Евфимия умерла в 1139 г. Карьера ее сына Бориса была полна опасностей. После смерти его деда и покровителя Владимира Мономаха (1125 г.) он был отправлен в Константинополь для завершения образования.532 Поскольку отношения между Византией и Венгрией были напряженными в тот период, император сблизился с ним, желая использовать его как потенциальное орудие византийской дипломатии, и в 1130 г. отдал ему в жены свою двоюродную сестру. В 1131 г. по приказу жены короля Белы Елены было убито шестьдесят восемь венгерских знатных людей, которые могли быть потенциальными сторонниками Бориса, когда те присутствовали на заседании венгерского сейма. На следующий год Борис, при поддержке поляков, а также русских и куманов, вторгся в Венгрию, но его армия была разбита королевскими войсками. Борис стал политическим изгнанником, живя то в Польше, то в Австрии, то в Богемии, и тщетно пытаясь поймать удачу, поскольку Венгрия находилась в трудном положении. В 1147 г. ему удалось проникнуть в Венгрию при поддержке австрийских войск, но он снова потерпел поражение. Опасаясь пленения, он спрятался в обозе французского короля Людовика VII, войска которого в это время пересекали Венгрию на путик Святой земле. Хотя венгерские шпионы и обнаружили его местонахождение, король Людовик отказался выдать его и благополучно доставил до Константинополя, где бесприютный князь снова был взят под защиту византийского императора. Он принял участие в последовавшей затем войне между Византией и Венгрией и был убит в схватке в 1154 г.
3. Наши сведения об отношениях между русскими и балтийскими славянами в киевский период скудны. Тем не менее, торговые отношения между Новгородом и городами балтийских славян, вероятно, были достаточно оживленными. Русские купцы часто посещали Волин в одиннадцатом веке, а в двенадцатом веке существовала корпорация новгородских купцов, торговавших с Щецином.533 В «Слове о полку Игореве» среди иностранных певцов при дворе киевского князя Святослава III упоминаются венедицы.534 Существует соблазн видеть в них жителей Винеты на острове Волине, но представляется более резонным отождествление их с венецианцами. Что касается династических связей, по крайней мере у двух русских князей были померанские жены, а у трех померанских князей – русские жены.535
3. Русь и Скандинавия
Скандинавские народы сейчас считаются – и это справедливо – частью западного мира. Поэтому, с современной точки зрения, было бы логичным рассматривать скандинавско-русские взаимоотношения под заголовком «Русь и Запад» (см. следующую главку). И все же, конечно, более удобно рассматривать Скандинавию отдельно, поскольку с точки зрения истории и культуры в период раннего средневековья она была особым миром, скорее мостом между Востоком и Западом, нежели частью того и другого. Действительно, в эпоху викингов скандинавы не только разоряли множество восточных и западных земель своими постоянными набегами, но и устанавливали контроль над определенными территориями как на Балтийском, так и на Северном морях, не говоря уже об их экспансии в Средиземноморье и в Причерноморье.
С точки зрения культуры, скандинавские народы долгое время оставались за чертой римской церкви. Хотя «скандинавский апостол» Св. Ансгарий начал проповедовать христианство в Дании и Швеции в девятом веке, лишь в конце одиннадцатого века Церковь получила в Дании реальное развитие, а ее права и привилегии формально были установлены там не раньше 1162 г. В Швеции старое языческое святилище в Упсале было разрушено в конце одиннадцатого века, в 1248 г. окончательно была установлена церковная иерархия и утвержден целибат духовенства. В Норвегии первым королем, сделавшим попытку христианизировать страну, был Хаакон Добрый (936 – 960 гг.), сам принявший крещение в Англии. Ни он, ни его ближайшие наследники не смогли довести до конца религиозную реформу. Привилегии Церкви были окончательно утверждены в Норвегии в 1147 г.
С точки зрения социальной, в Норвегии и Швеции, в отличие от Франции и Западной Германии, не было рабства; оно не было введено и в Дании до шестнадцатого века. Поэтому крестьяне в Скандинавии оставались свободными в киевский период и на протяжении всех средних веков. Политически, опять же в отличие от Запада, особой важностью обладало собрание свободных людей (тинг), исполнявшее административную и судебную роли в скандинавских странах, по крайней мере до двенадцатого века.
Ранний период скандинавско-русских отношений был рассмотрен в предыдущем томе этого труда.536 Как мы знаем, со скандинавами было непосредственно связано сначала образование Русского каганата, а затем и Киевского княжества. Однако, нам следует ясно разграничивать различные стадии скандинавской экспансии на Руси, и здесь к месту краткий очерк последовательности этих стадий.
Шведы, которые, очевидно, первыми пришли и проникли на юг Руси еще в восьмом веке, смешались с местными анто-славянскими племенами, заимствовав у коренного населения само имя «русь»; датчане и норвежцы, представителями которых были Рюрик и Олег, пришли во второй половине девятого века и незамедлительно смешались со шведскими русами.537 Участники этих двух ранних потоков скандинавской экспансии прочно обосновались на русской почве и объединили свои интересы с интересами коренного славянского населения, особенно на приазовских и киевских землях.
Однако, скандинавская иммиграция на Русь не прекратилась с Рюриком и Олегом. Князья приглашали на Русь новые отряды скандинавских воинов в конце десятого и на протяжении одиннадцатого веков. Некоторые приходили по своей собственной инициативе. Этих пришельцев русские летописцы называли варягами, чтобы провести различие между ними и старыми поселенцами, называвшимися русью. Ясно, что старые скандинавские поселенцы уже в девятом веке составляли часть русского народа. Варяги, однако, были иностранцами, как с точки зрения коренных русских, так и русифицированных скандинавов, представителей раннего скандинавского проникновения.
Как мы знаем, князь Игорь нанял варягов, чтобы усилить свою армию в войне с Византией (см. Гл. II, выше); Владимир I использовал варягов в борьбе против Ярополка I, а позднее предоставил на время часть из них в распоряжение византийского императора (см. Гл. III, 2); Ярослав I зависел от варягов в своих походах против Святополка I и Мстислава Тмутараканского. Как из русских, так и из скандинавских источников мы знаем, что варяги также нередко приходили на Русь поодиночке или небольшими группами, предлагая себя на службу русским князьям, или в поисках приключений.
Повествования о таких приключениях сохранились во многих скандинавских сагах. Среди них – сага об Олафе Трюггвасове, которая относится ко времени правления Владимира Святого.538 Сага об Эймунде описывает приключения группы исландцев, которые пришли на Русь в начале одиннадцатого века и приняли активное участие в борьбе Ярослава против Князя Полоцкого, а также против других его противников.539 В киевском «Патерике» мы обнаруживаем рассказ о варяге Шимоне, который предложил себя на службу князю Ярославу Мудрому.540
Скандинавы также посещали Русь на своем пути в Константинополь и в Святую Землю. Так, в 1102 г. король Дании Эрик Эйегод появился в Киеве и был тепло принят князем Святополком II. Последний направил свою дружину, состоявшую из лучших воинов, чтобы сопровождать Эрика к святой земле. На пути от Киева до русской границы Эрика повсюду встречали восторженно. «Священники присоединялись к процессии, неся святые реликвии под пение гимнов и звон церковных колоколов».541
