Несколько минут они сидели в молчании. Вернулась подавальщица с еще двумя кружками пива. Пока дверь маленькой комнаты оставалась открытой, Фотир слышал шум, по-прежнему доносившийся из главного зала, но, судя по всему, толпа посетителей заметно поредела.

— Наверное, нам уже пора возвращаться в замок, — сказал наконец Фотир.

— Что? — Шерик поднял глаза от кружки. — Ах да. Скоро пойдем.

— У вас еще что-то на уме, кузен?

Казалось, советник заколебался.

— На самом деле, да. Вероятно, вы слышали разговоры об усиливающихся волнениях среди наших соплеменников, недовольных господством инди в Прибрежных Землях.

Фотир снова внутренне напрягся. Действительно, слухи о заговоре кирси доходили до Керга. Неудивительно, что о нем знали и в Кентигерне.

— Да, слышал, — ответил он. — Насколько я понял, хуже всего дела обстоят в южных королевствах — Санбире, Сириссе и Анейре. Но, если слухи верны, все мы скоро окажемся в опасности.

— Я слышал примерно то же самое, — сказал советник. — Меня это встревожило, мягко выражаясь.

— Разумеется, — сказал Фотир. — Мы все встревожены. Вы замечали какие-нибудь признаки того, что заговор существует и здесь, в Кентигерне?

— Пока нет. Но, как и вы, я боюсь, что так будет продолжаться недолго. — Он замолчал, словно желая сказать что-то еще, но не решаясь.

Фотир подождал, и спустя несколько мгновений советник продолжил:

— Живя в непосредственной близости от Тарбина, я привык постоянно думать о всевозможных опасностях, угрожающих правлению Андреаса. Но еще никогда прежде подобного рода слухи не тревожили меня так сильно.

— Потому что угроза исходит от наших соплеменников?

— Да, именно. — Шерик глубоко вздохнул, потом нервно сглотнул. — Но также и потому, что какой-то частью своей души я с ними. — Он казался смущенным и немного испуганным, но продолжал пристально смотреть в глаза Фотиру. — Вы когда-нибудь испытывали такие чувства?

Фотир не знал, что ответить. Шерик сделал необычное признание: на такое отважились бы немногие кирси, а уж советники тем более. Возможно, он рассчитывал упрочить их дружбу, выказывая подобное доверие, а возможно, просто устраивал западню с целью проверить, участвует ли Фотир в заговоре. Так или иначе, советник снова поставил последнего в неловкое положение. Если бы Фотир сказал, что не одобряет заговор, он выставил бы себя несусветным праведником или, что еще хуже, той самой шавкой хозяина-инди, которой обозвал его Трин. С другой стороны, если бы он сказал, что разделяет чувства Шерика, он мог бы возбудить подозрения кентигернского советника.

— Я знаю, что многие наши соплеменники испытывают такие чувства, — промолвил наконец Фотир, тщательно подбирая слова.

Шерик нахмурился:

— Но вы — нет.

Фотир покачал головой:

— Я этого не сказал. Жизнь наших соплеменников в Прибрежных Землях была… непростой. Не все раны время лечит одинаково скоро.

Шерик приподнял бровь:

— Вы хотите сказать, что оно залечит и эту?

— А вы думаете иначе?

— Надеюсь, так оно и будет, — сказал советник. — Но надеяться — это одно, а верить — совсем другое.

Они снова погрузились в молчание. Фотир пристально смотрел на Шерика, пытаясь понять, какое впечатление произвели его слова на собеседника, но лицо советника оставалось бесстрастным.

— А как насчет мальчика? — внезапно спросил Шерик, застав Фотира врасплох.

— Прошу прощения?

— Вы восхищаетесь герцогом — а как насчет его сына?

— Я очень люблю и Тависа тоже. — Фотир произнес это достаточно убедительным тоном, но все же в какое-то мгновение голос его дрогнул. Он сам услышал фальшь в своем голосе и понял, что она не ускользнула от внимания Шерика.

— Говорят, молодой лорд обманул надежды своего отца, — сказал советник.

— Таков уж наш молодой лорд, — ответил Фотир. — Он просто еще очень молод. Он повзрослеет и с возрастом избавится от своих недостатков — как постепенно избавляется от своей детской одежды или малорослых коней, которых нашему конюху до сих пор приходится подбирать ему.

Лицо Шерика хранило серьезное выражение.

— Неужели? Вы уверены?

— Он получил прекрасное воспитание и впредь будет руководствоваться советами своих родителей. Он прекрасный фехтовальщик и прекрасный наездник, как и его отец. Я не сомневаюсь, что со временем он также овладеет сложнейшим искусством управлять герцогством и своими подданными.

— Но пока еще не овладел. — Это прозвучало как утверждение.

— Да, — согласился Фотир. — Пока не овладел.

Вероятно, здесь кергскому советнику следовало остановиться, чтобы не возникло впечатления, будто он обманывает доверие своего герцога. Но Шерик был откровенен с ним, а количество выпитого сегодня вина и пива развязало Фотиру язык.

— Мальчик не имеет никакого понятия о дисциплине, — сказал он. — Он занят только самим собой и еще не понимает, что каждым своим поступком он бросает тень на репутацию отца и честь родного дома. Раньше я сказал, что с возрастом он избавится от своих недостатков, но на самом деле он становится все хуже год от года. В прошлом месяце он появился на торжественном обеде на час позже положенного и пьяным в стельку — как ваш господин сегодня. Он оставался на пиру совсем недолго, но успел поставить своих родителей в унизительное положение. А потом набросился с кинжалом на своего вассала, который последовал за ним, чтобы уберечь от беды. У господина Маркуллета до сих пор шрам на руке.

— Гром и молния! — воскликнул Шерик с недоверчивым выражением лица. — Я понятия не имел, что дела обстоят настолько плохо, — иначе не осмелился бы задавать подобных вопросов.

Фотир отмел извинения взмахом руки:

— Вы не могли знать этого. Даже если бы до вас дошли такие слухи, вы бы не поверили. Я бы сам не поверил, когда бы не видел все своими глазами.

— В голове не укладывается, что сын Явана способен на такие поступки.

— И никто больше герцога не встревожен поведением мальчика, если не считать герцогини.

— Так, значит, они разочаровались в нем.

Фотир кивнул:

— Глубоко разочаровались. Полагаю, они возлагают надежды на благотворное влияние Бриенны.

— Она замечательная девушка, — сказал Шерик. — Если кто и сможет помочь мальчику, так только Бриенна.

Шерик потянулся к своей кружке с пивом, Фотир задумчиво погрыз трубку, хотя она уже давно потухла. Вероятно, ему не стоило сообщать такие подробности о Тависе — Яван пришел бы в бешенство, если бы узнал об этом, — но слухи о безрассудном поведении молодого лорда все равно уже распространились по всему королевству. И вероятно, Фотиру следовало наконец наладить отношения со своими соплеменниками.

— Наверное, вы устали, кузен, — промолвил кентигернский советник через некоторое время. — Полагаю, нам пора возвратиться в замок.

— Пожалуй. Герцогу будет мало пользы от меня, если я не высплюсь как следует.

Они оба встали, прошли к двери и пересекли главный зал таверны. Шерик бросил три серебряные монеты на стойку бара и пожелал Транде спокойной ночи. Фотир тоже попытался заплатить, но кентигернский советник пресек попытку взмахом руки.

— Вы гость в Кентигернском замке, — сказал он, когда они вышли на улицу. — Герцог настаивал бы на праве расплатиться, и я делаю то же самое.

Ночной воздух был прохладен и неподвижен; над городом стелился легкий туман. Панья висела низко над западным горизонтом, и ее свет падал под острым углом на городскую стену и невысокие здания, которые отбрасывали длинные уродливые тени. Илиас стоял чуть выше, освещая розоватыми лучами туманное ночное небо.

Они почти не разговаривали на обратном пути. Только сейчас Фотир осознал, насколько он устал. У него хватало сил только на то, чтобы подниматься вверх по извилистой дороге, ведшей к воротам замка. Шерик казался таким же усталым, и к тому времени, когда они достигли ворот, он тяжело дышал и обливался потом, блестевшим на его лбу в лунном свете.

— Я так и не привык преодолевать этот подъем, — проговорил кентигернский советник, отдуваясь, — Кабы не уулранский табак, которым торгует Транда, я бы в жизни не вышел в город.