На обратном пути Дебра и Питер больше молчали. То, что они узнали от врача, само по себе не было неожиданностью, но тем не менее озадачило их. Обеспокоенные тем, что не могут завести детей, супруги Гарднер через год после совместной жизни приехали на консультацию. Анализами было установлено, что здоровье Яна Гарднера превосходное, а вот у его супруги оказались кое-какие проблемы. Гинеколог заключил: бесплодие, вероятность излечения маловероятна. Об этом он и поставил их в известность, добавив, что человеческая природа непредсказуема. Сказал он это, чтобы вконец не разочаровывать супругов, и так подавленных вынесенным приговором.

Таким образом, возникли трудности в объяснении поведения Виолетты. Если уж она не заблуждалась на свой счет, а муж ее был здоров, чего искала она у мимолетных любовников? Великой страсти? Счастья? Кратковременность связей не давала оснований для такой гипотезы. Мгновений чисто плотского наслаждения? Удовлетворения вожделения? Все это не вязалось с ее утонченной, ранимой натурой.

Они вернулись в Марфорд к двум часам дня. Быстро, молча и без аппетита пообедали.

Питер казался удрученным. Нарушив молчание, он сказал:

— Дневник надо найти любой ценой. Только он прольет свет на все события.

— Да, либо найти мужа. Он тоже мог бы нас просветить, и, по-моему, это было бы даже лучше. Как ты считаешь, не стоит попробовать?

Питер устало махнул рукой:

— Бесполезно. Это займет очень много времени. А мне позарез нужно распутать эту тайну, у меня уже бессонница началась! Загадка терзает мой мозг, у меня появляется комплекс неудовлетворенности, который лишает меня интереса ко всему остальному.

— Я заметила, — ехидно подначила его Дебра. — Особенно в последние дни… Дело в том, Питер… Я тут подумала…

— Слушаю тебя, дорогая.

— А если Ян был здесь? Тайком приезжал в деревню?

Питер посмотрел на Дебру так, будто хотел удостовериться, в своем ли она уме.

— Да ты что? Каждый узнал бы его, начиная с близких знакомых!

— Он мог сильно измениться внешне, к примеру, отпустить бороду, усы…

— Мог, но он не смог бы обмануть людей, хорошо знавших его.

— А много их? Бедняжка миссис Миллер, Дорин Маршал, профессор Симпсон? Но как раз они и подали мне такую идею.

Выражение недоверия на лице Питера сменило изумление.

— Что-то я совсем тебя не понимаю, дорогая.

— А ты не обратил внимания, что у всех у них плохое зрение? Лучше всех знала его миссис Маршал, бывшая подружка. Так вот, могу тебя уверить — она почти ничего не видит, а людей узнает больше по голосам, чем по лицам. Я убедилась в этом, когда застала ее уткнувшейся носом в бухгалтерскую книгу. И сразу подумала, что вряд ли она узнала бы своего бывшего жениха, потому что я тоже думала о нем, когда забирала порванное фото.

— К чему ты клонишь, Дебра?

Та пожала плечами и с разочарованным видом ответила:

— Да так. Ни к чему. Просто хотела тебе помочь, немножко изменив направление твоих мыслей.

Убрав со стола, Дебра сказала, что устала и хотела бы отдохнуть в своей комнате. Питер прошел на веранду и стал рассеянно просматривать какой-то журнал. Воздух на веранде был влажным и спертым из-за множества цветов в горшках. Как и в комнате Виолетты, все они испускали такой сильный аромат, что, казалось, еще немного — и им пропитается все тело.

Какое-то время мужчина сидел в глубоком плетеном кресле, так и сяк перебирая детали мучившей его задачи. Напрасно. Он чувствовал, что решение где-то рядом, но всякий раз, когда ему казалось, что он схватил его, оно выскальзывало, словно скользкий угорь из рук. Сатклиф рывком поднялся, сказав себе, что небольшая прогулка пойдет ему на пользу, охладит голову, разгоряченную от неустанной работы.

Снаружи тоже было жарко, но все же лучше, чем на веранде. Он прошел тропинкой вокруг деревни до лесной опушки позади бунгало профессора Симпсона. Углубившись в лес, Питер вскоре увидел пруд. Вспомнилась утонувшая Сара Кольз. Листва деревьев отражалась в стоячей воде, предлагая наблюдателю безмятежную картину, в которую плохо вписывалась давняя драма. Питер представил себе девочку на берегу, вступающую в воду и спешащую навстречу своей судьбе, и вдруг вздрогнул от неожиданности, заметив на противоположном берегу, освещенном солнцем, лежащую на траве женскую фигуру. Та встала, помахала рукой, и он узнал Кэтлин Маршал.

— Какой сюрприз, Питер! — воскликнула девушка, когда он к ней подошел. — Вы искали меня?

— Нет, я не знал, что вы здесь. Просто гулял.

Питер говорил спокойным, уравновешенным тоном, но ему стоило большого труда сдержать свое волнение перед столь соблазнительным зрелищем. Купальник девушки не скрывал ее совершенные формы. Округлости, атласная кожа с легким загаром неумолимо притягивали взгляд. Питеру пришлось сделать над собой усилие и отвести взгляд, заплатив за зрелище короткой улыбкой. Неловко чувствуя себя стоя, он присел подле Кэтлин, в смущении пытаясь завязать беседу.

— Хороший денек сегодня, правда?

— Да, чудесный.

— Вы оставили матушку одну в магазине?

— О, видите ли, во второй половине дня покупателей обычно немного. К тому же я всегда пользуюсь хорошей погодой, чтобы позагорать.

— Да, день подходящий. Мне вспоминается лето сорокового — погода была такой изумительной, что не верилось, что где-то идет война… Я вам, наверное, надоел со своими воспоминаниями…

— О нет, Питер, и вам это хорошо известно! Вы позволите называть вас Питером?

— Почему бы и нет, — кашлянув, ответил тот.

— Несмотря на все плохое, что принесла война, мне думается, это было захватывающее, возбуждающее время. Люди не задавались вопросом, как жить дальше. У каждого была своя роль, и нужно было просто выживать любой ценой, вы так не считаете?

Питер покосился на нее и подумал, что Дебра не оценила бы зовущей улыбки Кэтлин. Да и вообще ей не понравилось бы то, что он находится в ее компании.

— Да, разумеется, надо брать от жизни все! — отозвался он, видя перед глазами грациозную фигурку, хотя взгляд его был устремлен на середину пруда. — Но видите ли, в то время было не до этого, и тогда любой из нас дорого дал бы за то, чтобы насладиться прелестями мирного дня вроде такого. Помню один адский день, когда мы дрались против впятеро превосходящего нас врага. Небо было черно от «мессеров», но наши нервы, закаленные непрекращающимися звуками сирен, оказались крепче.

Питер снова пустился в воспоминания, причем самые тяжелые, однако сегодня Кэтлин не реагировала на них, как обычно. Казалось, девушка дремала, вытянувшись на своем одеяле и подставляя себя солнцу.

— Питер, — неожиданно оборвала она его, — не будете ли столь любезны намазать мне спину защитным кремом? Чувствую, что начинаю поджариваться.

— Да, с удовольствием.

Питер глубоко вздохнул, взял флакон, выдавил немного густой жидкости на смуглую кожу и стал равномерно втирать ее. Им вновь овладело возбуждение, которое он почувствовал еще на веранде. Руки его дрожали, и он внушал себе, что нужно побыстрее оторваться от этой шелковистой кожи, которая неумолимо притягивала ладони, передавая трепет вожделения. Ричард даже закрыл глаза, чтобы отвлечься, уйти в себя и думать о другом. Но получилось еще хуже. Пальцы его стремились перейти границы дозволенного купальником, и ему пришлось огромным усилием воли призвать все свое самообладание, чтобы закончить опасную процедуру.

— Вот и все, — не своим голосом проговорил он, вставая. — Можете спокойно загорать еще час! К сожалению, я должен вас оставить.

— Как, вы уже уходите? — воскликнула девушка.

— Да, у меня назначена встреча, — пряча глаза и кляня себя за ложь, ответил он.

— Очень жаль, Питер. Так приятно быть вдвоем. Надеюсь, вы еще придете, когда будет такая же погода?

— Э-э-э… да, обязательно. Всего хорошего, Кэтлин… Не сгорите…

Уход его походил на бегство. Быстрым шагом Сатклиф прошел через лес, боясь ненароком повернуть назад. На кончиках пальцев он все еще ощущал мягкость кожи Кэтлин. Питер яростно потер руки о кору деревьев, однако вожделение не проходило. Придя домой, он принял холодный душ, налил стакан виски и залпом выпил, затем пошел в сад к Дебре, копавшейся в земле у «Могилы Адониса».