Однако суд счел иначе, отобрав у вас «Сосновку».

Год длилось арбитражное разбирательство. Вначале суд признал меня добросовестным приобретателем и подтвердил мои законные права на эту собственность. Решение вступило в законную силу.

Но это не устроило власть. Они выдвинули новые иски, хорошенько «поработали» с судом, и в итоге по надуманным и сфабрикованным основаниям сделка была расторгнута. В соответствии с новым судебным решением «Сосновка» была официально возвращена мною в «закрома Родины».

«Дачная история» была запущена в СМИ, когда вас не было в стране. Поднялась еще дикая шумиха: вернется Касьянов или нет?

Тогда, в июле 2005 года, некоторые мои близкие знакомые, весьма осведомленные в кремлевских делах, уговаривали меня не возвращаться на родину.

И какие же аргументы они приводили?

Меня и мою жену убеждали, что ситуация в России изменилась, что критиковать власть становится опасно. И советовали — лучше вам с семьей в страну не возвращаться, с вашим-то именем и связями вы нормально устроитесь в Лондоне. Всем будет лучше (убеждали они): и друзьям-знакомым, и президенту, и вам. А то ведь (добавляли непременно шепотом) в Москве могут быть большие проблемы: наручники прямо в аэропорту наденут.

В общем, вам прислали «черную метку»: оставайтесь-ка вы лучше в добровольной эмиграции.

Похоже на то. Тем не менее я, как и намечал, вернулся из отпуска и с осени 2005 года начал ездить по стране. Самая первая поездка в Самару прошла без проблем. Встретился с общественностью. Выступил перед студентами в университете. После моего выступления, весьма критического, молодые люди начали выкрикивать с мест: «А вы можете прямо сейчас выйти с нами на улицу? Мы пойдем вместе с вами маршем протеста!»

К слову, больше ни в один университет в России меня не пустили. Ректоры не раз просили, чтобы я выступил с лекцией, но потом извинялись: сверху запретили, вы уж поймите, зачем нам личные неприятности и проблемы с финансированием?

Видимо, в Москве быстро разобрались, что надо остановить мое хождение в народ. Потом во время поездки в Нижний Новгород уже началась настоящая атака. Оперативники нагло, не маскируясь, ходили за нами по пятам, фиксируя на пленку каждый шаг. На наших товарищей напали какие-то неадекватные отставные офицеры. Власти срочно подтянули нашистов, улюлюкавших: «Вали в Америку!» и тому подобное. На круглый стол, который мы проводили, явилась целая делегация единороссов во главе с тем же Хинштейном. Они вели себя нагло и вызывающе, явно хотели спровоцировать скандал. Но, поняв, что собравшаяся публика не подается на их провокации, быстро ретировались.

В Курске дело дошло уже до уличных столкновений с нашистами и еще какими-то молодчиками. Многие были то ли пьяные, то ли обкуренные. Они окружили со всех сторон здание, где собрались наши сторонники. В сторонке за их действиями внимательно следили два генерала: от ФСБ и МВД. Точнее сказать, они чуть ли не руководили этой операцией. Возле здания было припарковано множество оперативных машин. А совсем рядом стояла группа здоровенных парней в тяжелых ботинках и спортивной одежде. Более сотни этих «спортсменов» привезли на автобусах из соседних городов.

В какой-то момент, будто по команде, оголтелая толпа пошла на штурм здания. Стали ломиться в двери, орать в мегафоны, взрывать петарды, метать камни и яйца. Под их натиском двери затрещали, истошно закричала какая-то придавленная старушка. Наши люди отбили первую атаку. Милиция за всем наблюдала со стороны и не вмешивалась. Было ясно: еще немного и начнется настоящая бойня, прольется кровь…

Видимо, тут до местного милицейского начальника дошло, что вся ответственность в случае чего ляжет на него. Тогда он послал коллегу-фээсбэшника по известному адресу и велел немедленно прекратить безобразие. Нашисты и боевики мгновенно испарились.

Такие истории с небольшими вариациями повторялись во всех городах, куда бы мы ни приехали.

Раньше замечал, что в метрах ста от ворот вашего дачного поселка стоял один и тот же джип серебристого цвета. В нем, как мне рассказали ваши помощники, дежурили филеры «Наших».

Однажды мой водитель, в прошлом профессиональный охранник, взглянув на этот джип, сказал: «Это такие же нашисты, Евгений Алексеевич, как мы с вами. Наружка это, ребята из Конторы. Они профессионально прикидываются, будто дремлют, ничего не замечают, головы не поворачивают. На самом деле все секут в зеркала заднего вида, номера всех проезжающих машин незаметно в блокнот записывают».

Специалист, конечно, подобен флюсу, но в данном случае готов был охотно поверить. Ведь операция «Наших» преследовавших вас, по степени проработки и наглости вряд ли была осуществима даже для этого любимого детища наших вождей. Заранее у знавать предстоящие маршруты поездок по стране, адреса ваших встреч и выступлений, загодя перебрасывать туда передовые группы из десятков активистов, где-то их размещать, кормить, поить, оплачивать им дорогу — на такое способна лишь государственная, я бы даже сказал полувоенная, организация. Это не по силам и не по карману скромным молодым людям, которыми представляются нашисты. Но в один прекрасный день я приезжаю к вам и гляжу, что-то отсутствует в пейзаже — джипа-то след простыл. Как вам удалось отвадить нашистов? Или финансирование у ребят кончилось?

А мы подумали-подумали, да написали заявление в прокуратуру, что члены движения «Наши», бросающие грабли под колеса моего автомобиля, движущегося на высокой скорости, создают заведомо аварийную ситуацию. А значит, преднамеренно совершают покушение на жизнь общественного деятеля. И это было зафиксировано камерами наружного наблюдения, установленными на трассе. На этот счет в нашем Уголовном кодексе есть статья — до 20 лет лишения свободы.

С другой стороны, ни для кого не секрет, что нашистам покровительствует высшее руководство страны. Путин встречается с комиссарами этого движения и дает им наставления. Президент Медведев посещает их летний лагерь. Глава нашистов Якеменко трудится руководителем Федерального агентства по делам молодежи, воспитывает подрастающее поколение. Получается, что первые лица страны фактически поощряют противозаконные действия активистов своей организации. Эта криминальная взаимосвязь стала очевидной, и поэтому, вполне вероятно, что власть решила прекратить физическое преследование меня и моей семьи.

В 2006 году вы создали новую политическую организацию — Народно-демократический союз. Признайтесь, затем, чтобы участвовать в парламентских выборах-2007?

Нет, мы с Ириной Хакамадой, Константином Мерзликиным, Николаем Травкиным, Александром Половинкиным, другими политически активными людьми из различных регионов страны, которые стояли у истоков Народно-демократического союза, изначально закладывались на то, что нам необходим инструмент политической работы на местах, а не «лицензия» на участие в думских выборах. Поверьте, я не наивный человек и был уверен, что нам не дадут зарегистрировать партию. Так оно в итоге и произошло. Пройдя все судебные инстанции в России, мы подали иск на отказ в регистрации партии в Европейский суд по правам человека.

К тому же я был убежден, что ни одну реально оппозиционную демократическую партию в парламент не допустят.

Лидеры СПС и «Яблока» тогда со мной не соглашались. Они оставались в плену иллюзий, что нужны Путину как хорошая картинка для Запада, чтобы при случае продемонстрировать: а вот в этой клетке у нас демократы живут.

По-вашему, на выборы в Госдуму надо было изначально махнуть рукой?

Ничего подобного. Демократическая оппозиция могла проломить ситуацию и добиться успеха, если бы выступила единым фронтом. Собственно, к этому я и призывал.