– Мне казалось, что это наилучший выход. – Куинси как завороженная смотрела на руки графа: раскрыв нож, он одним ловким быстрым движением разрезал яблоко.

– И ваши близкие не возражали?

– Папа – нет. А вот бабушка поначалу была против. Мел же все это казалось забавным приключением.

– А наша с вами поездка – тоже приключение? – Он протянул ей половинку яблока.

На мгновение их пальцы соприкоснулись, и Куинси затаила дыхание.

– Теперь да, – кивнула она.

Воцарилась тишина, нарушаемая только карканьем вороны, сидевшей в ветвях дерева над ними.

– А почему вы оставили коттедж? – спросил, наконец, Синклер.

Куинси снова вздохнула:

– Поскольку папа умер, не оставив наследника, все поместье отошло дальним родственникам. Мы неплохо пережили весну, но летом поняли, что не сможем прожить зиму на те средства, что удалось отложить. Лондон показался самым подходящим местом, потому что там можно найти работу.

– И где же вы работали?

– У нескольких лавочников. Помогла вести учет. Но такая работа слишком плохо оплачивается, и я не задерживалась подолгу на одном месте. А потом я наконец-то оказалась у вас и…

Куинси внезапно умолкла. Она вдруг поняла, что и так уже слишком много о себе рассказала. А ведь роль «мистера Куинси» требовало уловок и скрытности. Так почему же она так откровенна с Синклером?..

Улыбнувшись, он придвинулся к ней поближе, так что их колени соприкоснулись. Сердце Куинси забилось быстрее, когда граф накрыл ладонью ее руку.

– Вы очень изобретательная женщина, мисс Куинси, – проговорил он, глядя ей прямо в глаза.

Тут Синклер склонился над ней, и она почувствовала его горячее дыхание. В следующее мгновение его губы прикоснулись к ее губам, и прикосновение это было легким и нежным, как летний бриз. Тихонько вздохнув, Куинси прильнула к нему, возвращая поцелуй, и она почувствовала вкус яблока, которое они разделили. Она слышала биение его сердца, и ей казалось, что сердца их бьются в унисон.

Внезапно Синклер отстранился, и Куинси покачнулась; она наверняка упала бы, если бы граф ее не придержал. И почти тотчас же послышался грохот проезжавшей по дороге почтовой кареты, а мальчишки, сидевшие внутри, что-то кричали им и улюлюкали. Карета проехала мимо, но уже в следующую секунду на дороге появилась другая карета, приближавшаяся с противоположной стороны.

– Что ж, пора ехать, – сказал Синклер, вставая. – Надеюсь, нам удастся добраться до наступления темноты.

Куинси молча кивнула и попыталась встать, но это оказалось не так-то просто – после часов, проведенных в седле, ноги не слушались ее. Граф, улыбнувшись, помог ей подняться, и она не могла не улыбнуться ему в ответ.

Они отвязали лошадей, и Куинси отступила на несколько шагов, собираясь запрыгнуть в седло. В следующую секунду она натолкнулась на Синклера, стоявшего за ее спиной.

– Позвольте вам помочь, миледи. – Он нагнулся и сложил вместе ладони.

Опершись на плечо графа, Куинси поставила ногу на его руки, и он, резко выпрямившись, подсадил ее, так что на сей раз она без всякого труда забралась на коня. После этого Синклер ловко запрыгнул в седло, и они снова тронулись в путь.

День был по-прежнему безоблачным, и путешествие доставляло истинное удовольствие. После полудня они остановились в гостинице «Три солдата», чтобы напоить лошадей и перекусить. Пока Синклер отдавал распоряжения конюхам, Куинси беседовала с хозяином гостиницы. Когда же они с графом уселись за стол, она спросила:

– А вы знаете, что главный конюх слепой? Синклер поднял на нее глаза, но тут же снова склонился над своей тарелкой.

– У повара же деревянная нога, – продолжала Куинси, – а рука у хозяина не сломана, она парализована.

– Лучше ешьте. Нам следует поторопиться, – пробурчал граф.

Куинси отправила в рот ложку мясного рагу и вновь заговорила:

– Они все трое служили в Бельгии и там были ранены. Вы ведь тоже служили в Бельгии?

Синклер молча кивнул.

– Гостиница досталась им в подарок, но они не знают, кто их благодетель. Он до сих пор каждый месяц присылает адвоката, чтобы тот помогал им. Раньше они были почти нищими, а теперь могут неплохо содержать свои семьи. – Куинси немного помолчала, потом в задумчивости проговорила: – Интересно, кто же мог сделать им такой подарок?

Синклер осушил кружку эля.

– Без сомнения, какой-нибудь болван, у которого денег больше, чем мозгов. – Он отвел глаза. – Нам пора ехать. Вот, расплатитесь с хозяином, а я выведу лошадей.

Вскоре они снова сидели в седлах. К концу дня небо затянулось тучами, и подул ветер, усиливавшийся с каждой минутой.

– Не беспокойтесь, – сказал Синклер, взглянув на темнеющее небо. – Брентвуд-Холл уже вон за тем холмом. Осталось меньше двух миль.

Через милю Кларенс вдруг захромал, и Куинси пришлось спешиться.

– Что с тобой, Кларенс? – спросила она, похлопывая коня по шее. – Какая нога?..

Жеребец поднял заднюю ногу, и Куинси присела на корточки, чтобы получше рассмотреть копыто.

– В чем дело? – спросил Синклер, тоже спешившись.

– Потерял подкову, -ответила Куинси со вздохом. – Подкова осталась где-то на дороге.

– Что ж, ничего страшного. Пройдем остаток пути пешком. Нам даже полезно немного размяться. – Граф улыбнулся и помог Куинси подняться.

Держа лошадей под уздцы, они прошли всего метров десять, как вдруг прогремел гром. Кобыла Синклера заржала, поднявшись на дыбы. Кларенс же зафыркал, но, казалось, не очень испугался.

Синклер едва успел успокоить кобылу, как небеса словно разверзлись. Граф запрокинул голову и расхохотался:

– Вот вам и небольшое приключение, Куинси! – Он вскочил в седло и протянул к ней руки: – Идите ко мне, только держите покрепче поводья Кларенса. Мне совсем не хочется гоняться за ним под таким ливнем.

Обхватив Куинси за талию, Синклер усадил ее в седло, позади себя и тут же пришпорил кобылу. Куинси крепко, обняла графа обеими руками, при этом поводья своего коня она держала в одной руке, а Кларенс, скакавший рядом с лошадью Синклера, даже не пытался убежать.

Холодный дождь с каждым мгновением усиливался, и потоки воды лились Куинси за ворот. Чтобы не замерзнуть, она еще крепче прижалась к Синклеру. Почувствовав это, граф легонько похлопал ее по рукам и, повернув голову, улыбнулся ей через плечо. Минуту спустя он натянул поводья и остановился перед высоким особняком, словно вынырнувшим из тумана.

Почти тотчас же массивная парадная дверь распахнулась, и на пороге появился дворецкий.

– Могу я чем-нибудь помочь, сэр? – Дворецкий прищурился и вдруг воскликнул: – Боже милосердный, это вы, милорд!

Синклер спешился и помог Куинси спуститься на землю.

– Пусть кто-нибудь займется нашими лошадьми, Бентли, – сказал граф, проходя в холл. – Это мистер Куинси, мой новый секретарь. Нам понадобится кузнец для его жеребца. Ну, как дела, старина?

– Прекрасно, милорд. Рад видеть вас живым и здоровым. А ведь до нас доходили такие ужасные слухи, когда вы вернулись из Франции! Проходите же в гостиную, милорд. Вам надо согреться.

Несколько минут спустя Куинси уже стояла перед камином со стаканом бренди в руке. В камине пылал огонь, но, как ни странно, в доме ей было гораздо холоднее, чем под проливным дождем, когда она крепко прижималась к сидевшему впереди нее Синклеру.

– Если повезет, ветер к утру разгонит тучи, и мы сможем без помех осмотреть владения, – сказал граф. Осушив одним глотком стакан бренди, он подошел к камину и протянул руки к огню. – Мне не терпится увидеть новую сеялку, которую я заказал прошлой осенью. Наверняка здесь многое изменилось с тех пор, как я в последний раз сюда приезжал.

– Как давно это было? – Куинси поставила свой стакан на столик.

– С тех пор прошло больше пяти лет. Я тогда купил офицерский патент и после этого уже не приезжал сюда.

«Как можно иметь поместье – и при этом жить в шумном и грязном городе? – подумала Куинси. – А впрочем... Ведь у Синклера не было выбора. Его привезли в лондонский дом прошлой осенью, чтобы он оправился от ранения. А теперь, когда граф почти здоров, он хочет найти жену в Лондоне...»