Глубокое укоренение представлений о жизненной силе у примитивных народов воспринималось до сих пор нашей наукой как проявление крайне низкого развития. Она не хотела видеть, что здесь имеют место попытки соединить воедино расколотый мир явлений, каким он нам представляется, соединить, прибегая к миру тех сущностей, которые стоят за видимым миром. И даже сегодня, после возникновения ряда новейших моделей квантовой физики и парафизики, мы не можем набраться духу и признать за «дикарями» поиска, столь свойственного человеку поиска первоосновы бытия, его универсальной энергии, что является показателем ущербности современного мира. С точки зрения этого мира, «примитив» не только не имеет прав на существование, но оспаривается даже его право на способность к познанию. До сих пор еще силен этноцентризм, колониальное высокомерие, слепой страх перед возможностью обращения в иную веру и чрезмерное чванство, свойственное теории эволюции — тот альянс, который, как известно, не останавливается даже перед уничтожением целых народов. Все культуры, особенно древние, маленькие культуры, думали и думают о первозданной силе, где, как в зародыше, таится и вызревает бытие. Освобождение от этой идеи, как от магического самообмана, как от формы неразвитого мышления, я и называю проявлением неразвитого мышления. Мы можем однажды обнаружить, и нам уже недолго осталось ждать, что эти «примитивы» были правы? Что произойдет тогда с ними? Думаю, что вряд ли что-то вообще: к этому времени они уже просто перестанут существовать. Сила шаманов ослабевает. Они уже охотнее путешествуют на двигателях, приводимых в движение бензином, нежели в духовном полете, покидая свое тело, и если вспоминают конфузливо и смутно о своей прошлой жизни в племени, то все равно предпочитают уже путешествия в самолете духовному полету.

Если во всех объектах и сущностях, в громе и молнии, в дыхании и во взгляде действительно обнаруживает себя эта таинственная сила, то было бы правильно вести себя по отношению к явлениям природы так, как это делают шаманы. Не следовало бы нам отнестись к этим силам с надлежащим страхом и защитить себя от их власти? Конфронтация западного мира с проявлениями «святого» может, принимая во внимание бремя предрассудков и прегрешений нашей культуры, вывести на мрачный путь. Это путь вырождения, напоминающий то состояние разложившихся, утративших культурные традиции родовых обществ, когда шаманы начинают использовать свою силу для негативных воздействий. Не пытался ли Альберт Эйнштейн в своей единой теории полей объединить все известные нам силы? Не является ли теория «неразвернутого порядка» микроквантофизических условий Дэвида Бома также устремлением в этом направлении? Не является ли поиск физиками мельчайших неделимых частичек, кварков, обладающих сверхзвуковой скоростью, тем же стремлением выразить в единой формуле то запутанное, кажущееся раздробленным многообразие, этакий «зоопарк частичек», — выразить в единой формуле и в таком виде изучать? Не является ли, спрошу я, наука тем навязчиво укоренившимся во всех людях с древнейших времен стремлением найти общий принцип, лежащий в основе всех явлений, камень мудрости, общую энергию? Для меня современные микрофизики и физики, изучающие высокие энергии, являются новыми рыцарями круглого стола. То, что сегодня утверждает микрофизика, еще в 1990 году считалось чистой метафизикой, вопиющим оккультизмом. Но вопреки всем революционным формулировкам, мы не способны воспринимать нашу жизнь как некий космический энергетический океан. Как и прежде, такое восприятие возможно лишь в измененных состояниях сознания. Мы могли бы погрузиться в дискуссию о новой модели энергии и постараться найти совпадения с картиной мира, созданной шаманом. Но общее отыскивается лишь на поверхностном уровне познания, а мы еще не достигли того уровня, на котором находится шаман. Вероятно, позднее, когда мы окажемся на одной высоте, возникнет достаточно существенных оснований для такого сравнения.

Вот лишь два примера столкновения с этой силой.

Давид Джонс [268] описывает процесс становления Занапиас, индейской целительницы племени команчи. Образование в этом направлении она получила от матери, дяди, бабушки с материнской стороны и от деда с отцовской. Вершиной ее многолетнего посвящения стало перенесение на нее силы ее матери. В первый фазе мать «налила» свою силу в ее руки и в рот, так как это те части тела, в которых сила целителя-орла особенно велика. Мать дала ей кусок горящего древесного угля, который она взяла с некоторым замешательством и с удивлением обнаружила, что он не причиняет ей боли. Вместо жара она чувствовала холод. Во время перенесения силы в рот Занапиас, мать четырежды провела по ее рту двумя орлиными перьями. Когда она сделала это в четвертый раз, одно из перьев исчезло. Оно осталось в ней на всю жизнь. Занапиас утверждала, что в ней оставались не сами перья, но их символ, сама сила. С этого момента ей нельзя было есть определенные вещи. Во второй фазе перенесения силы мать «вложила» в нее яйцо. Она не могла объяснить, как яйцо исчезло из рук матери, но полагала, что и в этом случае в ней осталась сущность яйца, но не оно само. Тем самым было наложено табу — не есть больше яиц. Позже в ней проснулся столь сильный аппетит к яйцам, что она просила другого орлиного доктора удалить из нее яйца, отчего ее прежние, связанные с этой субстанцией способности, пропали. Интересно, что впоследствии в ней развилась неприязнь к яйцам. Третий этап переноса силы состоял в получении целительного песнопения, которое первоначально принадлежало ее дяде. Это песнопение она применяет лишь в самых сложных случаях, так как оно очень сильно. Благодаря этому песнопению появляются духи-союзники, умершие мать и дядя и подают советы. С этим связываются два табу: она никогда не должна прямо просить кого-нибудь о чем-нибудь, что ей удается в повседневной жизни с помощью витиеватых и церемонных изъявлений. Во время сеансов целения она должна быть одна, помогать могут лишь другие орлиные доктора. Третий тест она не выдержала. Целую ночь она должна была провести одна на горе. Она отправилась [269] домой в темноте, переночевала там и на рассвете побрела опять на гору. Занапиа полагает, что все болезни, которые она, будучи молодой женщиной, перенесла, возникли от того ее отказа. Мать сказала ей, что появятся существа, они будут ее бить и пытаться лишить лекарств. После завершения процесса передачи силы ее мать отошла от деятельности, и от Занапиа ожидали, что она с наступлением климакса начнет заниматься целением. На протяжении жизни уже в качестве целительницы животное, олицетворяющее ее силу, орел, появлялось лишь дважды. Он выглядел как обычный орел, но значительно больше. В первый раз она почувствовала ветер, исходящий от взмахов его крыльев, во второй раз какое-то шевеление в ее теле дало знать о его прибытии. Когда орел появился, все остальное вокруг нее побледнело, а когда он приземлился рядом с ней, ее сердце забилось так сильно, что она была близка к обмороку., Сила Занапиа не является ее собственной силой, она исходит от двух духов-союзников. Ей надо произвести необходимые приготовления, чтобы быть готовой принять ее и лишь после приема пейота, психоделического кактуса, в ней развивается собственная сила.

Непосредственная связь или неожиданная встреча с силой в ее чистом проявлении могут тут же уничтожить человека; контакт возможен только через посредника. Сила сама неистощима; она обладает совершенно иной динамикой и иной способностью влияния, нежели известные нам формы жизни. До того, как Занапиа начинает целить, ее охватывает дрожь, она ощущает прикосновение холода к своему телу. Затем она поет целительное песнопение до тех пор, пока не появляются ее дядя и мать, в облике двух огней. Она напоминает им об их обещании помогать ей. Если духи уже переговорили с целителем-орлом, то они подают знак, что сила ею уже получена. Появление орла она описывает так: «Я уже устала и плакала. Я сидела тут и вдруг увидела свою мать такой, как при жизни. Одновременно я почувствовала, что меня прижал к земле порыв холодного ветра. Он давил на голову и приминал траву вокруг меня, и я должна была крепко держаться руками, так как ветер был силен, и я думала, что меня сдует. Мое одеяло чуть было не улетело, я крепко схватила его руками. Мои волосы были совершенно растрепаны. Я испугалась и начала дрожать. О, этот ветер надул пыли в мои глаза, и когда я их потерла, все внезапно успокоилось… Это было, как сновидение, как бывает ночью во сне. Я увидела орла, он был велик… Его перья красиво мерцали. Но я была глупа и вновь принялась плакать… совсем, как старая женщина. Но я услышала в своей голове: «Иди, сделай его здоровым, ты сможешь это!» После этого я ничего не видела больше…. Я думаю, он тогда исчез».