Шаман сибирских остьякенов поёт о своём путешествии в потусторонний мир; он описывает, как вскарабкался вверх по канату, спущенному ему с неба, как отодвигал в сторону звезды, которые попадались на пути, как путешествовал по небу на лодке и как позднее плыл по какой-то реке в сторону земли с такой скоростью, что ветер продувал его [35].
О переживании совершенно иного рода узнаем мы от Катарины Оги Виян Аквит Оква, целительницы из племени ойибва. В возрасте 12 или 14 лет она была вдохновлена своей матерью к получению духовных сил, возникающих в результате поста. Много дней оставалась она одна в маленьком убежище из сосновых веток и драла там лыко. Она рассказывает:
«Ночью шестого дня мне показалось, что я слышу голос, который обратился ко мне и сказал: «Бедное дитя! Мне жаль тебя, пойдем, следуй за мной на том пути, который я укажу тебе!» Мне показалось, что голос исходил с достаточно большого от моей хижины расстояния, он был направлен, как мне показалось, прямо вверх. После того, как я прошла, следуя ему, небольшой отрезок, я остановилась и увидела справа молодой месяц, который был окружен, как пламенем от свечи, светлым сиянием. Слева от меня возникло солнце, невдалеке от места своего захода. Я пошла дальше и увидела справа от себя лик Канггегабесква, или бессмертной женщины, которая назвала меня по имени и сказала мне: «Я дам тебе своё имя, а ты можешь передать его дальше! Я дам тебе всё, что имею, вечную жизнь! Я дам тебе долгую жизнь на земле и дар сохранять жизнь другим! Иди, тебя зовут наверх!» Я пошла дальше и увидела человека с большим круглым телом, а от его головы шли лучи, как рога. Он сказал: «Не бойся! Меня зовут Монедо Вининес, маленький человеческий дух. Я дам это имя твоему первому сыну. Оно моя жизнь. Пойди к тому месту, там тебя позовут!» Я проследовала по этому пути дальше, пока не увидела, что он ведет в облака и осталась стоять, увидев фигуру мужчины, стоящего на пути, голова которого была окружена светлым сиянием, а грудь покрыты онедонтами. Он сказал мне: «Посмотри на меня! Моё имя О Ша ван е геегик, эфир голубого сияния! Я тот покров, который скрывает путь в небесное пространство! Постой и прислушайся к моим словам! Не бойся! Я хочу наделить тебя дарами жизни и вооружить силой, так что ты сможешь многому противостоять и многое выдерживать». Я увидела себя окруженной бесчисленными сверкающими лучами, которые, казалось, проникали в меня как иглы, не причиняя боли, и которые спадали к моим ногам. Это повторилось много раз, и всякий раз они падали на землю. Затем он сказал: «Подожди и не пугайся, пока я не скажу и не сделаю всего, что хочу!» И затем я почувствовала, как в мое тело вторгаются различные инструменты, сначала подобные острым ножам, затем подобные иглам: ни один не причинил мне боли, но все падали к моим ногам. Тогда он сказал: «Это хорошо!» Он имел в виду испытание с иглами. Затем продолжил: «Ты будешь видеть много дней! Пройди немного вперед!» Я сделала это и оказалась на пороге какого-то входа. «Ты прибыла, — сказал он, — и не можешь переступать порог. Оглядись! Вот твой сопровождающий! Не бойся встать ему на плечи, и, когда ты вновь попадешь в свое жилище, ты сможешь вернуть себе то, что принадлежит человеческому телу». Я обернулась и увидела подобие рыбы, плывущей в воздухе, взошла на неё, как мне было указано, и с такой скоростью была возвращена назад, что мои волосы развевались по ветру. Как только я прибыла в свою хижину, мое лицо смягчилось. На шестое утро поста ко мне пришла мать и принесла кусок копченой форели. Но моя обонятельная чувствительность стала столь сильна, а слуховые возможности так развиты, что я задолго до того, как она пришла, знала, что она идет, и, когда она вошла, не могла вынести не только запах рыбы, но и её собственный…
Мое аскетическое существование так обострило чувства, что всякая животная пища имела для меня тошнотворный неприятный запах. Через семь дней после завершения моего поста, лежа в вигваме, я увидела внезапно темный предмет, спускавшийся с неба, напоминавший круглый камень. Когда он приблизился ко мне, я увидела, что он имел руки и ступни, как человеческое тело. Он сказал мне: «Я дам тебе дар смотреть в будущее, ты должна использовать его для самой себя и для индейцев, твоих родственников и соплеменников!» Потом он исчез, и, когда улетал, у него возникли крылья, и он стал похож на красноголового лесного дятла».
Наделенная «дарами жизни», освященная благодаря встрече с Манитоу, бессмертной женщиной, она просыпается в своей маленькой хижине. Её чувства обострены долгим постом и одиночеством и стали сверхсильны. Тогда небо наделяет её даром читать будущее, принимающим форму антропософского камня. Катарина Оги стала вскоре известной целительницей, через которую прорицали духи. Для этого она садилась в специальной хижине, покрытой шкурами. Эта маленькая хижина сгибалась и качалась под натиском духов, с помощью которых она отвечала на вопросы присутствующих, собиравшихся снаружи [36].
Я привел эти примеры путешествия в потусторонний мир, чтобы показать влияние, оказываемое миром мертвых на человеческую психику. Кому довелось путешествовать по царству мертвых, тот возвращается оттуда преображенным. Там шаман получает «знаки» своей власти, или, по крайней мере, ему показывают, где он сможет их получить. Свои целительные силы, как и свои паранормальные способности, он приобретает также в царстве мертвых. Только близкое знакомство со смертью позволяет западному человеку заметить отсутствие этих признаков, и лишь у обладающих возможностями медиума людей мы находим сходство с шаманами; они тоже проходят свое обучение преимущественно в потустороннем мире.
Какие именно факторы определяют разницу в этом случае, мы пока указать не можем, но ясно, что у шаманов важную роль играет переданная по наследству психическая предрасположенность, а также окружение, признающее подобный опыт. Целителям и медиумам западного мира приходится пробираться сквозь сопротивление окружающих, шаманам же родовых обществ облегчен каждый шаг в этом направлении, они получают обучение у своих родственников или специалистов. Пребывание в потустороннем мире меняет биологическую конституцию человека, он становится знающим и видящим, его философия жизни и способ поведения существенно меняются.
Я хотел бы предоставить здесь слово еще одному этнографу — Патрику Галлагеру, опубликовавшему в 1982 году работу под названием «Близкое знакомство со смертью одного культурантрополога». Галлагер пострадал во время автокатастрофы, врачи считали его практически безнадежным и сообщили его семье, что, если он придет в сознание, то не сможет ни разговаривать, ни двигаться. Галлагер пришел в себя, но был наполовину парализован. Позднее к нему вернулась речь, и теперь он в основном излечен и вновь преподает. Лишь одно существенно изменилось: он отказался от многого ранее принятого в своем поведении и живет теперь исключительно моментом. Он пишет:
«Первое видение, вид моего собственного мертвого тела, было значительно четче, чем это бывает, когда смотришь телевизор. Мое тело безжизненно лежало на животе. Я парил в воздухе, но не в таком пространстве, о котором часто говорят. Я рассматривал своё тело сверху под диагональным углом с большим интересом. Я не могу вспомнить, был я одет или нет. Вскоре я заметил также, что могу заниматься другими вещами, не только моим осиротевшим телом. Я был свободен не только от силы тяготения, но и от всех других ограничений, существующих для человека. Я мог летать, я чувствовал себя преображенным.
Затем передо мной возникло темное пространство без света, которое представляло собой вход в некий туннель. Я влетел в него и стал быстро-быстро продвигаться вперед и, наконец, увидел на некотором расстоянии свет от какого-то круглого предмета. Когда я пролетел еще немного дальше, свет стал больше похожим на свет солнца на горизонте… В конце туннеля передо мной возникло небывалое явление: сияющее оранжево-желтое нечто, совершенное по красоте; это место представлялось превосходным для жизни.
