Роту я все-таки поднял. Вывел из столовой, вновь завел. И бойцы приступили к еде строго по уставу, только после моей команды.

А вечером в каптерке сержанта Касьянова избили старослужащие.

Я бы так сказал: адекватно взаимодействовали. Их было трое. Словом, я понял, куда попал. Но и они в тот вечер поняли, кто у них сержант. Таких случаев было несколько. Отец учил меня в жизни «не приседать», армия с ее жестким регламентом приучила меня не приспосабливаться, а защищаться.

Раз мы заговорили об армейской службе, скажите, когда вы уже стали премьер-министром, вам приходилось всерьез заниматься военной реформой? Или Министерство обороны выведено из-под контроля председателя правительства?

Военная реформа включает в себя много составляющих. Это не только реформа призыва, как многие думают. Это еще и вопросы военной доктрины, мобилизационной подготовки экономики, оборонной промышленности. За всем этим стоят судьбы миллионов людей.

Проблемой призыва мы занимались самым тщательным образом.

Был создан совет, в который входили министры, лидеры политических партий, депутаты Думы, разные специалисты. Мы заслушивали людей из Генерального штаба, из других подразделений Минобороны. Несколько месяцев шли споры. Военные считали, что служить надо минимум полтора года, наши коллеги из «Союза правых сил» — что полгода. Но в конце концов нами было принято решение, что срок службы по призыву будет сокращен до одного года. Я настаивал на этой позиции. Поскольку по своему опыту знал, что год — это нормально.

С тех пор уже прошло много лет, и ситуация серьезно ухудшилась — проблема дедовщины стала катастрофической. Из-за беспредела в армии гибнут, становятся калеками солдаты срочной службы.

Военнослужащим отказывают в элементарных вещах, в которых ни один воинский устав не ограничивает, ущемление их гражданских прав стало нормой. В армии царит какой-то рабовладельческий строй!

Поэтому сегодня я выступаю за то, чтобы в будущем всеобщего воинского призыва не было. Только контрактная армия.

Что этому мешает? Почему такое сопротивление? Неужели генералам хочется командовать хиляками, которых сцапала милицейская облава и которых, строго говоря, следовало бы освободить от воинской обязанности по состоянию здоровья? Почему им не хочется видеть в строю крепких, здоровых молодых парней, которые сознательно и добровольно пришли служить в армию по контракту? Может быть, все дело в идеологизированном подходе к призыву? Консервативные военные, особенно старшего поколения, возмущаются: как же это можно — без обязательной военной службы?! Защищать Родину — почетный долг, священная обязанность и все такое прочее. Либеральные экономисты возражают: обязательная служба по призыву — скрытая форма налога на рядовых граждан, причем самая что ни на есть антирыночная. Экономический подъем во многих передовых странах мира, напоминают они, начинался с отказа от всеобщей воинской повинности. Например, в США это сделали после окончания вьетнамской войны.

Конечно, есть консервативный подход (мол, армия — это школа мужества, и государство таким образом обеспечивает подобающее воспитание молодежи). Но определяющий фактор тут — привычка армейских начальников по своему усмотрению распоряжаться десятками тысяч фактически бесправных призывников. Таков их образ мышления. Они считают, что без всеобщей воинской обязанности мир рухнет. Потому это уже не просто реформа призыва, какой способ комплектации армии выбрать — по призыву или по добровольному найму. Это уже глобальная реформа всей военной машины.

И как же надо реформировать наши Вооруженные силы?

Прежде всего, надо начать с определения потенциального противника и стратегических задач для армии: что она должна делать? И только затем формировать на основе поставленных задач структуру армии, определять ее численность, вооружение, дислокацию, интенсивность боевой подготовки отдельных частей и т. д. В этом смысле наша армия мало изменилась по сравнению с советскими временами. Политическое руководство страны так и не сформулировало для армии новых задач. Наших генералов и офицеров продолжают обучать по-старому, в духе «холодной войны», их менталитет такой же, как и прежде. Не зря говорят: генералы готовятся к прошлой войне, а деньги получают за будущую.

Как бы вы определили нашего потенциального противника сегодня?

Это уже вопрос, касающийся глобальной политики. Я был уверен, что после трагедии и сентября 2001 года мы сумеем по-новому сформулировать российскую военную доктрину. Тогда у меня было понимание, что мы пойдем по пути ускоренной интеграции с Западом, сотрудничества с Америкой, самой большой западной державой…

Но во внешней политике, особенно в последние два-три года, произошел разворот в другую сторону. Мы расходимся с Западом все больше, пропасть недоверия между нами растет и уже приближается к масштабам времен «холодной войны». Это очень плохо.

Так или иначе, но реформа армии теперь должна быть проведена одновременно с реформой внешней политики. Военная доктрина не может существовать в отрыве от внешнеполитических приоритетов. А внешняя политика — это производная от политики внутренней.

Tут самое время углубиться в серьезные политические материи. Но прежде чем предаться воспоминаниям о годах армейской службы, Михаил Михайлович обещал рассказать историю о том, почему вся жизнь его могла сложиться по-другому, если бы он в молодости не был заядлым курильщиком. Поэтому сперва — о роли случая в личной жизни и в карьере будущего премьер-министра.

Есть знаменитый постулат, что история не знает сослагательного наклонения. Он в полной мере касается личной биографии каждого из нас, будь то известный политик или рядовой обыватель. Как пел Окуджава, «что было, то было, того уж не вернешь»

И тем не менее иногда приходит мысль, что буквально каждый день ты принимаешь большие и маленькие решения, всякий раз вольно или невольно отсекая целый веер возможных

вариантов своей дальнейшей жизни. Каких новых знакомств, возможностей, крутых поворотов своей судьбы мы избегаем, однажды отказавшись — из-за усталости, неотложных дел или просто дурного настроения — пойти в гости к друзьям, принять участие в конференции или семинаре, наконец, просто не выйдя на работу из-за банальной простуды? Что случилось бы с нами, поступи мы иначе? Об этом написаны романы и сняты фильмы.

Это касается новейшей истории страны тоже. Если бы цены на нефть не рухнули в середине 80-х, быть может, мы еще жили бы в Советском Союзе… Если бы они снова начали расти на пару лет раньше, чем произошло на самом деле, у большинства граждан России было бы совсем иное отношение к реформам 90-х годов…

Если бы в 1996 году президенту Ельцину не понадобилось срочно найти толкового чинов- ника-финансиста, имеющего достаточный опыт переговоров с западными коллегами, которому можно было доверить одну чрезвычайно деликатную, по сути дела секретную, миссию (об этом позже), то, глядишь, Михаил Касьянов не стал бы ни министром финансов, ни тем более — премьером…

Если бы в том же году мэр Петербурга Анатолий Собчак не проиграл губернаторские выборы, а был переизбран градоначальником Северной столицы на второй срок, скорее всего,

Владимир Путин остался бы работать в питерской администрации, а президентом России после Ельцина стал бы кто-то другой…

А кто знает, как сложилась бы карьера любого известного политического деятеля, если рядом с ним не было бы той женщины, с которой он связал свою судьбу?

Хрестоматийные примеры из отечественной истории: в далеком прошлом — Александр II и княжна Долгорукая, Николай II и Александра Федоровна, в недавнем прошлом — Михаил Горбачев и Раиса Максимовна, Борис Ельцин и Наина Иосифовна.