Отметим, что указанные формирования являлись реальными боевыми подразделениями виртуальной до весны 45-го РОА. Три года они охотились за партизанами, терзали мирное население, проводили бесчисленные акции «умиротворения». Затем палачествовали в охваченной восстанием Варшаве, обороняли одерский плацдарм, участвовали в уличных боях в Берлине. Их бесчисленные преступления тяжким грузом лежат на совести «миссионеров».

Нет, разумеется, за три года случалось «миссионерам» и валенки подбросить в обледенелый лагерный барак, и нищего подкормить, и сирот помыть. Именно из таких «добрых самарян» наш отец Александр. Его мало интересуют события на фронте (когда до попа доходит весть о якобы случившемся падении Москвы, он отмахивается, что, мол, там Москва). Ведь дел невпроворот: замазать портрет Сталина, выловить из реки утопленный там когда-то большевиками колокол, организовать крестный ход для военнопленных, поточить лясы с полицаями. И опять все бы ничего: гитлеровский полковник-русофил кормит русских детишек мороженым (ни с чем не сравнимая по мерзости сцена), немцы дарят попу иконки и фотографируются с ним на память, салютуют в честь Рождества. Но, как Вы, наверное, догадались, идиллию нарушают нехорошие большевики.

Вот молодой красноармеец Алексей Луготинцев (Кирилл Плетнев) задумал совершить страшный грех – уйти в партизаны, отомстить гитлеровцам за убитую девочку-невесту. Да еще осмелился вспоминать по-доброму Советы, как он с девушками хороводы водил и на киносеансах целовался, а фашисты ему всю жизнь испоганили. Зело опечален отец Александр, грешно это - мстить да убивать, не по-христиански. Но уходит Алексей в леса озлобленным и нераскаявшимся. Шумит листва, бьют молнии – сама природа возмущается поступком красноармейца.

Да, много дум придется передумать комсомольцу, прежде чем поймет он, что невеста его погибла из-за того, что в церковь не ходила, а страну его родную залили кровью за «безбожные» пятилетки. С атеистами вообще весь фильм одни беды происходят. Вот еврейская девочка Ева одна спаслась из всей своей многочисленной семьи. А как иначе? Ведь она одна и крещение приняла. Вот и полицай Владыкин получил пулю в лоб за то, что над батюшкой насмехался.

Но Алексей пока ничего не понял, вернулся сам и привел с собой еще десяток красных партизан во главе со свирепым комиссаром. Они проводят в селе совсем уж бездуховную акцию – как бешеных собак уничтожают всех полицаев. Таких молоденьких, красивых...

Странно лишь, что отца Александра не трогают. Тот все продолжает наведываться к начальству в Псков и Ригу, передает продовольствие и одежду военнопленным в концлагерь (прекрасно понимая, что его гостинцы достаются немецкому гарнизону), бражничает и философствует с христолюбивым немецким полковником. Один лишь раз полковник фон Фрайгаузен («фрай» - свобода, цивилизация!) расстроил батюшку – в лайковых перчатках и начищенных сапогах участвовал в казни партизан («сталинских злодеев», как сообщает немецкий переводчик селянам, стоя у эшафота). Но грех полковника невелик – исповедал его батюшка и простил (еще одна сценка – в православном храме шушукаются поп и гитлеровец в мышиной форме). Расстаются по-дружески, даже обнялись, кажись, напоследок.

Но не все коту масленица. Читают владыка Сергий и поп Александр пришедшее окольными путями Постановление Собора епископов в Москве 8 сентября 1943 года. Там говорится: «Среди духовенства и мирян находятся такие, которые, позабыв страх Божий, дерзают на общей беде строить свое благополучие: встречают немцев, как желанных гостей, устраиваются к ним на службу и иногда доходят до прямого предательства, выдавая врагу своих собратий, например, партизан и других, жертвующих собою за родину. Услужливая совесть, конечно, всегда готова подсказать оправдание и для такого поведения. Но иудино предательство никогда не перестанет быть иудиным предательством. Как Иуда погубил свою душу и телом понес исключительное наказание еще здесь, на земле, так и эти предатели, уготовляя себе гибель вечную, не минуют и каиновой участи на земле. Фашисты понесут справедливую кару за свои грабежи, убийства и прочие злодеяния. Не могут ожидать себе пощады и эти приспешники фашистов, думавшие поживиться за их спиной на счет своих братий. Святая Православная Церковь, как русская, так и восточная, уже вынесла свое осуждение изменникам христианскому делу и предателям Церкви. И мы сегодня, собравшиеся во имя Отца, Сына и Святаго Духа, подтверждаем это осуждение и постановляем: всякий виновный в измене общецерковному делу и перешедший на сторону фашизма, как противник Креста Господня, да числится отлученным, а епископ или клирик – лишенным сана. Аминь».

Как же так? Мы ж как лучше хотели. Что ж теперь будет? Видать, придется нести ответ за пособничество злодеяниям. Стра-а-а-шно.

«Владыка» Сергий был убит самими же гитлеровцами в апреле 44-го. Мавр сделал свое дело... А ведь еще хвалился, что перехитрил большевиков и колбасников перехитрит... А затем отправился в узилище и сам поп Александр. Искупать иудин грех.

Константин ЕРОФЕЕВ

Удивительные открытия сделала группа французских историков и журналистов еженедельного журнала «Нувель обсерватёр», обработав архивы профашистского режима Виши. Они досконально изучили тысячи документов комиссии, занимавшейся в годы Второй мировой войны пересмотром предоставленного иностранцам французского гражданства. Как выяснилось, под прицел чиновников маршала Петена, возглавлявшего режим Виши, попало немало всемирно известных людей - в их числе и Марк Шагал. Комиссия работала до июня 1944 года. Она особенно не церемонилась с бывшими иммигрантами, которых, по мнению режима Виши, во Францию было допущено слишком много после Первой мировой войны. Так, изучив собранные документы и полицейские донесения, комиссия быстро вынесла решение, что «Моисей Шагал, художник, российский еврей, получивший французское гражданство в 1937 году, интереса для французской нации не представляет». Примечательно, что к такому мнению чиновники пришли несмотря на то, что в те годы Шагал уже был всемирно признанным художником, а создаваемые им картины ценились весьма высоко.

«Шагал - художник, имеющий некоторую известность», - пометила комиссия в протоколах. «Его подлинное отношение к Франции не известно, как и то, может ли он привести доводы в обоснование правильности предоставления ему гражданства», - указывается в решении комиссии. Именно таким образом Марк Шагал лишился французского паспорта, как и многие другие выходцы из Восточной Европы. Из 320 тыс. человек, получивших во Франции гражданство согласно закону от 1927 года, комиссия отменила около 16 тысяч решений, посчитав бывших иммигрантов «недостойными находиться среди наших людей». Среди «ненаших», не нужных вишистской Франции оказался и Шагал. «Еврей», - было написано рукой чиновника на папке с его делом. На решение в отношении художника не повлияло даже то, что в довоенный период его прошение о предоставлении гражданства получило поддержку прежнего французского премьер-министра Леона Блюма, а также героя Первой мировой войны и спасителя страны маршала Жоффра.

К счастью, о печальном факте изгнания, как и об официальном признании его бесполезным для Франции, художник так и не узнал. Известие об этом, извлеченное из архивов исследователями, стало в наши дни полной неожиданностью даже для сына Шагала - Дэвида Макнила. Декрет о лишении гражданства появился во французском официальном вестнике в 1943 году. В это время Шагал уже находился в Нью-Йорке. Художник в годы войны долго не хотел покидать гостеприимную и любимую им французскую землю. Сначала он лишь уехал из Парижа и переместился в неоккупированную зону в Провансе. Но в 1941 году находиться там стало опасно - начались массовые аресты. Вэрьен Фрай, знаменитый американский журналист и создатель Комитета немедленного спасения, благодаря которому Европу в годы войны покинули десятки деятелей культуры /в частности, Цадкин, Леже, Мондриан и Павел Челищев/ настоятельно предлагал уехать и Шагалу. Но художник упорно отказывался, считая, что как гражданину Франции ему ничего не грозит. В 1941 году местные власти выслали Фрая, однако он успел сделать главное: оформить Шагалу документы на поездку в Нью-Йорк, где открывалась выставка его картин. Этот запрос также найден в архивах режима Виши. В деле даже отмечается, что, «судя по всему, Шагал выехал без намерения вернуться, так как продал свой дом в южном городе Горд». Эта поездка спасла Шагалу жизнь, хотя проживание в США и не нравилось художнику.