Гершон и Салвен подружились с Керни и его женой много лет назад, еще до того как молодой человек стал герцогом, унаследовав титул своего отца. Капитан знал, что порой Лейла бывает капризна и несговорчива, даже холодна и неприветлива. Он знал также, что многие правители держат любовниц. Но одно дело — любовница, и совсем другое дело — любовница-кирси, к тому же занимающая пост первого советника. Ладно еще, что они состояли в преступной связи и рисковали навлечь позор на себя и на дом Глендивров каждую ночь, которую проводили вместе. Но мог ли Керни трезво оценивать советы своего советника, если слушал Кезию как любовник, а не как правитель? Кирси неоднократно показывали себя людьми, недостойными доверия, и все же Керни допустил эту женщину не только к своему двору, но и в свою постель.

Гершону не составляло никакого труда ненавидеть Кезию и подвергать сомнению мотивы, которыми она руководствовалась, и разумность ее советов. Поэтому он всегда испытывал глубокую тревогу в тех редких случаях, когда был вынужден соглашаться с нею.

— Что-то вы притихли, капитан.

Гершон поднял глаза. Керни пристально смотрел на него все с той же улыбкой.

— Насколько я понимаю, предложение вам не по душе.

Капитан откашлялся.

— На самом деле я толком не знаю, как к нему относиться. Похоже, Кентигерн и Керг готовы перегрызть глотки друг другу, причем в самое ближайшее время. Я бы не задумываясь выступил с нашей армией против любого из них, но мне не хочется вставать между ними.

Герцог недоуменно поднял брови.

— Значит, по-вашему, нам лучше остаться в стороне?

— Не уверен, что мы вправе бездействовать. Здесь она права. Если у нас есть хоть один шанс предотвратить междоусобную войну — особенно войну на самой границе с Анейрой, — мы обязаны сделать для этого все возможное.

— Наступили странные времена. — Герцог рассмеялся и потряс головой.

— Милорд?

— Сначала Кезия советует мне поговорить с вами, а теперь вы заявляете, что согласны с ней. Я не удивлюсь, если завтра в мой кабинет войдет король Сирисса и сообщит, что подписал договор о союзе с Анейрой.

— Да не допустит такого Ин, — нахмурившись, сказал Гершон.

Раздался стук в дверь, и капитан внутренне напрягся.

— Вы уверены, что готовы к разговору? — спросил герцог.

— Конечно, милорд. Мы — ваши самые надежные советники, и вам необходимо посовещаться с нами обоими. Так тому и быть.

Герцог кивнул, потом повернулся к двери и сказал:

— Войдите.

Дверь открылась, и в кабинет вошла первый советник, благодаря своим белым волосам и мертвенно-бледной коже напоминавшая скорее призрак, чем человека.

Керни встал с кресла и вышел из-за стола, чтобы поприветствовать женщину.

— Доброе утро, первый советник.

— Милорд. — Она отвесила легкий поклон, несомненно рассчитанный главным образом на Гершона. — Вы посылали за мной?

— Да. — Керни указал на Гершона. — Мы как раз обсуждали ваше предложение отправиться в Кентигерн.

Советник повернулась к нему, сохраняя бесстрастное выражение лица.

— Доброе утро, капитан.

Он молча кивнул.

— Вы приняли решение, милорд? — спросила Кезия.

— Пока нет. Но вам следует знать, что сегодня утром я получил еще одно послание, в котором говорится, что лорду Тавису удалось бежать из темницы и что Андреас заключил в тюрьму Явана, его первого советника и всех его слуг и солдат. Похоже, он намерен держать их под стражей, пока не поймает мальчика.

Женщина нервно потерла руки.

— Кто написал послание?

— Странное дело. Оно не подписано, а гонец не знает.

— Возможно, это какая-то хитрость, уловка, с помощью которой вас хотят заманить в Кентигерн.

— Я думал, вы хотите, чтобы он отправился туда, — сказал Гершон.

Кезия замялась, и капитан ясно видел, что в ней ведут борьбу разноречивые чувства. Герцог явно знал не все.

— Я вообще ничего не хочу, — сказала наконец женщина. — Если своим присутствием в Кентигерне герцог сумеет предовратить междоусобную войну, значит, он должен отправиться туда. Но только в том случае, если этот шаг не сопряжен с риском для его жизни. — Она слабо улыбнулась. — Именно поэтому я посоветовала герцогу поговорить с вами, капитан. Кто лучше вас сможет решить, что опасно и что нет?

— По вашему мнению, послание является какой-то уловкой? — спросил Керни, вновь привлекая к себе взгляды обоих.

— Меня тревожит, что оно не подписано, — сказал Гершон. — Но с учетом всех уже известных нам фактов и всего, что мы знаем о Яване и Андреасе, я склонен верить письму.

Женщина-кирси скрестила руки на груди.

— Я тоже.

И снова у Гершона возникло впечатление, что она чего-то не договаривает.

Однако герцог, похоже, ничего не заметил.

— Я тоже верю, — сказал он, — пусть мне и неприятно признавать это. — Он медленно подошел к камину и задумчиво уставился в него, хотя там не горел огонь. — Если мы не вмешаемся в дело, Яван и Андреас уничтожат друг друга и оставят весь юго-запад Эйбитара не защищенным от нападения со стороны Анейры. — Вы оба считаете, что все закончится именно так, верно? Если я не остановлю их?

— Кроме вас, никто не сумеет остановить их, милорд, — сказал Гершон, тщательно подбирая слова. — По слухам, король совсем плох. Тоббар не пользуется никаким влиянием в других домах, то же самое можно сказать и о новых правителях Галдастена.

Капитан взглянул на первого советника и увидел, что она внимательно смотрит на него, словно видит впервые. Он почувствовал себя неловко под пристальным взглядом кирси.

— Я сморозил глупость? — раздраженно спросил он.

— Нет, — ответила женщина. — Напротив. Я как раз собиралась сказать то же самое. — Она улыбнулась. — Я не привыкла соглашаться с вами так часто.

— Значит, остается надежда, что и Яван с Андреасом в конце концов договорятся, — с ухмылкой заметил Керни.

Гершон натянуто улыбнулся, но чувство тревоги не покинуло его.

— Иными словами, — мгновение спустя продолжил герцог, — мне ничего другого не остается, кроме как вмешаться.

— Полагаю, капитан хотел сказать не это, милорд. Возможно, вообще никому из эйбитарских правителей не стоит вмешиваться. Возможно даже, вам захочется посоветоваться с ними, прежде чем предпринимать какие-то шаги. Но если вы считаете нужным сделать что-то, вам придется действовать самостоятельно. Только вы в силах повлиять на Явана и Андреаса.

Кезия все правильно поняла, хотя Гершону не понравилось, что она говорит за него.

Герцог вопросительно посмотрел на капитана. Гершон кивнул:

— Она права.

— Думаю, у нас нет времени совещаться с другими домами, — сказал Керни. — Мы и так можем не успеть в Кентигерн вовремя, чтобы предотвратить войну. — Он вернулся за стол, достал кусок пергамента из выдвижного ящика и принялся писать. — Сколько дней вам понадобится, чтобы подготовить солдат к походу? — спросил он, не поднимая глаз.

Гершон ответил без колебаний:

— Мы будем готовы выступить через два дня. Как много людей вы хотите взять с собой?

— Столько, сколько можно взять, не оставляя Глендивр незащищенным.

Капитан на минуту задумался. Он решил оставить триста лучников и двести меченосцев охранять замок и городские ворота. Хватило бы и меньшего количества солдат, но в подобных случаях он считал нужным перестраховаться. «Позаботься сначала об обороне, ибо победа на поле боя ничего не значит, если ты сдаешь неприятелю свой город». Это было еще одним из высказываний отца — вероятно, самым разумным из всех.

— Я возьму семьсот человек, милорд. Двести лучников, остальные меченосцы.

— Звучит неплохо. — Герцог поднял глаза от пергамента. — Вы позаботитесь о провизии?

— Разумеется, милорд.

— Значит, вы приняли решение, — сказала советник.

— Да. Учитывая ваше с Гершоном мнение, я не вижу иного выхода.

— Что вы пишете?

— Послание к Андреасу, в котором уведомляю последнего о своем намерении явиться в Кентигерн и прошу до моего приезда не предпринимать никаких шагов, угрожающих миру в стране.