– Расскажи нам, что случилось, дорогая, – попросила бабушка.

– Ничего особенного. – Куинси пожала плечами. – Просто один из слуг споткнулся на лестнице и свалил меня. А этот слуга... он очень высокий и широкоплечий. Но лорд Синклер все равно сегодня чувствовал себя плохо, так что он отослал меня домой.

– О, как романтично! – Мел прижала руки к груди. – А граф красивый? Скажи, он не удержит эти полдня из твоего жалованья?

– Нет, уверена, что он чувствует ответственность за случившееся, хотя это не его вина. – Куинси опустила кота на пол и повернулась к сестре. – Что же касается красоты, то полагаю, что лорд Синклер довольно привлекательный.

Бабушка искоса взглянула на Куинси:

– А где твои очки?

– О, лорд Синклер случайно положил их в карман своего халата. Я вышла из комнаты, чтобы доктор не мог осмотреть меня, и забыла забрать их.

Бабушка подошла к столу и усадила старшую внучку рядом с собой.

– А теперь расскажи, о чем ты умолчала, – тихо сказала она.

Куинси вздохнула. Сэр Эмброуз запрыгнул к ней на колени и уютно устроился там.

– Когда слуга свалился на меня, я ударилась головой и ненадолго потеряла сознание. Лорд Синклер послал за доктором, чтобы убедиться, что мы не пострадали. Пока он осматривал Томпсона, я вышла из комнаты. Вот и все.

– Хм... И у графа остались твои очки? Это нехорошо. – Бабушка начала барабанить пальцами по столу. – Ты сказала, он сегодня плохо себя чувствует?

– Он страдает от полученной на войне раны, которая все еще сильно болит. Из-за этого он иногда становится... словно медведь с больной лапой. Дворецкий говорит, что он чувствует себя хуже, когда погода сырая и холодная. Думаю, я привыкну к этому, как и все остальные в доме.

– Хм... – Бабушка взяла Куинси за руки. – А может, служба у Синклера тебе в тягость?

Куинси покачала головой:

– Нет-нет, совсем не в тягость. Я бы даже сказала, что мне эта работа нравится.

Бабушка прищурилась и пристально посмотрела на внучку.

– А может, ты начинаешь симпатизировать графу, а?

– Конечно, нет! – притворно возмутилась Куинси. – Но мне действительно нравится работать на него. Обычно он очень любезен.

– Как знаешь, ma cherie. – Бабушка улыбнулась ей и снова принялась за шитье.

– Ложитесь, милорд, и я вотру еще мази в вашу ногу.

– Проклятие, Бродерик, забудь про мазь, – проворчал граф. – Где бренди?

Синклер рухнул на постель и почувствовал, как что-то кольнуло его в бок. Он сунул руку в карман халата и вытащил очки Куинси. Оправа была безнадежно испорчена, но правая линза уцелела.

Тут Бродерик подал ему стакан с бренди, потом спросил:

– Так как насчет мази, милорд?

– Ладно, согласен.

Бродерик стал втирать ему в ногу мазь. Синклер же, осушив стакан, посмотрел сквозь очки на узор на обоях и с удивлением пробормотал:

– Это же обычное стекло.

– Что вы сказали, милорд?

– Налей мне еще один стакан, – ответил Синклер. Он внимательно осмотрел очки и усмехнулся. Да, конечно же, Куинси совершенно не нуждалась в очках, а это стекло – просто часть обмана.

Синклер вдруг вспомнил, как осматривал Куинси у окна в библиотеке, и тихо вздохнул. Разумеется, он сразу понял, что с ней все в порядке, но ему так нравилось вдыхать ее аромат и так нравилось к ней прикасаться...

– Как ты себя чувствуешь, дорогой?

Синклер поспешно набросил одеяло, на колени и сунул очки в карман.

– Мама, даже у слуг хватает вежливости стучать, прежде чем войти в мою спальню.

– Да, я знаю. Но иногда мое единственное развлечение за день – это смущать тебя.

Леди Синклер села на кровать и с ласковой улыбкой убрала прядь волос со лба сына.

– Но ведь сегодня не такой день? – Граф поправил одеяло и выпрямился. – Бродерик, не забудь закрыть дверь, когда выйдешь.

– Да, милорд.

Леди Синклер облокотилась о столбик кровати.

– Если бы у тебя была жена, она могла бы заботиться о тебе вместо Бродерика. – Мать похлопала сына по колену. – Разве ты не предпочел бы, чтобы тебя массировала красивая молодая женщина?

– Мама! – Он отстранил ее руку. – Пожалуйста, и только не сегодня! У меня и так достаточно забот...

– Ах да, конечно! Бедняга Томпсон... И Куинси! Такой милый молодой человек. Не понимаю, почему на них напали?

В комнату заглянул Харпер:

– Милорд, Элиот вернулся.

– Хорошо, пришли его сюда.

Граф поцеловал мать в щеку и сказал:

– Не думаю, что кто-то намеренно напал на Куинси. В конце концов, он был в моей карете.

Леди Синклер покачала головой:

– Все-таки я ничего не понимаю.

Синклер взял мать за руку:

– Видишь ли, Куинси обнаружил противоречия в бухгалтерских книгах. Оказывается, Джонсон обворовывал меня. И Куинси пытался выяснить, куда уходили деньги. Разумеется, этот инцидент – всего лишь случайность. Полагаю, что Куинси и Томпсону просто не повезло.

– Да, возможно. – Леди Синклер вздохнула. – Знаешь, мне никогда не нравился Джонсон, и я очень рада, что он, наконец, от нас ушел.

Тут раздался стук в дверь, и в комнату вошел Элиот.

– Ты отвез Куинси домой?

– Да, сэр. – Кучер ухмыльнулся. – На лестнице он встретил очаровательную девушку с косичками, и они под ручку пошли наверх. Прошу прощения, миледи.

Леди Синклер кивнула:

– Спасибо, Элиот. Это все.

Когда кучер вышел, Синклер взялся за пояс своего халата, намереваясь переодеться.

– Дорогой, ты дашь мне знать, если я чем-то смогу помочь?

– Конечно, мама.

Она поцеловала сына в лоб.

– Постарайся отдохнуть, мой милый. И не будь таким упрямцем. Миссис Хаммонд предсказывает, что завтра будет солнце.

Оставшись один, Синклер снова достал из кармана сломанные очки Куинси. «Такой милый молодой человек», – звучали в его ушах слова матери.

Но почему же Куинси нанялась на должность секретаря, да еще под видом мужчины? Этот вопрос терзал его уже целую неделю. Может, ей надо поддержать младшую сестру? Интересно, как долго она намерена продолжать эту игру?

И как долго он сможет играть свою роль?

Несколько раз он чуть не выдал их обоих. Если бы кто-то открыл дверь в библиотеку, когда он обнимал Куинси... В таком случае всё в его жизни изменилось бы. Ему пришлось бы признать, что он скомпрометировал мисс Куинси, и они были бы вынуждены пожениться. Но жениться на Куинси – это ведь скандал, не так ли? Что ж, даже если и так, он не считал бы подобный брак тяжкой повинностью. А вот Куинси такой исход, наверное, не очень понравился бы. Впрочем, сейчас следовало подумать совсем о другом. Вероятно, надо нанять сыщиков, чтобы те осмотрели доки и произвели расследование. Ведь не исключено, что на Куинси и Томпсона напали не случайно...

На следующее утро действительно сияло солнце, и нога уже не болела.

– Как мы чувствуем себя сегодня утром, милорд? – осведомился Бродерик.

– Тебе обязательно надо спрашивать об этом каждый день? – проворчал Синклер, медленно приподнимаясь в постели.

Бродерик ухмыльнулся в ответ:

– Вижу, что сегодня вам гораздо лучше, милорд. Что ж, очень хорошо. – Он отвернулся и занялся бритвенными принадлежностями, что-то бормоча себе под нос.

Час спустя, уже выбритый и тщательно одетый, граф переступил порог библиотеки.

– Что, Куинси, каталогизируете грехи Джонсона. А?

– Да, милорд. Доброе утро, милорд.

Куинси поправила пузырек с чернилами, который едва не опрокинула. Она приводила в порядок бумаги на столе, искоса поглядывая на графа и тщетно пытаясь не думать об их вчерашнем объятии. Сегодня утром он выглядел очаровательным, как и раньше. Даже синяки под глазами исчезли.

– Все еще пытаюсь определить размер ущерба. Я думала...

– Очень хорошо. Я точно знаю, что Джонсон сел на корабль, отплывающий в Америку, так что больше навредить он не сможет. Но мне действительно любопытно, насколько глубоко он залез в мои карманы. Так что берите свою шляпу, перчатки – и пойдемте.