— Не стану расписываться за оператора Пашу, но я лично трясу гузном потому, что не знаю, куда идти. — В кои-то веки я решил дать своему другу развернутый и вежливый ответ, как учили меня педагоги в средней школе.

— Павел проводит вас к выходу из Пирамиды, — сказал Инвестор. — Прощайте.

А потом были гулкие коридоры Пирамиды, шахта с дряхлым скоб-трапом, мрачный тоннель с невысоким потолком и наконец лифт в бетонном тюбинге. Тот самый, на котором нас с Тополем полчаса назад спустили к Шиве дежурные службы охраны базы.

Всего-то полчаса…

Над базой «каперов» гремела интенсивная перестрелка.

Увесисто квакали пулеметы Калашникова — не те, которые ручные РПК, а единые ПК, под полновесный винтовочный патрон. Такой же, как в карабине Токарева АКТ-40, кстати.

Торопливо стрекотали современные высокотемпные штурмовые винтовки. Из открытой десантной двери вертолета ЕН-101 ревел авиационный шестиствольный «Миниган».

— Ты погляди, что там! — Тополь дернул меня за рукав, указывая в направлении Бетонки-3.

Я послушался. И обомлел, чтоб не сказать грубее.

Выстроенные в боевые порядки двойного клина, через Сухой Луг двигались боевые машины Иностранного Легиона. Наступление возглавляла пятерка бронеавтомобилей АМХ-10RC. Каждый бронированный монстр толкал перед собой нечто вроде диковинной бороны.

— Минные тралы! — ахнул Тополь. — Ну гады! Так вот что везли их грузовики в кузовах! Ты понял, Комбат?

— Да понял я, понял… Как обычно — поздно. Если бы понял сразу, хер бы я на базу «каперов» вообще сунулся. И вам бы запретил. И варись оно все конем! — в сердцах воскликнул я.

Между тем бронеавтомобили-тральщики вошли в полосу минных заграждений. Новогодними хлопушками бабахнули противопехотные мины.

Рои осколков забарабанили по алюминиевой броне французских машин.

Затем трал центральной машины напоролся на кое-что поувесистей.

Ахнуло так, что взрывная волна едва не повалила нас с Тополем на землю. Французская машина полностью скрылась в облаке желтой пыли.

Однако через пару секунд долотовидное рыло добротной дуры, сработанной на заводах Руана, вновь показалось на глаза.

Вдруг справа от нас, на валу, одна за другой заговорили винтовки ОСВ-96.

Их упругое «ту-дум», с которым эти штуки разрождались от бремени бронебойных 12,7-миллиметровых пуль, было слышно, казалось, далеко за пределами Периметра.

Бронебойщики «каперов» подвергли концентрированному обстрелу правофланговую бронемашину. Они сразу же добились трех пробитий брони, о чем свидетельствовали призрачные облачка металлической пыли, поднявшиеся над ее моторно-трансмиссионным отделением.

В следующий миг к ним прибавился черный дым и оранжевые язычки пламени. К сожалению, батарея винтовок ОСВ-96 демаскировала себя слишком быстро.

И, конечно, поплатилась за это.

Град осколочно-фугасных 100-миллиметровых снарядов обрушился на гребень вала, сразу же замесив с землей нескольких защитников базы…

— Жаль пацанов, — сказал Тополь.

— Себя лучше пожалей, авансом, — мрачно процедил я. — Пора линять с этого вала, пока эти поддельные французы из своих «соток» по нам не пристрелялись.

— Согласен. Действуем!

Наши экзоскелеты позволяли нам некоторые вольности. Поэтому мы, проигнорировав лифт, который в случае повреждения электропривода мог стать смертельной ловушкой, попросту прыгнули вниз с высоты третьего этажа.

Силовые тяги экзоскелета автоматически сработали на амортизацию, погасив удар о землю.

Мы побежали к кормовой части «Руслана». Там находился запасной выход из гостиницы «каперов». Наш план был прост — укрыться внутри «Руслана» от пуль.

И далее, двигаясь по оси фюзеляжа, добраться до бара.

Там мы надеялись отыскать Гайку с Тигрёнком в компании «каперов», составивших гарнизон обороны самолета.

От меня не укрылось, как сильно нервничал Тополь — ведь все-таки сестра!

Да и я нервничал.

Во-первых, к Тигрёнку, что бы мною ни говорилось вслух, я начал относиться с нежностью, как к младшему брату.

А во-вторых, Гайка… К ней я тоже испытывал чувства теплые-теплые, как июльская ночь, но разбираться с ними, этими чувствами, сейчас было недосуг.

Однако преодолеть двадцать метров, отделяющие нас от крутого борта транспортного гиганта, нам было не суждено.

Трое боевиков противника в таких же лиловых беретах, как и легионеры лейтенанта Кайриса, выскочив из-за массивного гриба вентиляционной шахты высотой в человеческий рост, обрушили на нас поток пуль из ручных штурмовых пулеметов «Миними» бельгийского производства.

Экзоскелеты выдержали. Но даже они были не в состоянии полностью погасить кинетическую энергию летящих в нас пуль.

Мы с Тополем отлетели назад как кегли.

Уверен: нас, распластавшихся на земле в неудобных позах, прикончили бы в течение трех секунд, и никакие экзоскелеты нас бы не спасли. Просто потому, что по теории вероятности некоторые из многочисленных пуль обязательно поразили бы нас в незащищенные экзоскелетами проекции головы.

Но в следующий миг прилетевшая откуда-то очень вовремя граната взорвалась за спиной пулеметчиков, временно выведя их из игры.

— Надо же, какая подлость! — сердито выкрикнул Тополь, ни к кому особенно не обращаясь. — Если бы тогда! Когда я служил! На Речном Кордоне! — Каждый последующий обрубок фразы он выкрикивал с той же лозунгово-митинговой интонацией, что и предыдущий, казалось, ему не хватает воздуха в легких, чтобы говорить нормально. — Мне кто-нибудь сказал! Что меня будут! Расстреливать из «Миними»!

«Ишь, развыступался».

А Тополь все не мог успокоиться.

— Я бы в рожу тому плюнул! «Миними» — оружие хороших парней! А не пидорасов! И тут такое! Я же «Миними»! Ставлю! Выше всех других! Ручных пулеметов! Я же его! На скорость разбирал! Быстрее всех в роте!

Я кивал как зачарованный.

Я всё понимал… Что у нас у обоих контузия… Что у Тополя из-за этой контузии проснулись личностные чувства к стрелковому оружию… И в то же время сбоят речевые центры… Что обоим нам сейчас не помешало бы по пять кубиков успокоительного, которого у нас, конечно, при себе нет…

Однако пока я все это понимал, моя рука прагматично нашаривала на земле оброненный автомат…

Однако вместо автомата я первым делом нащупал… блестящий клинок «кварцевых ножниц»! Видать, пули «Миними» полностью разрушили нагрудный контейнер моего экзоскелета, и бесценный артефакт выпал на землю…

Я поднес половинку «ножниц» к глазам. Зрение плохо фокусировалось на них, сказывалась контузия.

Отчего-то я на секунду подумал, что артефакт — не мой, что я нашел половинку «ножниц», оброненных кем-то из нападающих или, наоборот, из защитников базы…

Но нет, это были наши с Тигрёнком «ножницы».

Вот и приметная щербинка у основания…

И тут меня как громом поразило: боже мой, да это же и есть мое видение! Именно всё это я и видел, установив верньер шлема, подаренного мне Лидочкой Ротовой, в положение «реверс»!

Я оторвал взгляд от артефакта. Перед глазами проползли клочья дыма. Дальше за ними уходила вверх белая стена — борт «Руслана».

Но где же автомат? Я опустил глаза.

Ага, а вот и мой АК-47!

Подобрав его, я заученным движением поменял магазин, приложил приклад к плечу и из редкого, но тоже, кстати, уставного положения сидя выпустил в неприятельских пулеметчиков несколько коротких очередей.

К тому моменту все они уже были ранены осколками гранаты. И мои очереди лишь довершили начатое.

Заливая окрестности алой кровью, все трое отдали богу душу, беззвучно шевеля губами.

— Со святыми упокой, — пробормотал Тополь и перекрестился.

На чью сторону склоняется чаша весов в этом хаотическом сражении. на земле и под землей, сказать было нелегко.

Еще минуту назад мне казалось, что побеждают нападающие.

Но вскоре стало ясно, что я ошибался. По крайней мере та часть поддельных французских легионеров, которая высадилась с «Корморанов», похоже, собиралась драпать.