Короткий обмен репликами завершился, и командир Дивизиона опять уставился на юношу:

– Ха! Да ты никак меня узнал?

– Так точно! – выпалил по-уставному Танти, расправляя плечи и поднимая подбородок. А один из наставников одобрительно кивнул на такой ответ и пояснил:

– Отправляется поступать в имперское училище космодесанта.

– Так что вскоре жди пополнения в свой Дивизион, – хитро прищурившись, продолжил его коллега. – С его напористостью и усердием он и там быстро карьеру сделает.

– Ага! – засмеялся Серджио. – Может, он еще и на мое место метит?

– Вполне! Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом.

– Вот старые мухоморы, так и норовят обидеть, – шутливо и доверительно пожаловался он Тантоитану, словно старому приятелю. – Наверняка еще помнят меня желторотым салагой и теперь жалеют, что в то время на мой кулак не нарвались.

Он по-хозяйски пощупал ладони юноши, вдавил бицепсы и слегка помял цепкими как клещи пальцами пресс, раскачивая головой при этом в явном сомнении:

– Что в нем особенного?

– Хо-хо! Да ты уже и зрение терять начал, – засмеялся один из наставников. – Этот парень напоминает бочку с порохом.

– Да? Прямо-таки и бочку? Ха! Ну, тогда пусть он покажет, как взрывается, – неожиданно предложил легендарный воин, выходя в зал и делая несколько разминочных движений плечами. – Заодно гляну, чему вы тут молодежь учите.

Наставники явно заволновались, высказывая сомнение:

– Так он ведь только пришел…

– Без разминки…

– Разве вы не учите постоянно находиться в боевой готовности? – с ехидством хмыкнул главный куратор всех имперских сил безопасности и встал в классическую защитную стойку: – Нападай!

Команда прозвучала резко и требовательно. Тренированные мышцы Тантоитана сразу вскипели огнем, и он крадущейся поступью стал сдвигаться наискосок к замершему сопернику. Со стороны наставников одновременно вырвались сопереживающие вздохи, и они синхронно отпрянули в стороны. Все-таки они прекрасно осознавали неравенство в силах, но в то же время понимали, что вреда их ученику подобный спарринг не нанесет. Серджио просто обязан был проконтролировать как каждое свое движение, так и весь ход начинающегося поединка.

«Разве это поединок? – успел подумать юноша. – Он ведь меня просто размажет по залу! Но и опозориться нельзя: получится, что зря наставники нахваливали… Если я его хоть коснусь одним ударом – это уже будет победа!»

Он не стал ждать и сразу после этого провел самый сложный каскад боевых ударов, которым обучили его наставники. И только слегка обозначив отход в оборону, повторил весь каскад в другой комбинации. Брови Серджио покровительственно поднялись вверх, но губы тронула благодушная улыбка: все удары малолетнего ученика он отбил и блокировал играючи. И Танти с какой-то внутренней дрожью интуитивно осознал, что перед ним самая уникальная и безотказная машина для убийства себе подобных. Только приблизиться по мастерству к этому человеку считалось бы настоящим подвигом, а уж победить его в бою… Та еще головоломка!

Да только Танти перестал бы уважать сам себя, если бы не попробовал все, что у него имелось в арсенале. Тем более что понял: Серджио Капочи атакует лишь для острастки, чтобы не наглел и не зарывался. Убивать или калечить он его не станет. И у юноши имелась одна опаснейшая заготовка, над которой он, не признаваясь в этом даже наставникам, бился на самостоятельных занятиях. Нечто подобное он подсмотрел в одном из древних мультфильмов про киборгов: удар в прыжке вперед, переходя в красивое сальто с прямыми ногами вверх, с подверткой туловища в отношении к противнику, как соотносятся две цифры в числе шестьдесят девять, и на самом пике этого движения летящее вниз головой тело должно сложиться, как ножницы. При этом ступни били противнику в голову, а соединенные кулаки в пах. Для себя этот прием Танти назвал «вертонож» и усиленно отрабатывал на Гарольде, которому из-за большой массивности такие акробатические трюки даже и не снились.

Само собой, что и несколько огромных минусов подстерегали бойца, проводящего такую рискованную атаку. Если противник о ней знал, то мог, сгруппировавшись, поставить блок ногой против кулаков, плечом отбить удар ногой и сам нанести чуть ли не смертельный удар по жизненно важным точкам. Да и последующий выход из подобной атаки требовал невероятной ловкости: приходилось падать шеей, спиной или лопатками и сразу вращаться в сторону, уходя с линии атаки противника, если тот остался на ногах. То есть «вертонож» считался разовым приемом, его надлежало проводить только единожды и в самой безвыходной ситуации.

Вот такая ситуация и настала. После очередного каскада ударов Танти продолжил атаку и взвился в своем неожиданном сальто. Кажется, даже успел заметить изумление, мелькнувшее на лице командира Дивизиона, и в следующий момент сложился ножницами. Гарольд клялся, что от такого удара уйти нельзя. Но он ошибся: Серджио Капочи ушел. Но не полностью! Ему все-таки изрядно досталось по скуле ногой, и он даже ухнул от неожиданности. А потом с возмущенным рычанием пошел сам в атаку. Как Танти увернулся от нескольких его убийственных ударов, он потом и сам сообразить не мог. Только и осознал себя катящимся, неритмично подпрыгивающим, как кубик. А потом до его слуха донеслись требовательные крики наставников, резкие, пронзительные звуки ручных пищалок, которые использовались для сигнала окончания боя, и наступила полная тишина. В мозгу Танти запечатлелась эта историческая картина: он сам замер в полуприсяде, боком, готовый уйти в заднее сальто, а отстоящий от него за три метра командир Дивизиона расслабленно выпрямляется, гася в своих глазах красноватые огоньки бешенства, и потирает слегка порозовевшую скулу.

Пронесло! Кажется…

Оба наставника бросились именно к юноше, с изумленным недоверием ощупывая и переговариваясь:

– Вроде цел!

– Ни царапины! А ведь убить мог пацана сдури!

– Ему ведь в училище поступать! Как бы он с переломами?..

– Ржавчина б тебя сожрала, Серджио! Нельзя же так!

Лучший воин современности с возмущением завопил в ответ:

– Как нельзя?! Мне какой-то сопляк чистит рожу, а я должен на него молиться и пыль стряхивать? Ха!

Но теперь уже оба преподавателя боевых искусств повернулись к нему и стали ерничать:

– Кто-то тут распинался про то, что надо быть в постоянной боевой готовности…

– Кто-то всегда твердит, что он никогда не расслабляется…

– Ладно, ладно, подловили, старые… хм, хитрецы! Теперь считайте, я все понял, осознал и предлагаю вам переехать в столицу. Нечего вам в этой дыре прозябать, когда у меня бойцов тренировать некому. Согласны?

– Ну так ведь… – начал с сомнением один, но коллега резко прервал его на полуслове:

– Ну, раз надо – значит, сделаем! Подавай рапорт на наш перевод со всеми семьями.

– О-о-о, я и забыл, сколько вам внуков детки нашлепали, – запоздало взгрустнул Серджио и опять потер скулу. – Но это все – брызги. Вы мне лучше объясните: что этот сопляк недавно против меня вытворил?

Опять наставники повернулись к насупившемуся юноше, подбадривающе улыбнулись, пригнулись к его ушам и шепотом обратились, словно к родному внуку:

– Давай, Танти, покажи и растолкуй этому задаваке из столицы свой секретный трюк.

– Но учти, по законам боевого братства ты можешь отказаться раскрывать секреты собственных наработок.

– И не сомневайся: рекомендации в любом случае ты от нас получишь.

– Если решишь отказаться, то помни о корректной форме своего отказа.

– Мы в тебя верим…

– И гордимся!

Тантоитан вначале традиционно поклонился учителям, потом высокому гостю, шагнул к нему ближе и начал объяснять:

– Боевой прием называется «вертонож», производное от двух слов…

3588 год, 25 мая, Оилтон, Старый Квартал

Император Павел стоял у огромного, во всю стену окна, украшенного витражами, и совсем по-простецки в задумчивости теребил изрядно покрасневшую мочку уха. Похоже, он сильно волновался и никак не мог принять единственно верное решение.