Не откладывая в долгий ящик, генерала вызвали в клуб, поговорили с ним и отправили домой, счастливого и гордого.

А тем временем вечеринка в доме господина Лонга продолжалась. Танцевали, немного пили, болтали.

Лилиан и Рив уселись в уголке (ну чего она привязалась?).

— Ты плохо выглядишь, Рив, — озабоченно заметила она.

— Устал. Много занимаюсь (они учились на разных курсах разных факультетов, и Лилиан не могла проверить).

— Мы тут хотим совершить прыжок на побережье. У отца Тер там имение, он дает нам свой самолет. По-моему, у него на Дона стали прорезаться виды. Присматривается к нему. Надеется, что сможет его в своем предприятии использовать. Только зря…

— Почему зря? — вяло поинтересовался Рив.

— Будто сам не знаешь! — фыркнула Лилиан. — Дон же дурачок, — как думает, так и говорит, как говорит, так и делает. Разве такой может у Лонга, да вообще в бизнесе работать? Так поедем, покупаемся, покатаемся на его яхте. А?

— Меня никто не приглашал.

— Никого не приглашали специально. Это само собой разумеется. Если хочешь, я могу сказать Тер, чтобы она…

— Не надо, Лилиан, не трудись. — Ему стало неловко, его слова звучали грубо. — Спасибо тебе, но вряд ли я смогу. Отец нездоров, дела…

— Жаль, — вздохнула Лилиан. Она была явно разочарована. — У папы тоже неприятности… Рив насторожился.

— А что такое?

— У них там всегда какие-то происшествия, но сегодня прямо страшное. В газетах еще не было, папа рассказал. — И она поведала Риву следующую историю.

На одной из окраинных улиц полицейский автопатруль заметил юношу и девушку, которые, спотыкаясь, натыкаясь на стены и столбы, брели, держась за руки. Лица их были окровавлены и покрыты синяками от падений, руки изодраны.

Они шли шатаясь, ничего не видя и не слыша, потому что почти ослепли от нестерпимого света, которого никто не видел, кроме них, почти оглохли от чудовищного гула, которого, кроме них, никто не слышал…

Патруль задержал их и повез в участок.

Парень — ему было шестнадцать лет — скончался раньше, чем мчавшаяся под вой сирены машина добралась до цели. Девушку спасли, но она осталась слепой и почти глухой.

Она рассказала, что они впятером проводили обычный вечер: потанцевали в соседнем дансинге, потом отправились к одному из ребят и там, вколов себе в вены героин, стали слушать пластинки. Далее ее дружок захотел погулять, и они отправились на улицу…

С трудом выяснив у девушки, где искать остальных троих, полицейские поспешили туда.

Они опоздали. Двоих нашли на крыше. Они были мертвы. Выражение лиц, скрюченные пальцы выдавали невыносимые муки, испытанные ими перед смертью. Третьего обнаружили на соседней улице в чужой машине со шприцем в руке. Он уже не дышал. Четверо умерших сразу я одна навсегда ослепшая даже в этом, ко всему привыкшем, городе могли вызвать скандал. Не то чтоб это очень волновало отца Лилиан, нет, но происшествием могли воспользоваться враги, чтобы выжить его с выгодного служебного поста. Поэтому он очень расстроен. Она, естественно, тоже.

Но если история, рассказанная Лилиан, хоть немного взволновала ее (по причинам, правда, весьма эгоистическим), то Рива она не заинтересовала вообще, — уж он-то знал немало подобных историй. Его волновало другое: часы показывали пять минут девятого и… ничего.

Лилиан продолжала что-то говорить. Он не слушал.

Ага! Кажется, наконец…

В комнату вбежала горничная и, подойдя к Тер, что-то взволнованно зашептала ей на ухо. Лицо Тер выразило беспокойство. Она встала, минуту постояла, закусив губу. Потом громко сказала:

— Ребята, извините, папа срочно просил меня приехать к нему в клуб. Вы оставайтесь сколько хотите, но я должна ехать.

Она бросила на Дона виноватый взгляд, быстро поцеловала его в щеку и выбежала из комнаты. Остальные растерянно смотрели ей вслед.

Немного погодя начали расходиться.

Рив с облегчением вздохнул и вдруг засуетился. Он подскочил к Дону, с которым за все время не смог обменяться ни словом, и потащил его за собой.

— Идем, Дон, идем, я тебе говорю!

— Да куда ты меня тащишь? — упирался Дон.

— Иди же, не пожалеешь! — Голос Рива звучал настолько убедительно, вид был настолько озабоченным, что Дон последовал за ним.

Они кубарем скатились с лестницы.

— Да куда?.. — пытался спросить Дон.

Но Рив не отвечал. Заразившись его лихорадочным волнением, Дон теперь молча следовал за ним.

Через минуту они уже сидели в двухместном гоночном «феррари» Луиджи (ключ от машины Рив предусмотрительно вытащил из пиджака хозяина, пока тот танцевал). Раньше чем Луиджи и другие гости вышли из дома, могучая машина уже исчезла в ночи.

Наконец Дон обрел дар речи.

— Ты что, ошалел? Это же воровство! Сейчас: же поворачивай обратно, слышишь?

— Ничего с ним не случится, — небрежно процедил Рив. — Захочет, вызовет такси, у него деньги есть. Нам же такая машина необходима. Иначе мы ее не догоним.

— Кого? — не понял Дон.

— Тер, — коротко бросил Рив и замолчал. Некоторое время Дон пытался сообразить, что происходит. При чем тут Тер? Зачем им ее догонять? И куда они мчатся в этой украденной машине? Взяв себя в руки, он угрожающим тоном заявил:

— Или ты мне скажешь, в чем дело, или я остановлю машину и выкину тебя в кювет.

— Я был ближе всех к Тер, когда к ней подошла горничная, — ответил Рив (он был дальше всех, но Дон наверняка сейчас ничего не помнит), — и все слышал. Ей звонил Робен, он ждет ее у себя. Ты видел, как она помчалась? Как собачонка по знаку хозяина. Все бросила. Еще бы…

Дон заскрипел зубами. Голову словно сковал раскаленный обруч, ему казалось, что сердце выпрыгнет из груди… Рив продолжал говорить:

— Я хочу, чтоб ты наконец понял, она обманывает тебя, они просто смеются над тобой. Я тебе друг и не потерплю, чтоб это продолжалось. Но ты упрям как осел. Как все влюбленные. Если тебя не ткнуть носом, ты же все равно не поверишь. Так вот сейчас убедишься: уж глазам-то своим, я надеюсь, ты не откажешься верить?

Они ехали уже с полчаса, когда вдали замаячило что-то светлое — машина Тер. Рив сразу сбросил скорость.

Теперь они ехали то медленнее, то быстрее, приноравливаясь к мчавшемуся впереди кремовому «бьюику».

Оба молчали.

Наконец Тер свернула, проехала еще немного, выехала из леса и стала спускаться в долину. Рив остановил машину. Они вышли в том самом месте, где стояли несколько дней назад.

Дон видел, как машина Тер въехала в ворота, остановилась у подъезда, как Тер, хлопнув дверцей, торопливо взбежала по ступенькам и скрылась за дверью.

— Теперь ты мне веришь? — проникновенно спросил Рив.

Дон не ответил. Еще минуту он стоял, глядя на ярко освещенный дом, на массивную парадную дверь, за которой навсегда скрылось его счастье, потом повернулся и молча направился к машине. Рив, полный немого сочувствия, шагал рядом.

В город возвратились, когда еще не было десяти. Рив остановил машину у захудалого портового бара и увлек продолжавшего молчать Дона к угловому столику. Лысый, могучий бармен принес им пиво, что-то шепнул Риву на ухо и вернулся за свою стойку.

Они и не заметили, как к их столику подошел и по-хозяйски уселся на стул толстый человек в клетчатом костюме и серой каскетке.

— Здравствуй, паренечек, — фамильярно обратился он к Риву, — вижу, ты человек аккуратный. Это твой новый?

Рив недовольно кивнул (ему не нравилась откровенность толстяка, Дон еще не созрел для такой беседы).

— Ну что ж, он в курсе дела?..

— Нет, — торопливо перебил Рив, — мы еще не говорили, но…

— Да сними ты белые перчатки, — усмехнулся толстяк, — не успел сказать, я скажу. Так вот, паренечек, — обратился он теперь уже к Дону, — тебе надобно «зелье». Отлично! Оно всем надобно. Но стоит денег, — он поднял вверх указательный палец, — и не малых. Как быть? Очень просто. Приводишь к нам своих приятелей, а мы тебе скидочку. Вот Рив…

— Чего про меня говорить… — попытался перебить тот.