Я знаю силы слов, я знаю слов набат.
Они не те, которым рукоплещут ложи,
От слов таких срываются гроба.
Шагать четвёркою своих дубовых ножек.
Светить всегда, светить везде
До дней последних донца…
/Вл. Маяковский/
Свидетель Вячеслав Иванов:
«Если бы меня спросили, какова была государственная идеология того писательского круга, с которым я был хорошо знаком с детства, коммунистическая или антикоммунистическая /говоря на популярном теперь языке/, я бы, не задумываясь ответил: ни та ни другая. Господствовал цинизм. Для многих литература была выгодным промыслом, писатели /да и актёры, и люди других искусств/ сознательно шли на сделку, ни во что не веря и даже не очень это скрывая /как, например, Алексей Толстой, часто встречавшийся с моими родителями перед войной и во время нее/».
«Так повелось, так будет и впредь, товарищи, что и в радости, и в горе мы всегда мысленно обращаемся к нему, к творцу новой жизни. При всей глубочайшей человеческой скромности товарища Сталина придётся ему терпеть излияния нашей любви и преданности, так как не только у нас, живущих и работающих под его руководством, но и у всего трудящегося народа все надежды на светлое будущее человечества неразрывно связаны с его именем». /Мих. Шолохов/.
Корней Чуковский о разговоре с Тыняновым:
«Говорил ему свои мысли о колхозах. Он говорит: я думаю то же. Я историк. Я восхищаюсь Сталиным как историк. В историческом аспекте Сталин как автор колхозов — величайший из гениев, перестраивавший мир. Если бы он кроме колхозов ничего не сделал, он и тогда был бы достоин называться гениальнейшим человеком эпохи. Человек скромный, Тынянов тут же добавил: «Но, пожалуйста, не говорите об этом никому. — Почему? — Да, знаете, столько прохвостов хвалят его теперь для самозащиты, что, если мы слишком громко начнём восхвалять его, и нас причислят к той же бессовестной группе».
Иосиф пытался из нагромождения человеческой руды извлечь крупицы золота. Образа и подобия. Пусть порой варварскими способами, но пытался.
* * *
Неосторожное обращение со словом… Боже, что вы творите, играя атомной бомбой слова как футбольным мячом! Слово служит вам скатертью-самобранкой, альковной подушкой, трамплином для карьерного прыжка, а чаще всего — рыночным товаром. Как вы безумны, господа-товарищи… Ведаете ли, что Иосиф Кровавый спас вас? Что жёсткая цензура была той смирительной рубашкой, которую надевают на безумцев, желающих пошвыряться бомбами? И это вы называете свободой?
Отойдите подальше от дальних и ближних, играйте так сами или с такими же чокнутыми. Взорвитесь же, наконец, вы имеете на это право, — но вы жаждете взорвать всё вокруг, погубить, испакостить в людях образ Божий на много поколений вперёд… И при этом, как тот Змей, уверяете: «Ешьте, не умрёте, но будете, как боги…» Вы множите ядовитые плоды древа познания, заставляя потребителей вашей продукции погружаться в неведомые доселе глубины греха, всплывшего со дна вашей смердящей души, и хорошо ещё, если вы при этом предупреждаете: «Яд!» Но чаще всего вы уверяете себя и весь мир, что не только не больны, но можете лечить других, а если и больны, то чем-то редкостным, упоительным и изысканным, а не банальным омерзительным вампиризмом — жаждой чужой крови, чужой плоти, чужой жизни… Противным Богу хищничеством, раковой опухолью падшего человечества, закрывающей путь в Царствие.
Вы множите плоды зла, извлекая семена из подполья вашей погибающей души, уже атрофированной адским холодом и не чувствующей боли, и стряпаете из них экзотические блюда — розово-голубые, садомазохистские, разгульно-балдёжные, наркоодуряющие, со свежей кровью, потрохами, монтекарлами, шальными бабами, несчастными отвязанными девками… Блюда, о которых народ прежде слыхом не слыхал — спасибо, приготовили. Угощаете. «Ешьте, не умрёте, солгал Бог…» И называете этот сатанизм свободой. Ведаете ли, что творите, господа новоявленные, соблазняя «малых сих»? Превращая их в вампиров? Это их кровь на ваших губах; это ваша кровь на их губах… Вводя в эту ядовито-сладкую запретную дверь своих читателей и зрителей, вы сполна заплатите за каждого. За каждого, кто не найдёт обратной дороги.
Чем будете расплачиваться с Господином, когда последуют за вами в вечность страшные счета? Ибо, как известно, «Рукописи не горят».
«…и вырвал грешный мой язык, и празднословный, и лукавый…» Господа-товарищи писатели, самовлюблённые и жадные, тщеславные и сластолюбивые, любители женщин и выпивки, трёпа, озабоченные дачным и квартирным вопросом, соблазнённые всеми возможными грехами за ширмой атеизма, ибо чтобы «всё было дозволено», надо «убить Бога»… Не на страницах какого-нибудь бесноватого издания, а В СЕБЕ.
«Сказал безумец В СЕРДЦЕ СВОЕМ: нет Бога». Или, ещё хуже, приспособит Истину, как старуха золотую рыбку, «служить на посылках», что давно пытается провернуть международная Вампирия.
Кто из них «ведает, что творит», получит больше осуждения, чем наивные строители Иосифова царства, распевавшие:
Если любишь и веришь;
Если цели ясны,
Океаны измеришь,
Долетишь до луны.
И когда б меня спросили:
— Где живёшь ты? Назови,
Я б сказал: —
Проспект счастливых
В светлом городе любви!
Или:
Я друзей соберу, —
Пусть берут всё, что есть в рюкзаке,
И опять я в пути налегке.
Или:
С пути ты собьёшься, и некому руку
Тебе протянуть, ты слабеешь в борьбе,
Но сердце хорошего, верного друга
Укажет дорогу тебе.
Или:
На прощанье небес синевою,
Чистотою студёной воды,
Голубою заветной полярной звездою
Поклялись в нашей верности мы.
Или:
То, что ждёт в коммунизме нас
Сердце видит раньше глаз.
«Других писателей» у Иосифа не было, порой приходилось ему самому мастерить «новых людей» из полена. Что толку было проповедовать циничной своей интеллигенции, что она должна по Замыслу служить эмоционально-многоцветной радугой между Небом и землёй? Радугой по имени Красота, Вдохновение, Добро… Воздействовать на разум и сердце, когда молчат дух и благодать…
Большинство понимало лишь кнут и пряник. Но и этих Иосиф заставил работать на Дело. Если не на Небо, то хотя бы против Вампирии. Шла смертельная схватка с самим князем тьмы, иногда его же методами; катилось колесо, девятый вал истории, сметающий и крушащий всё и вся. То была волна гнева Божия, ибо без Его Воли «и волос с головы не упадет». И погибшие безвинно получат свой венец в Царстве. Но кто, кроме самого Творца, может определить эту вину каждого в мире, где всё взаимосвязано? Где «нам не дано предугадать» и дети порой искупают вину отцов и дедов…
«Несправедливо…» — скажет кто-то. Но сам Спаситель показал нам этот единственный путь избавления, омовения от греха безвинной Своей Кровью, без чего нет преображения, а следовательно и Пути в Царствие.
