Пусть будет хоть так, все-таки не забираться воровкой в чужое жилье, где побывала гостьей, прикидывала Инна, все еще надеясь, что в последние минуты что-нибудь случится и она останется в стороне, ее не тронут. Хорошо бы, их всех арестовали. Может, позвонить в милицию? И тогда выяснится, что она спекулянтка, дадут ей срок, жизнь совсем сломается? Да и эти не простят, придушат в углу. Не они, так их дружки, всех ведь сразу не заберут. Князь — сволочь, втянул-таки в уголовщину, ну, сам тонет, опускается, зачем же ее на дно уволакивает? Теперь понятна и дружба с Марией. Через нее уплывет краденое, отыскали перекупщицу.

Хорошо бы, их всех арестовали... Но чудес не бывает... Сколько раз Инна надеялась на них — и все мимо. Хорошо, пусть так: она пригласит к себе на чай Романа и Лину, выдержит все, а потом уедет, заметет все следы, скроется — деньги будут. Какие все-таки негодяи! Заставили познакомиться с Романом... Болтал Князь про какие-то дела «фирмы», для которых тот будто бы нужен. А оказалось все проще простого — обчистить профессорскую квартиру.

На следующий день Инна на работу не пошла. Ей казалось, что стоит выйти на улицу, как первый же встречный укажет на нее пальцем: «воровка»...

Она забилась в угол дивана и оцепенело просидела много часов, тревожно прислушиваясь к шорохам за окнами, вздрагивая от каждого шага на лестничной площадке, — ожидала каждую минуту, что за нею придут. Раздастся звонок, она, по-старушечьи согнувшись, побредет через комнату, откроет дверь, потом ей скажут: «Собирайтесь...»

Несколько раз звонил телефон, она знала, что это Роман, но не было сил снять трубку. Да и что она могла ему сказать?

Входной звонок прозвенел громко и настойчиво тогда, когда наступил вечер. «Ну вот...» — сказала себе Инна, тяжело поднялась и пошла открывать.

Это пришел Князь. Он явно был испуган, с него слетел лоск.

— Выпить у тебя найдется? — спросил незнакомым, севшим голосом.

Инна поставила перед ним бутылку коньяка, рюмку, хотела пойти на кухню за закуской.

— Не надо, — тускло сказал Князь, выпил, сразу же налил себе вторую.

Инна не решалась спросить его, как все произошло там, на Оборонной. Но если Князь пришел, подумалось, значит, они все-таки не только вошли в профессорскую квартиру, но и вышли из нее...

— Был у тебя вчера твой друг сердечный? — спросил Князь.

— Ты же знаешь, что был, — тихо ответила Инна. — А вы... вы...

— Не трепись про это... — злобно прошипел Князь. — Не твоего ума это дело! Забудь...

— Значит... — начала догадываться Инна.

— Слушай, ты-ы, — процедил Князь, — считай, что ничего не было! И даже в дурном сне не проговорись — придавим. Это-то тебе ясно?

— Да, — тихо ответила Инна. — Я уже все забыла...

Она понимала, что Князь впустую, чтобы только попугать, угрожать не станет. И ей было страшно. Собрав все силы, она постаралась спросить как можно спокойнее:

— Но сказать, что там приключилось, ты можешь? — И совсем тихо, почти шепотом, задала еще один вопрос: — Роман жив?

— Жив-здоров твой Ромик, не нервничай. Ему крупно повезло...

Князь налил себе еще рюмку.

— Заложил нас этот гаденыш, Мушкет. Мы еще не знаем, как и что он сделал, но факт — от квартиры увел, а сам смылся. Его Хозяин по всему городу сегодня ищет.

Значит, Мишель Мушкет, к которому она, Инна, всегда относилась с презрительным равнодушием, выбрал себе такую вот дорогу...

— Найдет его Хозяин? — спросила она Князя.

— Достанет из-под земли, — уверенно, ответил тот. — И тогда заказывай венок.

Инна поняла, что имеет в виду Князь, и сжалась от страха на своем диванчике.

Коньяк приободрил Артема, он поудобнее развалился в кресле, бросил на Инну изучающий, цепкий взгляд.

— Это я тебе специально говорю, чтобы не кинулась доносить. Два человека знают, что было задумано: ты и Мушкет. Кроме нас, конечно. Мишку найдет Хозяин... А с тобой... С тобой решили пока повременить. Если все рассеется-развеется, еще поработаем вместе.

— И ты об этом думаешь в такие минуты? — ужаснулась Инна. — У тебя что, не сердце — камень? Может быть, именно сейчас Мишка кровью обливается в каком-нибудь тупике? Мы же все знаем друг друга...

— Сам намылил себе веревку, — безжалостно ответил Князь. — И не наше с тобой это дело, Хозяин и Мушкет — братья, поняла?

В комнате стало совсем темно. Вечер растекался по городу быстро и плотно. Инна хотела зажечь свет, Князь не разрешил, сказал, что лучше посидеть-поговорить так, в сумерках. Инна понимала, что он боится городского шума, шагов, будущего, которое ничего, кроме краха, принести не могло. Боится Князь и не хочет, чтобы Инна увидела панический этот страх в его глазах. Но его выдавал голос.

— Вот еще что, — будто только что. вспомнил Князь. — Хозяин велел передать, что должок с тебя списывает. Мол, не твоя вина, что сорвалось, ты свою работу проделала.

— Покупает, чтобы молчала? — догадалась Инна. — Мне ведь и так податься некуда, затянули петлю...

— Тебя покупать нет надобности, — недобро ответил Князь, — ты давно наша с потрохами. Знаешь баечку про птичку, у которой коготки увязли?

— Безжалостный ты, Артем, — безнадежно произнесла Инна.

Она ясно видела, что не отвертеться ей от этой шайки: железными канатами они ее к себе припутали, заставили все предать — и Романа, и себя, и свою любовь.

Время тянулось медленно, оно, казалось, остановилось, заблудилось в темноте. Когда был сделан первый шаг к пропасти? Нет, не тогда, конечно, когда влезла в долги к Князю... Когда же? И ничего нельзя вернуть, жизнь по своему мудра и жестока, она знает, что не прощается. Да, долг был: не рублевый, не мелочовый, такой, который ей теперь никакими деньгами не оплатить.

Об этом думала Инна с глухой, бьющей по сердцу тоской.

— Я боюсь, Артем, — сказала она.

Артем молчал в темноте, и Инне вдруг представилось, как он поднимается, идет к ней своей упругой кошачьей походкой, заносит руку с ножом... Она отшатнулась, чтобы не закричать, зажала себе рот ладонью.

— Чего шарахаешься, дура? — даже удивился Князь. — В руке у него была рюмка с коньяком.

— Я же сказала, мне так страшно никогда еще не было.

— Думаешь, мне сладко? Может, меня уже сейчас ищут, тебе лучше совсем не знать почему. Но если поймают, я тебя не пощажу, понятно? Ты и я, мы вдвоем, парой работали, понятно? Ты наводила, а я хотел квартирку прибрать... Никакого Хозяина нет и не было... Поэтому в твоих интересах, чтобы я не задымился и не пришлось мне выступать с чистосердечным признанием.

— Может, уедем отсюда в другой город? — робко предложила Инна. — Так, чтобы следы затерялись. И тогда не будет никакого Хозяина, и вдруг нам повезет — затеряемся, просто исчезнем...

Это казалось ей спасением.

— Нет, кралечка, — покачал головой Артем. — Так не бывает. Если докопаются, нам никуда не деться. А пока причин для паники нет. Хозяин братика отыщет, а других свидетелей...

Инна теперь была твердо уверена, что вчера случилось еще что-то, о чем она не знает.

Князь бесшумно прошагал к окну, выглянул во двор. «Смотрит, не приехали ли за нами, — догадалась Инна. — Было, значит, что-то очень серьезное, если Князь так боится». Она подумала о том, что отныне всегда будет оглядываться, осматриваться, ждать неминуемого, неотвратимого — сможет ли она вынести такую жизнь?

— Жарков ни о чем не догадывается? — спросил Князь.

— Нет, конечно. Какие у него могут быть подозрения? Он мне верит...

Она хотела добавить, что это ужасно — предать человека, который тебе верит и любит тебя, но сдержалась. С Князем даже сейчас нельзя быть откровенной, он все поймет по-своему, вывернет наизнанку, как вывернул, изломал всю ее жизнь. А Роман и Лина пришли вчера с огромным букетом цветов. У Романа было хорошее настроение, он очень хотел, чтобы она, Инна, понравилась его сестре. «Не сияй так, — даже упрекнула его шепотом Инна, — твоя сестра и так обо всем догадывается». Лина, по-доброму поглядывая на оживленного брата, иронизировала, но в меру.