— Все в порядке, милая?
— Да. Вот только замучилась с сорняками на клумбе.
— Тебе помочь?
— Не надо. Я хоть и ворчу, но люблю эту работу.
— Ладно, тогда продолжу поиски. Что-то мне говорит, что сегодня-то я уж точно найду этот дневник!
Питер вернулся в дом, поднялся в комнату, куда были свалены все вещи Гарднеров. Он разбирал их до вечера. Безрезультатно. На смену недавнему возбуждению пришло уныние. Уже во второй раз перетряхивал он эту кучу, и все зря. Ему расхотелось даже заглядывать в остальные комнаты.
Когда Питер спустился в кухню, ужин был уже на столе. Дебра положила ему, но сама едва поковырялась в своей тарелке, за ужином не произнеся ни слова.
— Тебе нехорошо, дорогая? — обеспокоился он.
— Да, меня что-то душит, а перед глазами не перестают вертеться круги. Пойду-ка в сад.
Питер промолчал, посмотрел, как она выходит, затем вернулся в гостиную. Взяв бутылку виски и стакан, он прошел на веранду. Закурил, отпил половину из стакана, задумался. Где же этот проклятый дневник?
На нижней полочке небольшой этажерки, как и семнадцать лет назад, стояли книги. Может быть, и не те самые. Книги и журналы по садоводству. Питер краем уха услышал урчание автомобильного мотора, но тут же подумал, что здесь, пожалуй, единственное место в доме, которое он не перевернул вверх дном. Во-первых, все тут было на глазах, к тому же последовательно менявшиеся жильцы добавляли к книгам Гарднеров самые обычные журналы, да ко всему прочему он мельком заглядывал туда и не нашел ничего интересного.
И вдруг он нахмурился. Мотор перестал урчать. Какое-то время Питер прислушивался, но треньканья звонка не услышал. Пожав плечами, он допил виски в стакане, налил еще, говоря себе, что сегодняшний денечек — настоящее испытание для нервов. Да и воздух на веранде все еще был влажным, насыщенным тяжелым ароматом, и в нем чувствовалось что-то странное, угрожающее, непонятное. В чем же причина для тревоги? Неужели в этой стопке журналов?
Надо немедленно пересмотреть ее для очистки совести! Он вздохнул, поднялся и достал всю стопку. Стал перелистывать журналы, трясти их: ничего. Он было собрался положить стопку на место, но тут заметил в самой глубине два стоящих вертикально журнала. Первый оказался таким же, как и другие. Второй — тоже, но в него была вложена тетрадь.
«Тетрадь в сиреневой обложке с зеленым орнаментом по краю…»
Лоб мгновенно вспотел. Он осторожно открыл ее и сразу узнал изящный почерк Виолетты. Заметил и то место, откуда были вырваны страницы. Сатклифа била дрожь, он не верил собственным глазам, он повторил себе, что это сон наяву. Он слишком жаждал этого мгновения и боялся, что оно, явившись, тотчас исчезнет. Кровь стучала в висках, волнение было настолько сильным, что он машинально повернулся в кресле, взял со стола стакан и одним духом выпил, чтобы снять сильнейшее напряжение. И тут он услышал стук.
Кто-то стучался во входную дверь. «Кого принесло в такой час?» — с досадой подумал Питер, быстро засовывая на место журналы и тетрадь. Пошел открывать…
На пороге стоял хорошо одетый господин, который мог бы быть торговым агентом, если бы не был так серьезен.
— Прошу прощения, сэр, — вежливо произнес он. — Я несколько раз позвонил, но, видно, звонок не работает…
Обычно Питер Сатклиф отличался приветливостью, но в этот вечер что-то с ним случилось. Он грубо спросил:
— Кто вы? Мы не знакомы?
— Да, конечно, простите… Я Рой Жордан. Не думаю, что мое имя вам что-нибудь говорит, но…
29
Питер вышел в сад и окликнул свою подругу. В ответ — молчание. Он звал Дебру негромко, боясь потревожить соседей. В глазах его была растерянность, дыхание прерывалось, лицо было мокрым — он только что держал голову под краном в умывальнике ванной. Сатклиф пошел к «Могиле Адониса», не переставая вполголоса окликать Дебру. Услышав пронзительный вскрик, быстро побежал назад. Ворвался в коридор и увидел то, чего опасался: Дебра стояла в прихожей мертвенно-бледная, с открытым от ужаса ртом. Перед ней на полу неподвижно лежал мужчина.
Питер бросился к ней, обнял, задыхающимся голосом стал успокаивать:
— Ничего страшного, милая… Это всего лишь обморок… Я хотел предупредить тебя…
Дебра была необычайно взволнована, глаза ее не отрывались от тела мужчины, лежащего под вешалкой.
— Ты позвал меня… я пришла… но тебя здесь не было!
— Знаю… я искал тебя в саду…
— И тут я увидела… там… — пробормотала она, указывая дрожащим пальцем на недвижное тело. — Это ужасно! Он похож на Роя… на Роя, моего мужа…
— Да, это он.
— Что произошло?
— Мы подрались, если можно так выразиться. Я ударил его, чтобы заставить замолчать.
— Но почему?
Лицо Питера перекосилось от гнева.
— Потому что он пришел за тобой, потому что он говорил о тебе гадости, потому что у меня возникло желание выставить его вон и…
— Он всегда был готов на все, лишь бы не потерять меня, — бесцветным голосом произнесла Дебра. — Теперь тебе понятно, почему я больше не хотела его видеть?
Питер сжал кулаки, сдерживая досаду и злобу:
— Не знаю, что со мной случилось. Весь день у меня нервы были на пределе, а он сразу вызвал во мне неприязнь. Я понял, что это твой муж, еще до того, как он начал говорить, и мне противно было слушать его объяснения. Я ударил… ударил, чтобы он замолчал. А сейчас, Дебра, ты должна мне сама все рассказать, пока он не очнулся.
Гримаса отвращения появилась на ее лице.
— Рассказывать в общем-то нечего. Мы женаты два года. Он психиатр, руководит большой клиникой близ Плимута и считается хорошим профессионалом. Но я не переношу его. Он болезненно ревнив и обращается со мной, как с одной из своих пациенток. Мне даже имя его противно, и я предпочла бы умереть, чем возвратиться к нему.
Питер вздохнул:
— Пожалуй, я понял…
— Как он нашел нас?
— Понятия не имею, но, полагаю, он что-то заподозрил в отношении Деборы Джеймс.
— Боже! Мы пропали!
— Не будем преувеличивать. Не все так страшно. Мы никого не убили, и я не уверен, что ему известно о самоубийстве мисс Джеймс. Он просто увидел в вас сообщниц.
Дебра так сильно сжала руку Питера, что ногти вошли в его кожу, и простонала:
— Питер, я не хочу уезжать с ним. Обещай мне, что не позволишь ему это сделать!
— И речи быть не может! Потому-то я и пытаюсь хорошенько проанализировать ситуацию. На деле мы лишь несколько нарушили установленный порядок. Тебе следует срочно потребовать развода.
— Он ни за что не согласится!
— Но это необходимо. Насильно он не может тебя удерживать, я позабочусь об этом. По закону вся вина лежит на нас, но ты не беспокойся, у меня есть все для защиты!
Дебра согласно кивнула, с трудом проглотив слюну. Глаза ее увлажнились, но в глубине зрачков зажглась невыразимая ненависть. Не спуская с мужа глаз, она тем не менее не переставала заикаясь лепетать:
— Я не хочу даже смотреть на него… никогда… я… я…
Она вдруг замолчала, лицо ее вытянулось от удивления. Питер взглянул на нее, нахмурился и, в свою очередь, посмотрел на психиатра.
Рой Жордан лежал на животе, руки его были вытянуты вдоль тела, голова, повернутая набок, касалась мраморного основания внушительной вешалки. От виска по полу медленно полз кровавый ручеек.
Питер присел, осмотрел лежащего, встал, тряхнув головой, лаконично сообщил:
— Готов…
30
Тревожное молчание наступило в прихожей. Атмосфера стала вдруг страшно давящей. От света настенных бра неожиданно умножились и затвердели тени, отбрасываемые вычурной мебелью. Фигурка херувима, охранявшая подступ к лестнице недалеко от места, где стояла пара, будто превратилась в надгробную статую, окруженную многочисленными вазами и горшками с цветами. Беспокойство, тревога, неловкость витали над этим местом, которое незначительным усилием воображения можно было превратить в могильный склеп. Застывшие фигуры и труп Роя Жордана усиливали это впечатление. Питер первым нарушил тишину:
