Я даже не сразу сообразил, что он адресован мне.

А когда сообразил — не стал оборачиваться. Просто скосил глаза, поглядев в один из выключенных мониторов, как в зеркало. Его недобрая чернота отразила оператора-«капера», которого я имел удовольствие вырубить ударом в ухо и который так долго не хотел приходить в сознание.

Он сжимал в правой руке маленький пистолет. Чтото вроде береттовского «Бобкэта» или «Томкэта», я в этих пукалках калибра 6,35 мм не разбираюсь. Вероятно, оператор достал его из потайной кобуры, я ведь не обыскал его, времени не было.

Отважный малый!

— Я на твоей стороне, — сказал я флегматично. — Если ты злишься на меня, можешь тоже дать мне в челюсть. Но только аккуратно, вырубать меня не надо, иначе нам обоим хана.

— Ты кто?

— Сталкер Комбат. Пришел сюда с друзьями. Нам надо было поговорить с Шивой о том о сем. В результате вот, воюю на вашей стороне. Тот труп на полу в экзоскелете — результат моего творчества…

— Чем докажешь?

— А ты формалист, брат, — усмехнулся я. — Скажи лучше, мы можем как-то отследить, что происходит в помещении с дурацкой надписью «Ленинская комната»?

— Чего-о?! Что с ленинкой?!

Он и думать позабыл о том, чтобы держать меня под прицелом своей куцей «беретточки»!

Подскочив к стойке с мониторами, оператор принялся щелкать, как мне показалось, всеми тумблерами одновременно. А также дрючить джойстики, манипуляторы-шарики и даже старомодные такие штурвальчики.

Уверен, будь у него четыре руки, как у редкой разновидности кровососа, так называемого «королевского гнуса», он бы нашел применение для всех четырех конечностей.

Я, признаться, слабо представляю себе, что в принципе должно находиться в ленинских комнатах. Восковая фигура Ленина? Полное собрание сочинений вождя мирового пролетариата? Голографическая презентация его выступлений перед революционными матросами?

В любом случае мне было смешно, очень смешно: кто и зачем станет преграждать доступ в старую гарнизонную ленинскую комнату бронированной дверью с навороченными сейфовыми замками? Только больные на всю голову сектанты, разумеется!

Помню, существовала некогда в Зоне группировочка веселая, «Грех» называлась. Так вот у них были всякие алтари, капища, черт знает что еще. И к охране всего этого черт знает чего они относились самым серьезнейшим образом.

А лучше бы обычную караульную службу нормально поставили! Потому что в итоге пришел сильный контролер и поработил весь их клан…

В общем, мне было смешно, а вот оператор разволновался просто адски. Он из кожи вон лез, чтобы настроить хотя бы еще одну камеру для наблюдения за заветной дверью с цифровыми замками.

— А что, в самой ленинской комнате камер нет? — поинтересовался я.

Оператор не удостоил меня ответом. Но если молчание, как обычно принято считать, означает «да», то здесь оно со всей определенностью означало «нет».

Оператор знал свое дело. При помощи манипуляций с несколькими джойстиками ему удалось развернуть на дверь две камеры из других участков коридора.

Обе камеры были укреплены на дистанционно управляемых шарнирно-телескопических подвесах, так что принципиально задача-то была решаемой. Но, насколько я понял, огромные трудности вызывал поиск подходящих камер. Многие устройства не работали — сказывались повреждения коммуникаций, вызванные нападением врага.

Тем временем драма приближалась к развязке. Шива выставил комбинацию, а затем вставил в замочные скважины один за другим три диковинных ключа — такими впору запускать атомные ракеты.

Зажужжали сервоприводы. Дверь с надписью «Ленинская комната» пришла в движение.

Там, за дверью, притаился густой сумрак. Его сразу же пронзили лучи фонариков, вмонтированных в шлемы вражеских экзоскелетов. Не сказать, чтобы от этого там стало светло как днем. Напротив, тьма, как мне показалось, только сгустилась.

— Шива, тут свет есть? — спросил один из врагов.

— Да. Включается внутри.

Шива занес было ногу над комингсом двери, чтобы зайти внутрь, но главарь врагов его остановил.

— Борман, идешь первым, — сказал он.

Чувак с именем (фамилией? кличкой?) Борман зашел в ленинскую комнату, поводя из стороны в сторону лучом тактического фонарика, закрепленного сбоку от ствола FN2000 на планке Пикатини.

Оператор дал зум на одну из камер. Мы будто полетели по коридору — вперед, вперед, прямо в открытый дверной проем… Хорошая камера! Какой эффект присутствия!

Что же мы увидели?

Самая обычная комната. Точнее — обычная, но большая. Очень большая для подземного помещения.

На стенах — какие-то выцветшие стенды.

Один стенд, судя по еле различимым фотографиям, был посвящен отличникам боевой и политической подготовки. Другой, с крупным рубленым заголовком «УДАРНИКИ ЭФИРА», по всей вероятности, являл собой нечто вроде гарнизонной стенгазеты.

Последнее обстоятельство заставило меня еще тверже увериться в мысли, что подземная часть базы «каперов» представляет собой не просто какой-то загадочный — и, возможно, недостроенный — многоэтажный бункер. А некий вполне определенный и притом очень важный военный объект, который, судя по всему, в последние годы СССР даже успели ввести в эксплуатацию.

Причем, поскольку в названии стенгазеты присутствует слово «эфир», наверняка это либо объект связи (скорее всего дальней, космической), либо — радар. Дада, еще один радар. Будто бы всем известного, облюбованного монолитовцами Радара мало!

Ну ладно, что там еще интересного выхватывает из темноты ленинской комнаты фонарик Бормана?

Стулья по стенам. Красные вымпелы. Чего-то там «Переходящее… от командования Киевского военного округа».

Лозунг, белыми буквами по красному кумачу: «Ленинская программа партии — программа борьбы за мир и коммунизм».

Грубая стойка, сваренная из перфорированных металлических профилей. На ней — спортивные кубки.

Надо понимать, награды, завоеванные бойцами и офицерами части на окружных соревнованиях.

Обширный стол, зеленое сукно, шесть луз, белые шары в центре… Русский бильярд!

А вот наконец и сам Ленин…

Белый гипсовый бюст самого затрапезного вида стоял вовсе не в углу и не у стены, как я ожидал. Бюст, вместе со своей обшитой красным сукном тумбой, был зачем-то выдвинут в центр комнаты.

Медленно, неимоверно медленно изучал помещение Борман. По тому, как он нехотя, словно сонный, перемещался, как шарил лучом фонарика по стенам, мне стало ясно, что он боится.

Это опытный, исключительно опытный и умный наемник — неопытным и неумным никогда бы не доверили таких отменных экзоскелетов, — но сейчас ему страшно. И он изо всех сил пытается переломить свой страх, загнать его в подкорку, растоптать. Именно из-за этого он подчеркнуто нетороплив, медлителен, сдержан.

Какой же потусторонней силой должна быть напоена, каким пси-напряжением заряжена ленинская комната, чтобы угнетающе воздействовать на матерого волка?

Перед бюстом Ленина Борман остановился и хрюкнул в рацию. Можно, дескать, подтягиваться.

Напряжение от наемника передалось и мне. События совсем перестали развиваться, часы Бога остановились.

И мне начало казаться, что этих неподвижных, застывших мгновений мне бы хватило, чтобы прорваться с боем к этим болванам, всех перестрелять и спасти Костю из их лап. Ну и Шиву заодно спасти тоже, чего уж там.

На самом же деле с того момента, как Шива открыл дверь, прошли считанные секунды. И ровным счетом ничего успеть я не мог — ну разве что по неосторожности сложить свою буйну головушку, попав в засаду на ближайшем пересечении коридоров.

— Слушай, а ты в курсе, что они ищут какого-то инвестора? — неожиданно для самого себя спросил я у оператора.

Реакция его была неожиданной.

— Это глупость.

— Поясни свою мысль.

— Инвестор находится за пределами Зоны, в Большом мире. Сам посуди, что ему здесь делать? Это серьезный человек, очень серьезный. Великий.