Это стоило ему жизни. Иначе стрела воткнулась бы Дарт в левый глаз. Так сказали Видящие, проиграв в уме возможный ход событий.

Тут в дверь постучала матрона Шашил с чашкой ивового отвара. Лорд Чризм заметил наконец потрясение девочки и удалился, оставив ее под опекой наставницы.

Шашил достала из кармана бумажный пакетик и высыпала его содержимое в дымящуюся чашку.

— Корень валерианы, — пояснила она, помешивая отвар ложечкой. — Я порой принимаю его перед сном. Мои старые суставы не любят холодных ночей.

Дарт выпила две чашки, пока отвар не остыл и не приобрел горьковатый привкус. Наконец ее перестало трясти, и тогда матрона отвела Дарт в спальню и уложила в кровать из мирра, с роскошным балдахином. Девочка буквально утонула в перине под шелковыми и бархатными покрывалами.

Она поблагодарила матрону Шашил и пообещала, что постарается немедленно уснуть. Пожилая наставница сочувственно ее оглядела, поцеловала в лоб, пробормотала: «Бедное дитя» — и удалилась.

Дарт старалась заснуть, но и десятикратное количество успокаивающего корня не могло бы унять ее страхи. Стоило ей сомкнуть веки, как перед глазами возникали целые реки крови, притаившиеся в тени фигуры с кинжалами и даже собственнолично лекарь Палтри. За событиями вечера она совсем позабыла о его появлении на церемонии, но сейчас тревога живо о нем напомнила. На каждом повороте ее подстерегала опасность: наказание, изгнание, а теперь еще и покушение на убийство.

Не мог ли лекарь Палтри приложить руку к заговору? Чтобы заставить замолчать девочку, которая слишком много знает? Или виновен мужчина из сада? Может, он все-таки успел ее разглядеть, когда она бросилась наутек?

В конце концов страх согнал ее с постели. Щен сонно следовал за ней по пятам, пока Дарт, запахнув халат, расхаживала по спальне и молилась, чтобы скорее наступил рассвет.

До него оставалось уже недолго. Пожалуй, стоит рискнуть и разбудить Лауреллу.

При этой мысли тревога сразу отступила. Может быть, под одним одеялом с подругой она и сможет заснуть.

Дарт решила, что не совершит неприличия, блуждая по Высокому крылу в халате и шлепанцах. С другой стороны, она постарается, чтобы ее никто не увидел. Наверняка остальные Длани крепко спят.

Она вышла в гостиную, взяла со столика ключ и потянулась было к двери, но замешкалась в нерешительности, прислушиваясь к звукам снаружи.

Тихо.

Дарт затаила дыхание и приложила ухо к двери. Удостоверившись, что в коридоре никого нет, она приоткрыла дверь и выглянула наружу. Огонь в жаровне изливал мерное сияние, и девочка открыла дверь полностью, высунулась и оглядела коридор. Никого.

Она выскочила из двери и бесшумно заскользила в домашних туфлях по вышитому ковру. Обогнула жаровню и заторопилась ко второй двери слева. Щен раздраженно трусил следом, его шкура потускнела от досады. Кто-то — служанка или стражник — прикрутил фитили на настенных светильниках, но даже в едва тлеющем свете Дарт казалось, что она пребывает на всеобщем обозрении.

Она торопливо постучала, надеясь, что никто, кроме Лауреллы, не проснется. При первой попытке она едва коснулась костяшками дерева, так что сама не услышала звука. Второй раз она приложила чуть больше усилий, стук отдался в ушах громом, но ответа не последовало.

«Пожалуйста, Лаурелла, услышь меня…»

Дарт трижды стукнула в дверь и пригнулась, вжимаясь в проем.

«Пожалуйста…»

Ей ответил тихий шорох, похожий на фырканье недовольной кошки, которую согнали с теплого места на подоконнике. Она стукнула еще раз.

— Кто там? — спросил робко сонный голос.

— Лаурелла, это я, — прошептала Дарт, прижимаясь губами к замочной скважине.

Утреннюю тишину нарушил звук отпираемой двери, только другой двери, дальше по коридору.

С замиранием сердца девочка распласталась в дверном проеме. В коридор упал прямоугольник света из открывшейся двери, но хозяин покоев остался в тени. Кто-то из Дланей.

— Это ты, Дарт? — тем временем тихо спросила Лаурелла.

Дарт не могла выдавить ни слова. В ушах у нее отдавалось испуганное биение вороньих крыльев. Она снова оказалась в темном птичнике наедине с насильником. Ее кулаки невольно сжались так сильно, что ногти впились в кожу. «Это не птичник…» — твердила про себя девочка.

Как мышка, она снова царапнулась в дверь. И все же незнакомец, казалось, услыхал и шагнул к ней. Свет жаровни выхватил из теней его лицо.

«Нет…»

Щелкнул замок, и дверь, к которой она прижималась, приотворилась. К счастью, очаг Лауреллы успел погаснуть, и свет их не выдал.

Девочка прошмыгнула в щелку. Рот Лауреллы округлился в удивленном «о», но Дарт быстро приложила палец к губам. Она осторожно закрыла дверь, про себя благодаря того, кто смазал петли так хорошо. Глотая слезы, Дарт сползла по стене.

Лаурелла опустилась рядом на колени.

— Что случилось? — прошептала она.

Дарт затрясла головой, чтобы избавиться от стоящего перед глазами образа. Человек в коридоре: прямые черные волосы, разделенные белой полосой. Убийца из Старого сада, тот кто убил женщину по имени Джасинта.

И один из Дланей.

Корсары неумолимо приближались. Пять кораблей стремительно скользили по темной воде, освещенные подвешенными на снастях фонарями. Они неслись по полночному морю подобно огненным грозовым тучам.

— Вдруг они нас в темноте не заметят, — прошептал Роггер.

Он сидел на крыше плавня, но ему приходилось крепко держаться за верхний плавник, чтобы не свалиться от поднявшейся к ночи зыби.

Тилар покачал головой.

— Обе луны скоро встанут. Ночь будет ясной.

Делия согласилась с ним. Она сидела в кабине и через смотровое окно наблюдала за плеском волн под брюхом плавня.

— И большая луна будет сегодня полной, — добавила девушка.

Тилар поморщился.

Когда солнце село, им оставалось только беспомощно смотреть, как корсарский флот прочесывает окраины Силкового рифа. Должно быть, они выпытали у капитана Граула, где он высадил богоубийцу. Или, что вероятнее, раскололся кто-то из матросов. Тилар отказывался плохо думать о капитане.

В любом случае они обречены. Корабли преследователей, развернувшись широким веером, направлялись прямиком к плавню. У беглецов не было даже весел, чтобы попытаться свернуть с их пути.

Тилар спрыгнул в кабину. Делия скорчилась между передними сиденьями и пристально рассматривала пустой стеклянный шар, куда следовало наливать топливо.

— Я изучала механику. И считаю, что стоит рискнуть. — Она решительно открутила серебряную крышку.

— Использовать мою кровь в качестве горючего?

Девушка махнула в его сторону крышкой:

— В тебе течет Милость Мирин. Это тоже Милость воды, как и у Файлы. Почему бы и нет?

— Потому что плавень работает не на чистой крови, — возражал Роггер, спускаясь в кабину. — Его приводит в движение смесь, состав которой знают только ученые-алхимики. И, насколько я знаю, алхимики долго не живут, потому как часто ошибаются.

— В трубках мика осталось немного состава, — отмахнулась Делия. — Все, что нам надо, — это немного крови, чтобы пробудить направляющую механизм Милость.

— Немного? — эхом повторил вор. — Мы уже это обсуждали. Если ты ошибешься и если мы сразу же не разлетимся на куски, вспышка привлечет их сюда.

— Они и без того вот-вот на нас наткнутся, если ты не заметил. — Делия коснулась пальцем смотрового окна.

Тилар переводил взгляд с открытого шара на залитые светом паруса. Доводы Делии звучали убедительно, но в случае неудачи его, а не чья-либо иная вина станет причиной их гибели. Он обнаружил, что в нерешительности разглядывает свои руки. Но ожидает ли их лучшая участь в руках корсаров Даржона? Стоит вспомнить судьбу капитана Граула…

Нет, он не допустит, чтобы его друзья попали в плен.

До самого последнего момента Тилар в глубине души надеялся, что корсары не заметят беглецов и причалят к рифу, а за то время волны и течение отнесут плавень в сторону. Но даже это не было спасением. Дрейфовать по морю без еды и с крохотным запасом питьевой воды означает медленную смерть.