Если цивилизация проходит путь утонченного опосредованного познания, то родовая культура — прямой путь познания, суровый и полный лишений. Какой путь может быть более прямым, чем тот, который связан с уходом в одиночество, с воздержанностью от биологических потребностей тела, с постом, молчанием, с жизнью без связи с семьей и другими людьми, в открытости неблагоприятному влиянию стихий, подобно голому ребенку среди звезд?
Не случайно во время поисков видения удаляются все вещи, которые напоминают о культуре, такие, как одежда, предметы материальной жизни, но сохраняются священные предметы. Исключаются и обычные формы деятельности. Лишенный защиты семьи и своего рода, живущий в постоянной опасности быть пораженным молнией, застигнутым непогодой или атакованным дикими зверями, посвящаемый сконцентрирован исключительно на себе самом. Вырываются наружу скрытые истинные силы и незатронутые иронической критикой цивилизации, они овладевают его сознанием.
Видение… Уже само звучание этого слова ассоциируется в индустриальной культуре с допотопной варварской архаикой. Однако сам механизм поиска видения является не только возвратом к «голому» существованию; силы, которые окружают нас, должны быть приняты нами без использования каких-либо интеллектуальных фильтрующих систем и призм цивилизации. Когда наш организм сам приступает к работе, то подключается нечто вроде бессознательной саморегуляции, то есть происходит как бы свободная игра раскрепощенной природы нашего собственного духа. Неудивительно, что родовые культуры, живущие ближе к сердцу природы и потому как бы в центре своего собственного сознания, нашли этот метод «психотерапии»…
Биохимические процессы приходят в движение, пост оказывает свое влияние, наше сознание «прядет» свою собственную нить, прочно засевшие культурные категории ослабевают, оставляют нас, а с голодом, жаждой, болью и усиливающимся стремлением к контакту с некой духовной силой, стоящей выше собственного существования, распадаются последние психологические и сенсорные механизмы, которые поддерживают в равновесии наше восприятие и чувства. И тогда развивается новый мир, рождается видение.
Опыт видения не является порождением фантазии в понимании традиционных культур. Знахари, которые следуют тем же методам, проходят через подобные переживания. Индейский писатель Винсон Браун [94] описывает свои четыре видения на святой горе Бэр-Бут, которые он пережил, руководимый Дурной Вороной, распорядителем церемоний Огалала-Сьюкс. Одно из его видений воспроизводится здесь.
«Я концентрировал всю свою силу на исполнении своей молитвы, и мой дух словно распространялся во всех направлениях. Постепенно стало ослабевать непреодолимое поначалу желание тряски… И тогда я лег в мою сложенную из камней постель и попытался заснуть, хотя это было почти невозможно из-за камней, которые врезались мне в крестец, и мне приходилось все время вертеться. В конце концов мне удалось раза четыре за ночь поспать, и во время каждого из этих четырех коротких мгновений сна у меня были видения. Первое было, вероятно, самым странным, таинственным и слегка возбуждающим страх. Я почувствовал, что рядом со мной в темноте стоит громадный человек невероятной силы. Через некоторое время он опустил вниз руки, подхватил меня снизу и высоко поднял, словно это было так легко, как поднять пушинку. Затем он пронес меня вниз с горы на 50 метров, и так мы достигли входа в какую-то пещеру. Внутри этой пещеры он пронес меня, как показалось, еще 15 метров, пока мы не попали в помещение, залитое светом. Это помещение было густо выложено священным Для Сью сладко пахнущим шалфеем, на него-то меня и положили. Погружаясь в это мягкое ложе [95], я оказался окруженным теплом, уютом, надежно защищенным, — все это давало чувство крайнего счастья и удовлетворения после пребывания на холодном ветру и острых камнях там, наверху. Пока я так лежал, великан обратился ко мне со словами: «Здесь ты очень хорошо защищен!»
Дурная Ворона сказал ему позднее, что видение «ваштай! ваштай!» — «очень хорошо, очень хорошо». Первое видение он истолковал как духа горы, который, представляя Великого Духа Браунза [96], признал сознание очищенным. Другой пример связан с появлением хранителя Манка Большой Утробы Свистуна, которому свисток сказал, что каждый хранитель может держать его у себя четыре года, и, спустя этот срок, свисток скажет, кто следующим его получит. Так случилось с пятью хранителями, которые были наделены высочайшими сверхъестественными силами. Вслед за первыми пятью должны были последовать следующие 16, из которых 15 должны были обладать силами различной степени, а последний, 16-й, — сверхъестественными. Этот цикл с 16-ю держателями свистка должен быть трижды повторен, пока все четыре хранителя, обладающие исключительной силой, не пройдут через период хранителя Манка. Последний хранитель свистка, обладающий силой, был 16-й человек четвертого цикла, и это был Лежбище Быка, умерший в 1880 году. После него появлялись хранители, обладавшие меньшей силой или лишенные сверхнормальных способностей. До того, как Лежбище Быка умер, он собрал свой народ и сказал:
«Мое сердце в трауре, мне жаль моего сына, Манка. Пройдет немного времени и его силы иссякнут. После меня придут еще три хранителя, и тогда его задача будет выполнена» [97].
Прежде чем Лежбище Быка скончался, к нему пришло видение, которое Фред Гон рассказал этнологу Берн Дюзенбери [98]. Какой-то голос сказал ему однажды ночью:
«Тебе осталось жить восемь дней. Вот семеро, которые наблюдают за тобой. Четверо из них хотели бы уже взять тебя с земли, но трое не были согласны, чтобы ты пришел. Стало быть, эти трое обладают властью воспрепятствовать твоему приходу, но они отказались от этого и согласились, чтобы ты был взят. У тебя есть еще восемь дней жизни. Подготовься. Будь внимателен и жди».
Лежбище Быка ничего не сказал своей семье. День за днем он сидел в своем Типи и отмечал время куском угля. Когда он сделал шесть или семь отметок в своем Типи, к нему пришло видение. Он увидел далеко на востоке, где восходит солнце, человека, стоящего на склоне горы. Небо стало золотым, и так как он там стоял, его силуэт выделялся на фоне солнца. Как только солнце взошло, человек приблизился. Лежбище Быка увидел, что у него в руке выкрашенный в красный цвет посох и что он одет, как держатель Манка. Лежбище Быка различил, стало быть, что человек был хранителем свистка. «Я дам тебе посох, — сказал человек, когда приблизился к Лежбищу Быка. — На протяжении твоей жизни тебе давались вещи, которые ты требовал, давались, если ты об этом просил. Ты выполнил все так, как было задумано. Ты верно использовал свои силы. Тебе ничто не запрещалось. Теперь я последний, кто к тебе приходит, — завершающий. Я хочу почтить тебя самым высоким способом — тем, что станет высочайшей силой для человека земли. Это сила возрождения.
По своим отметкам в Типи ты знаешь, что у тебя остался всего лишь день. Твое время приближается. Собери свою семью и сообщи то, что я тебе скажу. Выслушай меня хорошо, так как мое сообщение содержит указания, которые ты должен будешь дать своей семье.
«Я должен умереть, — скажешь ты. — Когда я умру и вы захотите вернуть меня назад, вы должны будете сделать следующее. Сперва вам надо будет соорудить 4 паровые хижины, выстраивая их в линию с востока на запад. Та, что будет расположена восточнее всего, должна быть построена из 20 ивовых прутьев, следующая — из 18, затем — из 16 и самая последняя, западная — из 14. Эти хижины должны быть покрыты четырьмя шкурами бизонов. Затем над каждой из этих хижин должен быть устроен Типи, и каждый отдельный Типи должен быть сложен из бизоньих шкур. Шкуры на хижинах должны быть разложены соответственно четырем сторонам света».
