Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Отправляясь спасать Гроб Господень и освобождать Святые места, крестоносцы несли смерть и разрушение. Немало пострадали от них и единоверцы, жившие на том же Востоке.

В Европу потекли не только богатства, но и невольники. Зачастую убранства захваченных гаремов переправлялись в Европу вместе с их обитательницами. Уцелевшие участники Крестовых походов, возвращаясь в свои страны, распространяли научные, философские, медицинские, технические и прочие достижения Востока.

Те, кто не желает признавать плодоносное взаимовлияние Востока и Запада, обычно цитируют знаменитые слова Редьярда Киплинга из баллады «Запад и Восток», которым вместе не быть. Однако все оказывается не так примитивно, если прочесть то, что на самом деле написал автор:

О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут,
Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный Господень суд.
Но нет Востока, и Запада нет, что — племя, родина, род,
Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает?

Европа

Франкский король Карл Великий (742–814) создал обширную империю и увенчал свое могущество множеством любовниц, среди которых были и весьма родовитые дамы.

Данте Алигьери в своем «сошествии в ад» нашел распутников во втором круге:

И я узнал, что этот круг мучений
Для тех, кого земная плоть звала,
Кто предал разум власти вожделений.

Но служителей Эроса это не останавливало.

Английский король Генрих VIII (1491–1547), не получив разрешения Папы Римского на развод с опостылевшей женой, реформировал английскую церковь и был провозглашен главой церкви Англиканской. Более того, он провел секуляризацию (обратил церковную и монастырскую собственность в светскую), но его шести женам от этого легче не стало. Головы им рубили, как простым смертным.

Французский «король-солнце» Людовик XIV (1638–1715), объявивший: «Государство — это я», украсил свои дворцы блистательными фаворитками, купавшимися в щедростях лучезарного властителя. Фаворитки не только услаждали правителя, они обретали политический вес, входя в государственные дела и все более на них влияя. Разумеется, в первую очередь они заботились о собственных интересах, ввергая короля в безумные траты, подрывавшие экономику государства.

Людовик XV (1710–1774) (Возлюбленный) унаследовал пристрастия прадеда Людовика XIV и пошел еще дальше, окружив себя роскошным гаремом на манер турецкого султана и провозгласив девиз абсолютного гедонизма: «После нас хоть потоп!» Его жены и фаворитки не только влияли на политические дела, но и провоцировали войны, как правило, неудачные. В угоду Марии Лещинской король вступил в войну за польское наследство, а под влиянием маркизы де Вентимий — за австрийское.

Знаменитая любовница Людовика XV маркиза де Помпадур обрела такую власть, что вошла в историю как самостоятельная фигура. С ее именем связывают и Семилетнюю войну (1756–1763), в результате которой Великобритания отобрала у Франции Канаду, Восточную Луизиану и большую часть индийских колоний.

Печально знаменитый Маркиз де Сад чудовищно «усовершенствовал» европейский вариант гарема каннибализмом, чем весьма гордился, живописуя свои «подвиги» в книге «Жюльетта»: «У меня два гарема: первый состоит из двух сотен девушек от пяти до двадцати пяти лет; когда они погибают, не выдержав жестокого обращения, я употребляю их мясо в пищу. Еще больше женщин от двадцати до тридцати лет во втором гареме, и вы увидите, как я с ними обращаюсь…

За этими предметами моего наслаждения надзирают пятьдесят слуг обоего пола, а для восполнения запасов у меня есть сто доверенных лиц во всех больших городах мира. Следует отметить, что попасть в мое жилище можно лишь тем путем, которым мы с вами добирались, и никто бы не поверил, что здесь проходят целые караваны, потому что все делается в строжайшей тайне. Не подумайте только, будто у меня есть хоть малейший повод для беспокойства, отнюдь: мы находимся на землях герцога тосканского, ему известны все мои проделки, но серебро, которому я не знаю счета, надежно охраняет меня от нескромных глаз и от нежелательного вмешательства».

Де Сад, это чудовище в человеческом обличье, был осужден и заключен в Бастилию, где провел почти двадцать лет и написал свои «мемуары». Освобождение его стало очередной гримасой истории: он вышел на свободу благодаря Великой французской революции, символом которой стало разрушение Бастилии. Похоже, вместе с де Садом на волю вырвался и дух кровавого ужаса, витавший над Францией в годы Парижской Коммуны, якобинской диктатуры, термидорианского переворота и правления Наполеона.

После очередных колониальных войн и захвата европейскими державами части Африки и Азии, интерес к Востоку пробудился с новой силой.

Пресыщенная Европа жаждала не только колониальной роскоши, но и беспредельной восточной чувственности. И, следом за пушками, на Восток двинулись музы. Литература, театр, музыка, живопись мысленно устремились за стены гаремов в сладостные объятия наложниц.

…Умел я песнями цветы
Срывать с их пестрой шали,
И жены, строги и чисты,
Мне верность соблюдали.
И.-В. Гете. «Западно-Восточный диван».

Вдохновленный популярной пьесой К. Брецнера «Бальмонт и Констанца» Вольфганг Моцарт сочинил оперу «Похищение из сераля», премьера которой состоялась 16 июля 1782 года в Вене. Талант композитора вкупе с экзотическим сюжетом и необычными героями (паша, евнух, янычары, рабы) принесли опере громкий успех. Влюбленный Бельмонт под видом архитектора проникает во дворец Селима-паши, чтобы вызволить свою невесту, захваченную пиратами и проданную в гарем. Побег не удается, но великодушный паша прощает и отпускает влюбленных.

При всей фантастичности фабулы в опере отразились и вполне реальные приметы времени. Дворцы султанов действительно строили европейские архитекторы, а музыку для падишахов сочиняли известные композиторы. Например, брат Гаэтано Доницетти был у султана концертмейстером. Пиратство и продажа пленников на невольничьих рынках тоже были обыденной реальностью. В те времена Средиземное и все остальные моря кишели корсарами, промышлявшими охотой за «живым товаром». В романе Анн и Серж Голон «Неукротимая Анжелика» тонкости этого разбойного промысла изложены со всеми подробностями.

Джордж Байрон в «Беппо» живописал совсем иную картину:

Чадра, гарем, под стражей заточенье,
Мужчинам вход строжайше воспрещен.
Тут смертный грех любое развлеченье,
Которых тьма у европейских жен.
Муж молчалив и деспот в обращенье,
И что же разрешает им закон,
Когда от скуки некуда деваться?
Любить, кормить, купаться, одеваться.
Здесь не читают, не ведут бесед
И споров, посвященных модной теме,
Не обсуждают оперу, балет
Иль слог в недавно вышедшей поэме…

Вторя поэту, Джордж Дорис писал в своей книге «Абдул-Хамид вблизи»: «Смутное чувство тоски по странной гармонии грубости и нежности, которое пробуждает в нас это таинственное слово „гарем“, создаваемый им образ феерического и неведомого мира — увы! — заставляют жизнерадостного европейца забыть всю жестокость и возмутительность этой массовой изоляции юных, прекрасных и пылких женщин, чья красота, свежесть и сама жизнь принадлежат единственному господину — угрюмому уродливому старцу».

2
{"b":"132404","o":1}