Слава богу, все обошлось.

Как бы вы охарактеризовали ваши политические убеждения?

Как либерально-консервативные с ударением на первом слове.

Кто из российских политических деятелей прошлого внушает вам наибольшее уважение?

Два очень разных и не слишком любивших друг друга дореволюционных российских премьера — Сергей Витте и Владимир Коковцов.

Сколько политических партий должно быть в России?

Может быть, пять, а может быть, и сто. Ровно столько, сколько нужно людям для выражения их политических интересов. Это должны определять граждане, а не Министерство юстиции или кто-либо еще.

Какой политической программы вам больше всего не хватает на российском телевидении?

Программы «Куклы».

Кто из современных зарубежных политиков вам импонирует?

Бывший германский канцлер Гельмут Коль, бывший премьер, а ныне министр иностранных дел Швеции Карл Бильдт и бывший премьер-министр Дании, а сейчас генсек НАТО Андерс Фог Расмуссен.

Для вас важно, является политик верующим или атеистом?

Я оцениваю политиков по другим критериям: принципиальность, честность, готовность к диалогу и компромиссу.

Нужно ли окончательно отменить смертную казнь в России?

Безусловно, и чем скорей, тем лучше.

Сможет ли главой Российского государства стать женщина?

Не вижу в этом ничего сверхъестественного. У нас достаточно умных, профессиональных и волевых женщин, которые дадут сто очков многим политикам-мужчинам. Однако в нынешней политико-административной конструкции это вряд ли возможно.

Как вы относитесь к захоронению тела Ленина?

Это обязательно надо сделать.

Первая зарубежная столица, в которую бы вы отправились с визитом, если бы стали главой государства?

Безусловно, Киев. Мы должны восстановить связи с ближайшим нашим партнером, порванные во многом по вине нынешних руководителей России.

Считаете ли вы люстрацию оправданной мерой для России на современном этапе?

Еще три года назад считал это неприемлемым. Сегодня очевидно, что кто бы ни пришел к власти после Путина, ему очень сложно будет от этой меры удержаться. Считаю возможным, но в ограниченном масштабе. Только в отношении тех лиц, которые осознанно, преднамеренно глумились над людьми.

В чем самый главный порок нынешней политико-административной системы России?

Как бы власть себя ни скомпрометировала и какое бы зло ни совершила, ее невозможно сменить нормальным путем через выборы, потому что их просто больше нет. Это не только главный порок, но и наша всеобщая беда.

Политика — это всегда грязное дело?

Нет. Чем более она публична и конкурентна, тем меньше в ней грязи.

Что бы вы пожелали нашей демократической оппозиции?

Побольше чувства ответственности и иронии по отношению к самой себе.

Что бы вы поменяли, если можно было бы начать жизнь заново?

Ничего.

Михаил Касьянов, как и любой политик, государственный или общественный деятель, наверняка задумывается, с чем он войдет в историю.

Что напишут о нем в нескольких главах, абзацах или даже строчках, когда, по словам Чурова, «все закончится»?

Сложность в том, что большинство исторических портретов решительно невозможно нарисовать только черной или белой краской. Нужна, как правило, вся сложная гамма цветов.

Мы помним Горбачева, с искренней горячностью агитирующего с трибуны за демократические реформы, и Горбачева, который едва ли не по-хамски говорит с академиком Сахаровым на I Съезде народных депутатов CCCР.

Мы помним Ельцина на танке 19 августа 1991 года, объявляющего вне закона путчистов во главе с председателем КГБ Владимиром Крючковым, и Ельцина на экране телевизора 31 декабря 1999 года, передающего президентскую власть подполковнику КГБ Путину, при котором, кстати, Крючкова будут приглашать за советом в Кремль.

Мы помним Путина, одержавшего при поддержке очарованного им среднего класса победу на выборах 1999–2000 годов над союзом консервативных «региональных баронов» и столичных бюрократов, альянсом Лужкова и Примакова. Мы помним и совсем другого Путина, полностью сменившего свою электоральную базу, повернувшегося спиной к среднему классу, во главе списка «Единой России» на думских выборах 2007 года, опирающегося на силовиков и тех же столичных бюрократов и местных царьков.

Михаила Касьянова мы тоже помним разным. Сияющим, рядом с Путиным на премьерском посту, откровенно довольным своим положением второго человека в государстве. Помним его осторожно, а потом и во весь голос выражающим озабоченность по поводу того, что происходит в стране. Помним его растерянность в день отставки. Как поначалу неуютно чувствовал он себя в роли оппозиционного политика, как ошарашен был всеми неприятностями, которые вскоре посыпались на него, откуда он совсем не ожидал — со стороны прежних друзей и коллег. И как первое удивление сменилось потом решимостью бороться.

Мне хочется в который раз вспомнить мудрого, битого, откровенно недооцененного и — по моему глубокому убеждению — великого русского писателя Василия Гроссмана, который навсегда останется в истории нашей литературы своим гениальным романом «Жизнь и судьба» В блестящем эссе об истории России, спрятанном внутри маленькой повести «Все течет», Гроссман нашел очень точные слова о том, что бывает наносным, а что главным в личности людей, творящих русскую историю:

«Заводчик, купец, вышедший из мужиков, живя в своем особняке, путешествуя на собственной яхте, сохраняет черты своего крестьянского характера — любовь к кислым щам, к квасу, к грубому меткому народному слову. Маршал в расшитом золотом мундире хранит любовь к махорочной самокрутке, помнит простой юмор солдатских изречений. Но значат ли эти черты и память в судьбах заводов, в жизни миллионов людей, связанных трудом и судьбой с заводами, движением акций и движением войск? Не любовью к щам и махорочной самокрутке завоевывается капитал и слава генералов».

«Капитал и слава» Хрущева — его речь на XX съезде, сотни тысяч людей, вышедших на свободу из ГУЛАГа, миллионы отдельных квартир, полет Гагарина, «оттепель», первое рукопожатие с американским президентом после долгих лет холодной войны. «Капитал и слава» Брежнева — потерянный страной шанс на модернизацию и встраивание в постиндустриальный мир, экономический и моральный тупик, в котором оказалась страна в начале 80-х. Кризис доверия к власти. Национальный позор: у власти медленно выживающие из ума полупарализованные старики, которые чуть ли ни ежедневно награждают друг друга орденами, медалями и литературными премиями за мемуары, написанные за них другими. Пустые полки магазинов, дефицит всего и везде, постоянный продовольственный кризис. Пьянство. Упадок нравов. Всеобщее ничегонеделание. Тотальное мелкое воровство. Разруха в деревне. Новый виток холодной войны с Западом, сменивший начавшийся было недолгий период разрядки международной напряженности. Танки на улицах Праги в 1968-м. Изгнание Солженицына, Ростроповича, Тарковского, Любимова, Аксенова. Отъезд на Запад множества других людей — писателей, музыкантов, актеров, ученых, составлявших славу и гордость страны. Ссылка Сахарова в Горький. Позорная война в Афганистане. Другие необъявленные войны, в которые был втянут СССР: Ангола, Мозамбик, Эфиопия, Камбоджа, Никарагуа. Миллиарды долларов, потраченные на заведомо невозвратные кредиты диктаторским режимам в Азии и Африке, ловко спекулировавшим на слабости Москвы к антиимпериалистической риторике.