А впереди… эль-челнок с «Удачи торговца»! Со всхлипом втянув глоток воздуха, Хэн заковылял быстрее. Он почти добрался до трапа, когда в проеме шлюза появился рослый чернобородый мужчина. Вот повезло…

— Где, во имя всех ситхов, тебя носило?

Ничего дружеского не было в его жесте, когда капитан схватил Хэна за руку. Мальчишка протянул мешочек, Шрайк жадно выхватил добычу.

— Хоть вернулся не с пустыми руками, — проворчал капитан.

Он торопливо проверил содержимое мешочка, удовлетворенно крякнул и, похоже, только сейчас обратил внимание, что Хэн держится на ногах не увереннее пьяного матроса.

— А, с тобой-то что стряслось?

Не в силах произнести хотя бы слово, а уж связную фразу и подавно, пацан молча качнул головой. Реальность то уплывала, то возвращалась, как заглушаемая слабая радиоволна.

Шрайк встряхнул мальца, положил ладонь на горячий, словно раскаленная скворода, лоб. Выругался.

— Горячка… бросить тебя здесь, что ли? Еще заразишь мне весь корабль.

Шрайк хмурился, явно борясь с желанием. Взвесил на ладони кошель.

— Думаю, малыш, ты заработал больничный, — буркнул капитан. — Шагай на борт.

Хэн сделал пару-тройку неуверенных шагов вверх по трапу, споткнулся, и все вокруг погрузилось во тьму…

Прошло много времени, прежде чем он пришел в сознание и услышал яростный диспут. Один спорщик орал на общегалактическом, второй грозно и утробно рычал.

— Я и сам вижу, что пацан болен, — слегка успокоившись, согласился Шрайк, после того как Дьюланна сердито облаяла его в очередной раз. — Но моих ребятишек так просто не прикончишь, даже если выставишь бластер на полную мощность. Отдохнет денька два и вскочит, здоровый и свежий, как новенький. Ему медицинский дроид без надобности, и раскошеливаться на него я не намерен!

Дьюланна зарычала, и Хэн удивился, насколько убедительны бывают порой вуки. Потом мохнатые когтистые лапы с величайшей осторожностью положили мальчишке на лоб влажную холодную тряпку. Это было просто здорово.

— Я сказал: нет, Дьюланна, и повторять не буду! — буркнул Шрайк и ушел, проклиная вуки на всех известных ему языках.

Хэн открыл глаза и увидел повариху; Дьюланна нежно ворковала над ним.

— Пить… — с трудом ворочая языком, признался мальчишка в ответ на вопрос, — …очень хочется…

Дьюланна приподняла ему голову и каплю за каплей влила в пересохший рот воду. Потом сообщила, что у Хэна высокая температура, такая высокая, что она, Дьюланна, боится за него.

Отставив чашку, повариха наклонилась и легко, словно пушинку, взяла парнишку в лапы.

— Куда… куда мы…

Вуки велела ему замолчать и сказала, что повезет его обратно на планету, к меддроиду.

— Не надо… капитан… здорово разозлится…

Ответ Хэн получил короткий и по существу. До сегодняшнего дня мальчишка не слышал, чтобы Дьюланна так выражалась.

Хэн то терял сознание, то снова приходил в себя, пока вуки несла его по коридорам в ангар. Следующее отчетливое воспоминание касалось кресла второго пилота, к которому его привязали ремнями безопасности. А Хэн даже не знал, что Дьюланна умеет водить эль-челнок… но вуки управляла легким корабликом с уверенностью бывалого пилота. «Цигнус» соскользнул с причальной решетки и, набирая скорость, направился к Кореллии.

От лихорадки кружилась голова, а Хэн все воображал, будто слышит голос капитана Шрайка, сыплющего ругательствами. Мальчишка попытался рассказать о видении Дьюланне, но губы не слушались, а язык прилип к гортани от жажды.

В следующий раз Хэн очнулся в приемной клиники. Дьюланна чинно восседала на стуле, держа на коленях тощего воспитанника, и обнимала, как будто хотела уберечь от всей Галактики разом.

Дверь внезапно распахнулась, появился дроид — высокий, оборудованный антигравитационным модулем, так что мог парить над пациентом. Дьюланна зашла в кабинет и положила Хэна на стол. Мальчишку небольно укололи в руку; дроид взял кровь на анализ.

— Вы понимаете общегалактический язык, госпожа? — поинтересовался дроид.

Хэн собрался ответить, что, разумеется, понимает и общегалактический, и еще несколько языков, и… эй, кто это здесь госпожа?!

— Хр-ррр-рн-ннн.

Ах да, медицинский дроид обращался к Дьюланне.

— Юный пациент болен кореллианской лихорадкой-танамен, — сообщил дроид. — Случай крайне тяжелый. Большая удача, что вы не стали медлить и сразу же привезли его ко мне. Но придется оставить его до завтра в амбулатории для обследования. Хотите остаться вместе с мальчиком?

Вуки рыкнула, что означало «да».

— Как пожелаете, госпожа. Я собираюсь применить интенсивную бактатерапию, чтобы восстановить метаболическое равновесие. Заодно понизим температуру.

Хэн как глянул на ожидающую его бакта-камеру, так сразу же совершил вялую попытку побега, которую Дьюланна с помощью меддроида с легкостью пресекла. Руку кольнуло вторично, а затем целая вселенная перекосилась и отключила свет.

Хэн открыл глаза, сообразив, что грустные размышления превратились в сон. Кореллианин помотал головой, вспомнив, как дрожал от слабости, когда его выудили из бакты. Потом вуки расплатилась с дроидом из своих денег (не очень, между прочим, больших накоплений) и увезла своего «приемного щенка», как она называла Хэна, обратно на «Удачу торговца».

Беглец сморщился. Ох, как взбесился Шрайк! Хэн тогда даже забеспокоился, что капитан распорядится выбросить обоих ослушников в космос без скафандров. А вот Дьюланна не испугалась, бесстрашно встала между Шрайком и мальчиком и рыкнула, что все сделала правильно, потому что иначе Хэн умер бы.

В конце концов Шрайк сдался, потому что среди украденных Хэном драгоценностей оказалось украшение с настоящей крайт-жемчужиной. Как только капитан выяснил ее стоимость, сразу же подобрел.

Хотя денег за лечение так и не вернул…

Хэн вздохнул и снова закрыл глаза. Когда Дьюланна умерла, его словно ножом полоснули, и рана все не затягивалась. Как он ни старался, не мог отделаться от боли и воспоминаний. Тогда Хэн перестал сопротивляться и вдруг понял, что думает о Дьюланне как о живой, представляет, будто разговаривает с ней, будто он рассказывает вуки о неприятностях с упрямым и неуступчивым астродроидом. Что угодно, лишь бы смягчить боль, которая со вчерашнего дня так и не унялась.

Хэн выпил еще воды, чтобы избавиться от комка в горле. Он задолжал Дьюланне… он столько ей задолжал! Жизнью, даже именем своим он обязан был поварихе… До одиннадцати лет его звали просто по имени, и мальчишка беспокоился, что так никогда и не узнает, кто он такой на самом деле. Как-то раз он пожаловался Дьюланне, а заодно поделился с ней убеждением, что если кому все известно, так это Гаррису Шрайку.

Вскоре после того разговора повариха выучилась играть в сабакк… * * *

Хэн сквозь дрему услышал, как кто-то скребется в дверь его каюты, и мгновенно проснулся. Прислушавшись, он сообразил, что нет, не пригрезилось и кто-то на самом деле царапает дверь и негромко скулит.

— Дьюланна? — прошептал мальчик, соскальзывая с узкой койки и спросонья не сразу попадая ногами в штанины мешковатого комбинезона— Это ты, Дьюи?

За дверью невнятно забубнили.

— Что значит, у тебя для меня хорошие новости?

Вуки протиснулась в маленькую каюту; огромное, покрытое шерстью тело поварихи колыхалось от возбуждения. Хэн махнул рукой, и Дьюланна примостилась на койке. Поскольку места больше не оставалось, мальчишка устроился на полу. Вуки приказала ему не орать на весь корабль, Хэн сонно посмотрел на хронометр и понял, что сейчас глухая ночь.

— Почему ты не спишь? — озадаченно спросил он и протер слипающиеся глаза кулаком. — Только не говори мне, что засиделась допоздна за картами.

Повариха кивнула, ее синие глаза блестели из-под челки спутанных бурых с проседью волос.

— Дьюланна, не томи! О чем ты хочешь рассказать? Вуки негромко заворчала.

Сон как ветром сдуло.