Спал он обычно в той самой каморке, где Саттам поселил его много лет назад. Здесь было тихо, безопасно, а днём неизвестно откуда просачивались солнечные лучи. Как бы хорошо Диннар ни видел в темноте, для работы с камнем ему был необходим свет. Так что спал он сейчас всё больше по ночам, на рассвете принимался за свои статуи, около полудня, поев, отправлялся в подземелье — немного вздремнуть и переждать самое жаркое время суток, а ближе к вечеру снова принимался за работу, которую заканчивал на закате. В полнолуние Санты можно было работать ночью, а целый день спать. Охотиться он перестал. По его приказу каждые три-четыре дня кто-нибудь из Лунного Города приносил ему запас копчёного мяса и сосуд с бодрящим напитком, который пустынные жители делали из воды, сока ульвараса и крови тарганов. Диннар хранил продукты в нижних комнатах подземелья. Там было прохладно.
Он работал с таким остервенением, как будто хотел вновь заселить город, но не живыми существами, а каменными, которые оживали бы только по его желанию. Людей он видеть не хотел, и те, кто приносил еду, оставляли её в указанном месте, стараясь не попадаться ему на глаза. Огромный мангур сидел у ворот Лунного Города на цепи — такой длинной, что зверь не чувствовал себя стеснённым. Во всяком случае, он не выражал никакого неудовольствия. Диннар сразу понял, что этот гигант привык к неволе и к человеческому обществу.
— Кормите его как следует и можете ничего не бояться, — сказал он людям. — Если каменный зверь будет доволен вами, его господин Марран защитит вас от бед.
Приходя потом в Лунный Город за каменными цветами, Диннар видел, как марвиды кормили мангура. Ему каждые три дня бросали тушу только что убитого молодого таргана. Некоторые смельчаки уже подходили к каменному зверю довольно близко, правда, старалась не смотреть ему в глаза. Вообще-то зверь и не пытался заворожить кого-нибудь взглядом. В этом просто не было нужды. Мангур завораживает того, кого хочет убить, а зачем охотиться на тех, кто даёт тебе пищу? По приказу Диннара кузнецы выковали цепь такой длины, чтобы мангур мог гулять по пустыне на расстоянии трёхсот каптов от города, но зверь почему-то предпочитал бродить вдоль городской стены. Иногда он с помощью присосок на лапах взбирался на стену, а то и на одну из уцелевших башен и подолгу сидел там, как будто высматривая какого-то неведомого врага. По крайней мере, обитатели города именно так и считали. Они были уверены, что теперь им не грозит никакая опасность. Вскоре они привыкли и к тому, что мангур заходит в город. Ему понравилось спать в полуразрушенном дворце недалеко от центральных ворот. Детвора могла чуть ли не целый день торчать у входной арки, дожидаясь, когда из полумрака покажется огромная треугольная голова, увенчанная жёстким гребнем. Дети тут же разбегались. Как бы мирно ни вёл себя мангур, большинство всё же предпочитало не мельтешить у него перед носом. Дальше этого дворца зверь не ходил. Он любил тишину и покой, а в городе не только ночью, но и днём было довольно людно. Ведь сейчас здесь жили два племени.
— Колдуны совсем про нас забыли, — пожаловался как-то Диннару Ракхан. — Раньше они приходили чуть ли не каждый тигм, приносили нам хорошее мясо, а теперь… Их уже полгода не было. Может, им больше не нужны уроды? Или они нашли другое племя? А может, дело в том, что я повысил цену… Но ведь у меня-то живой товар, а они… Они уже давно не приводили нам детей.
— Детей? — переспросил Диннар. — Каких детей? И откуда они их вам приводили?
Раххан растерялся.
— Аль-Марран, разве то твоё племя не торговало с колдунами?
Диннар нахмурился и ничего не ответил. Детей… «Здоровых де…» Фарат тогда едва но проговорился. Диннар знал, что белые колдуны торговали с племенем Саттама, но не знал, когда они приходили, и вообще ни разу не видел их с тех пор, как они привели его в город. Атхан и старейшины держали эти сделки в секрете. Впрочем, Диннар, занятый своими каменными игрушками, отгородившийся от всех, никогда особо не интересовался делами племени. А последние три года колдуны и вовсе не появлялись в Городе Зверя.
Диннар давно уже привык к тому, что все восхищаются его красотой и подчёркивают его отличие от простых смертных. Но он прекрасно видел, что в племени есть люди, которые на простых смертных-то похожи, а вот на марвидов не очень. Иные походили скорее на тех, кого Диннар помнил из своего раннего детства, проведённого в Улламарне. Марвиды отличались от жителей лесной части Сантары более тёмной кожей и узковатыми глазами.
Диннар никогда не задавался вопросом, как сюда попали другие приёмыши. Самого его якобы спасли от неминуемой смерти. Правда это или нет, он не знал. Зато хорошо помнил скрытое, опасливое недоброжелательство, окружавшее его с первых лет жизни. Впрочем, здесь его тоже ненавидели. И тоже хотели убить. Ненависть шла за ним по пятам. Похоже, ему никогда не суждено от неё избавиться.
Итак, белые колдуны привели сюда не только его. Ракхан говорил, что они живут в Белом городе, стены и башни которого можно увидеть, стоя у западных ворот Лунного. Ещё лучше была видна огромная статуя Маррана, находившаяся гораздо дальше, по преданию — почти у самого царства каменного бога. В периоды двух полнолуний серебристо-белый силуэт чётко выделялся на фоне ночного неба. Иногда он казался Диннару звездой, которая, спустившись на землю, обрела человеческий облик. Он пытался представить себе бога Чёрной Звезды и не мог. Во сне он видел тень. Огромную тень, принимавшую самые разнообразные формы. Она быстро изменялась, а если и приобретала очертания человеческой фигуры, то ненадолго. Она очень редко одевалась плотью. У неё не было лица, но были глаза. Глаза тьмы видят всё, но саму её увидеть непросто.
Днём на фоне выгоревшего неба и белого песка фигура казалась серой и выглядела не так зловеще, как по ночам. Впрочем, жители Лунного Города уже настолько привыкли видеть на горизонте этого гиганта, что смотрели на него без особого страха, хотя и с почтением. Матери иногда пугали чересчур расшалившихся детей:
— Вот придёт каменный бог и заберёт тебя!
— Глупые женщины! — рассердился однажды Ракхан. — Вечно болтают, что не следует. Разве можно шутить о богами? А если и правда придёт?
— Придёт, если я захочу, — спокойно сказал Диннар. — Это же статуя. И я могу заставить её двигаться.
— Ты многое можешь, Аль-Марран, — хмуро согласился бывший правитель. — Ты не боишься каменного бога, ведь ты и сам не простой смертный. А мы всего лишь люди… Рассказывают, что когда-то каменные великаны уже бродили в наших краях. И ещё говорят, что если это повторится, то… В общем, это будет концом… Или началом конца…
— Люди вечно путают, где конец, а где начало, — усмехнулся Диннар. — А если что-то кончается, это не всегда плохо. Не беспокойся, Ракхан, я не собираюсь никого пугать и не буду трогать эту статую. Но мне хочется посмотреть на неё вблизи. И на Белый город… Впрочем, это никого не касается.
— Да, Аль-Марран, колдуны не велели нам туда ходить, но ты — совсем другое дело.
До Белого города было не так уж и далеко, но Диннару не хотелось идти пешком. Он отправился туда верхом на каменном звере, похожем одновременно на вунха и на мангура. Диннар сделал его недавно и собирался сломать — статуя ему не нравилась, но потом решил, что на этом чудище удобно сидеть.
Белый город сохранился гораздо лучше, чем Город Зверя и Лунный. Диннара поразило большое количество совершенно целых зданий. Здесь почти всё было сделано из зернистого белого турма. Лишь кое-где серебрились вкрапления зинурита — того блестящего камня, из которого неведомый ваятель изготовил серединки чудесных цветов.
Огромные портики, подпираемые двойными и тройными рядами мощных колонн, казались хранилищами теней, которые держались там с восхода до заката, словно пойманные и заключённые в большие белые клетки. Вихри белого песка носились по широким площадям, то заметая, то вновь обнажая гладкие белые плиты, покрытые серебристыми узорами. Ослепительная белизна и чёрные тени. Чем белее камень, тем чернее его тень… Этот белый город казался пустым и был полон тайн. Ничто не говорило о присутствии людей, но Диннар чувствовал — здесь кто-то бывает.
