Гринса еще несколько мгновений пристально смотрел на Трина, а потом отпустил его и выпрямился, отведя взгляд в сторону.

— Извини, Трин.

— Ты очень любил ее?

Он кивнул.

— По словам Кресенны, ты покинул ярмарку, когда она сказала, что не любит тебя. Она сказала, что ты не мог оставаться рядом с ней, поскольку не надеялся на взаимность.

Странная ложь. Не знай Гринса всего остального, он подумал бы, что Кресенна действительно любила его и говорила все это из гордости, пытаясь скрыть боль разлуки.

— И ты ей поверил? — спросил он.

— У меня не было причин не верить. Так она говорила правду?

Уже многие знали о том, что он сопровождает Тависа, — а значит, лгать не имело смысла.

— Нет. Я отправился в Кентигерн, чтобы попытаться вызволить лорда Тависа из темницы Андреаса. Увидев будущее мальчика, я понял, что обязан помочь ему.

Трин приподнял бровь.

— Похоже, у тебя это получилось.

— Сразу после моего отъезда Кресенна послала за мной человека, чтобы остановить меня. Он был ярмарочным певцом и наемным убийцей. Ты знаешь, о ком я говорю?

Трин изумленно вытаращил глаза. Если бы они разговаривали на любую другую тему, выражение его лица показалось бы забавным.

— Нет, — наконец сказал кирси. — Помнится, я слышал, что один музыкант покинул ярмарку вскоре после твоего отъезда, но я не знал, кто именно, и, честно говоря, особенно не задумывался. — Он потряс головой. — Кресенна послала за тобой наемного убийцу?

— Да.

— И как ты убежал от него?

— Никак. Я его убил.

— Понимаю, — еле слышно проговорил Трин, и его от природы бледное лицо стало совсем белым. — В таком случае, надо полагать, ты принадлежишь к числу людей, ведущих борьбу с заговором?

Гринса заколебался, не находя ответа. Мог ли он честно сказать мужчине, что никакого реального противостояния движению кирси не существует? Мог ли признаться, что сам рассчитывает только на поддержку Кезии и Фотира? Или он слишком рано признал слабость своей позиции в предстоящей борьбе? Разве Тавис не союзник? И разве поддержка Тависа и Фотира не заставит Явана присоединиться к ним? Если он полагался на Кезию, разве не вероятно, что он сможет обратиться за помощью к новому королю?

— Да, — наконец сказал он. — Пожалуй да. Теперь мы с тобой враги, Трин?

Кирси помотал головой.

— Нет. Я не люблю инди, и я понимаю, какие чувства движут заговорщиками. Но меня вполне устраивает жизнь ярмарочного предсказателя, и я не хочу, чтобы война между инди и беловолосыми нарушила ее течение. Как бы мне ни хотелось увидеть кирси у власти в Прибрежных Землях, я не заинтересован в коренных переменах.

Гринса пристально смотрел на мужчину, не зная, правильно ли он его понял.

— О чем ты говоришь?

— О том, что, возможно, я соглашусь помогать тебе. Но учти: только по мелочам. Я не собираюсь рисковать жизнью и предпочел бы, чтобы никто из представителей противоположного лагеря не знал о моей деятельности. Но, если тебе понадобится информация или потребуется передать сообщение из одного эйбитарского дома в другой, возможно, я сумею помочь тебе.

— За плату? — с ухмылкой спросил Гринса.

Трин улыбнулся, и его круглое лицо приняло невинное выражение.

— Ты стал бы доверять человеку, который делает подобные вещи за плату?

Гринса рассмеялся.

— Разумный вопрос. — Он еще несколько мгновений испытующе смотрел на толстяка, а потом кивнул. — Хорошо. Спасибо, Трин. В случае необходимости я обращусь к тебе.

— Ты поработаешь с нами, пока мы здесь? — спросил Трин, переменив тему с такой легкостью, словно они обсуждали недавние дожди. — Видит Кирсар, нам нужна помощь.

— Нет, не думаю, — сказал предсказатель. — Но я постараюсь еще раз заглянуть к вам перед отъездом из города.

Кирси кивнул:

— Буду рад тебя видеть.

Гринса поставил на место стол, перевернутый им, положил Киран обратно на подставку, а потом направился к выходу.

— Как тебе удалось спасти мальчика? — спросил Трин, когда он уже протянул руку к пологу палатки.

Гринса остановился и повернулся к толстяку.

— Думаю, мне лучше не отвечать. Чем больше ты знаешь, тем большей опасности подвергаемся мы оба.

Трин кивнул:

— Пожалуй, ты прав. Но скажи мне одно: леди Бриенну убил мальчик?

— Нет.

— Похоже, ты уверен.

— Я действительно уверен.

— Сейчас мы приехали из Ирдли, как тебе известно. А до этого останавливались в Торалде. Почти все жители обоих городов считают лорда Тависа убийцей. Мы покинули Торалд прежде, чем туда пришло известие о вступлении Глендивра на престол, но в Ирдли все признали разумным решение избрать королем Керни. Однако это не помешало людям принимать одну или другую сторону в конфликте между Андреасом и Яваном. Даже после прихода к власти нового короля события, случившиеся в Кентигерне, все еще способны расколоть страну на два враждующих лагеря.

Примерно то же самое Гринса слышал и о других городах Эйбитара. Дома начинали примыкать к одному и другому герцогу. Большинство домов — в том числе Галдастен, один из главных — встало на сторону Андреаса, поскольку главы оных по-прежнему считали Тависа виновным. Но несколько домов выступили в поддержку Явана — включая Хенею и Лабруин, связанных прочными узами с Кергом. Торалд и Глендивр еще не взяли ничью сторону, и Глендивр скорее всего не собирался принимать участия в конфликте, поскольку Керни вступал на престол. Пока Торалд занимал нейтральную позицию, угроза гражданской войны оставалась отдаленной. Но если в конце концов все самые могущественные дома Эйбитара объединятся либо с Кергом, либо с Кентигерном, даже такому разумному королю, как Керни, вряд ли удастся сохранить мир в стране.

— Спасибо, Трин, — спокойно сказал Гринса. — Благодарю за информацию.

— Не за что. Будь осторожен, Гринса. Если Кресенна послала за тобой наемного убийцу, другие поступят так же.

Он кивнул, принужденно улыбнувшись, а потом вышел из палатки и вернулся обратно в замок. Он нашел Тависа в наружном дворе замка гуляющим среди разносчиков, которые разложили свои товары на траве. С ним был Ксавер Маркуллет; герцог и герцогиня Кергские находились неподалеку. Удостоверившись, что мальчику ничего не грозит, Гринса направился во внутренний двор с намерением разыскать сестру. С того вечера, когда Керни согласился взойти на престол, они успели немного пообщаться, но Кезия держалась отчужденно. Поскольку завтра должна была состояться коронация, а вскоре после нее они с Тависом собирались покинуть Город Королей, Гринса не знал, представится ли ему еще возможность поговорить с ней наедине.

Предсказатель нашел сестру в огромном зале, где всегда проводились церемонии коронации. Она наблюдала за слугами, развешивавшими знамена двенадцати эйбитарских домов. Все они размещались в порядке, соответствовавшем положению домов, — кроме знамени Керни, которому надлежало висеть первым все время, покуда он и его потомки будут оставаться у власти. Скамьи для знатных гостей уже стояли на местах, выстроенные вдоль стен и частыми рядами поперек зала. На них должно было поместиться не меньше тысячи человек. На стенах в глубине зала висели гобелены — по одному от каждого дома, — прославлявшие деяния величайших представителей каждого рода. В передней части зала стоял Одунский трон, перенесенный сюда для церемонии со своего обычного места в приемной короля. Дубовый, украшенный затейливыми резными изображениями богов и богинь, он до сих пор блестел так же, как девять веков назад. Рядом стоял трон поменьше, тоже из резного дуба, предназначавшийся для королевы. Гринса невольно задался вопросом, что чувствует сестра при виде него.

— Все еще низковато, — крикнула Кезия одному из мужчин, стоявшему на лестнице под самым потолком. — Уже лучше, чем раньше, но хорошо бы они висели чуть выше.

Мужчина прокричал что-то в ответ; Гринса не разобрал слов, а Кезия кивнула.

— Зал выглядит великолепно, — сказал предсказатель.