Под стать каравану была и охрана. В первые секунды нападения спецназовцев исламские партизаны находились в состоянии шока — кто посмел стрелять в них в их собственном доме, в нескольких часах ходьбы от базового района, когда в ушах еще звучала фраза «сафар ба хайр», сказанная друзьями при расставании.

Бой продолжался до вечера. Исламские партизаны сопротивлялись до конца. После того, как караван был окончательно забит, среди завалов из мертвых ишаков и верблюдов насчитали более 220 трупов афганцев. Спецназ потерь практически не понес.

Хотя некоторые батальоны спецназа почти каждый месяц уничтожали по одному-два каравана, им не удалось наглухо перекрыть границу. По словам самих военнослужащих этих частей и по данным советской армейской разведки, перехватывалось лишь 12–15 % всех караванов, направляющихся в Афганистан.

Иначе и быть не могло, ведь только в гористой приграничной местности провинций Нангархар и Кунар насчитывалось более 400 горных проходов, по которым моджахеды проводили караваны. Да на юге страны плюс две громадные пустыни — Регистан и Дашти-Марго.

Два батальона спецназа, размещенные в этих провинциях, были просто не в состоянии контролировать всю границу. Обычно засадные действия против караванов проводились по следующей схеме.

Получив разведданные и подготовившись к операции, спецназ вылетал на вертолетах, или выдвигался на бронетехнике в заданный район. Не доезжая до места будущей засады 15–20 километров, рейнджеры спешивались, а техника уходила на базу, или ближайший советский сторожевой пост.

Сами спецназовцы в быстром темпе совершали пеший переход к месту засады. Обычно такие переходы совершались ими ночью, чтобы как можно меньше посторонних глаз могло заметить их присутствие на вражеской территории.

Кроме того, совершая переход от места высадки к месту засады, спецназ вводил в заблуждение разведку и добровольных помощников моджахедов, ибо те всегда внимательно следили за передвижениями техники спецназа.

За ночь спецназ успевал достаточно далеко удалиться от дороги, которой проезжала его техника. Эту же цель — скрытно высадить группу — преследовало ложное зависание вертолетов спецназа над несколькими районами пустыни и гор. Они имитировали высадку рейнджеров, чтобы запутать моджахедов.

Прибыв на место засады и подготовив позиции для стрельбы, спецназ начинал поджидать добычу. Не засветиться, то есть не быть обнаруженным противником, становилось для него главной задачей в этот период.

Если моджахедам удавалось вычислить засаду, то в лучшем случае спецназовцы возвращались на свою базу с пустыми руками, а в худшем — подвергались нападению превосходящих сил противника.

В подобной ситуации оказался небольшой отряд кандагарского батальона спецназначения в июне 1987 года. Накануне от агента ХАДА поступила информация о том, что по зеленой зоне в районе кишлака Кобай проходит тропа, которой регулярно пользуются моджахеды для проводки караванов.

В батальоне срочно сформировали небольшой отряд из 38 человек под командованием офицера. Днем спецназ на технике вышел к заданному району, оставил ее на советском посту и с наступлением сумерек, разделившись на три группы, углубился в зеленую зону, чтобы оседлать тропу.

Две группы укрылись в брошенных афганских строениях по обе стороны тропы, а третья оседлала сопку, с которой простреливалась вся местность вокруг.

На самой тропе остались двое — сержант, таджик по национальности, изображавший духа, и настоящий афганец — сотрудник службы безопасности. Им досталась опасная роль подсадных уток.

Они подзывали одиночных моджахедов, проходивших по тропе, а когда те спокойно подходили, брали в плен. Затем из развалин выходило несколько спецназовцев и отводило остолбеневших от изумления партизан в свое укрытие. За ночь в плен попали шестеро моджахедов.

В 7.00 утра произошла осечка. На тропе показались сразу два моджахеда. Когда им приказали поднять руки, один из них, прикрываясь напарником, сорвал с плеча автомат и открыл огонь.

Его, конечно, сразу же расстреляли в упор, но засада была обнаружена. Эти двое оказались головным дозором большого отряда моджахедов, который шел прямо на засаду. Хадовец и сержант замешкались на тропе, и это стоило им жизни. В один миг они были скошены огнем нескольких десятков стволов.

Начался бой. В группе, которую возглавил офицер, были самые тяжелые потери. Погибло семь человек. Не выдержав натиска моджахедов, группа покинула кишлак и стала отходить по кладбищу. Это ее и погубило.

Почти все отходившие, за редким исключением, были перебиты, а сам офицер буквально изрешечен пулями. Вторая группа прочно засела в брошенном доме и отбила три натиска исламских партизан.

Те атаковали в полный рост, разъяренные упорным сопротивлением. По воспоминанию командира группы, во время третьего штурма некоторые моджахеды добегали до самых дверей и окон дома.

«Все они там и остались», - добавил он, подводя итог их атакам. Чтобы покончить со спецназом, партизаны подтащили безоткатные орудия и минометы.

Однако, толстые стены развалин и дувалы заборов мешали им, снижая эффективность огня. Только один боец был убит прямым попаданием гранаты из РПГ. Остальные отделались ранениями.

Критическая ситуация сложилась, когда на помощь подъехала на грузовике группа в 30–40 моджахедов. Тогда-то и вступила в дело группа, засевшая на сопке, и ничем не выдавшая себя до сих пор, хотя на глазах погибали товарищи по службе.

Они подпустили грузовик и расстреляли хладнокровно всех, кто облепил его со всех сторон. Сражение разгоралось. К его месту спешили новые отряды моджахедов, возбужденно крича и размахивая оружием.

Скорее всего, они, залив своей кровью всю округу, сломили бы сопротивление спецназа. Однако к полудню на помощь спецназовцам подошли основные силы с базы.

Поддержка была затруднена тем, что в эти дни в батальоне шла замена бронетехники. Пригнали новые бронетранспортеры, оружие которых было еще в заводской смазке, а старые машины уже отправили в Союз. Пришлось действовать в основном колесами и автоматным огнем из бойниц.

Наиболее реальную поддержку оказали самолеты и вертолеты штурмовой авиации. Штурмовики СУ-25 поливали огнем зеленку, выкуривая моджахедов.

Те отбивались, применив «Стингеры» и «Блоупайпы». Однако ни один самолет так и не был сбит. Обе противоборствующие стороны применили весь арсенал вооружений, которым они располагали.

В конце концов, поле боя осталось за спецназом. Моджахеды отошли, оставив несколько сотен погибших собратьев по джихаду. Девять погибших и двадцать раненых — такова была плата спецназа за преждевременное обнаружение засады.

В окрестностях Кандагара довольно часто происходили ожесточенные сражения между спецназом и моджахедами. Как правило, одерживали победу рейнджеры, ибо, проиграв бой, они подписали бы себе смертный приговор — вокруг была чужая земля и враждебно настроенный народ.

Понимая это, спецназ всегда был морально настроен на победу, завоевывая ее порой в самых безвыходных ситуациях. В сентябре 1985 года в районе Кандагара спецназом была устроена засада, ставшая известной всему миру.

Ночью спецназовцы с помощью приборов ночного видения заметили несколько джипов, на малой скорости идущих по пустыне. Несколько минут боя, и машины моджахедов запылали.

В одном из горевших джипов среди мертвых тел, оружия и амуниции спецназовцы обнаружили толстый портфель с бумагами. Лишь на следующее утро они смогли подробнее ознакомиться с содержимым портфеля.

В нем оказались личные вещи, документы, дневниковые записи, принадлежавшие американцу Торнтону. Сам хозяин бумаг остался в сгоревшей машине.

На первый взгляд, событие довольно заурядное. Одним караваном стало меньше. Рейнджеры забыли бы о нем, однако сам факт гибели американца с оружием в руках под Кандагаром был обнародован афганскими властями с советской подачи.

И Кабулу, и Москве было важно продемонстрировать перед всем миром типичный образец империалистического вмешательства во внутренние дела Афганистана.