– Ну, вот и встретился… с асфальтом! С такой-то высоты – нет, не выживет. Ему пора!

Саша поднял голову и увидел перед собой интеллигентного вида старичка, старомодно одетого.

Этот преклонных лет гражданин стоял в первом ряду и внимательно смотрел на умирающего Виктора. В руках он держал изящную тросточку, инкрустированную каким-то драгоценным камнем. Было в нем нечто странное, не похожее на облик современного горожанина. Его нахальная фраза не понравилась спасателю, но именно эта реплика вернула его к действительности, и он заорал во все горло:

– Разойтись! Почему посторонние на месте происшествия?

Из толпы вдруг выскочил бойкий милиционер, который начал силой разгонять зевак. Судя по погонам – лейтенант.

– Чего встали, расступись! Нечего смотреть. Уходите за ограждение! Немедленно! – кричал парень изо всех сил. Он испуганно поглядывал то на лужу крови, то на Сашу, продолжая при этом расталкивать прохожих. За пару минут он разогнал почти всю толпу и отдал приказ никого не пускать за ограждение.

Виктор едва дышал. Жизнь оставляла его, она ускользала так же быстро, как рассеивается дым от сигареты. Нелепая смерть!

– Зачем? Зачем ты прыгнул? – вслух повторял Ветров.

В ответ едва донеслось:

– Он… был здесь…

– Кто здесь был? Кто? Судья? – отчаянно кричал Саша, но ответа не последовало. Виктор умер прямо у него на руках.

Кровавое пятно разрасталось, превращаясь в лужу. Заполошный лейтенант бегал внутри оцепления и бросал недовольные взгляды на прохожих, которых с каждой минутой становилось все больше. Изредка он смотрел на Сашу, сидящего рядом с трупом, и это зрелище заставляло его нервничать еще больше. Было заметно, что он тоже видит такое впервые. Он набрался смелости и подошел к спасателю.

– Тебе плохо?

– Есть немного, – пытаясь встать с колен, ответил Ветров. Ноги сильно затекли, к тому же брюки насквозь пропитались кровью погибшего и неприятно липли к телу.

– Давай помогу, – предложил милиционер и за локти стал оттаскивать Сашу от трупа. – Ты, наверное, в первый раз на прыгуне?

Ветров утвердительно кивнул в ответ. Во рту пересохло, говорить было трудно.

– Меня Игорем зовут или просто Гарри, – представился милиционер. Лицо его было простым и добродушным. И как бы лейтенант ни пытался выглядеть суровым, было ясно, что он и сам напуган этой трагедией. Он вынул из бокового кармана маленькую фляжку.

– Выпей, поможет!

Ветров послушно сделал глоток и поморщился.

– Что это?

– Коньяк! – недоуменно ответил Игорь, нюхая пробку. – Хороший коньяк, армянский. Угостили.

– Видать, сэкономили на тебе, лейтенант, – Саша протянул руку для приветствия. – Ветров Саша, спасатель.

Они крепко пожали друг другу руки, и от этого обоим стало легче.

– Ну, вот и познакомились. Ты прости, что так вышло с этой толпой. У нас людей не хватает. Молодежь набираем, а они не мычат не телятся…

Ветров встал на ноги, качнулся, но Игорь вовремя подхватил его.

– Молодежь, говоришь, а тебе самому-то сколько лет?

– Двадцать восемь, – скромно ответил лейтенант и поинтересовался: – А ты с ним разговаривал? С самоубийцей? Там, наверху?

Саша снова посмотрел на труп Виктора. Из головы не шел разговор на крыше.

– Да. Пытался его отговорить. Не получилось… Прыгнул.

– Узнал, кто он?

– Похоже, душевнобольной. Мне он сказал, что работал журналистом в «Атас!».

– А фамилия?

– Кажется, Шварц. Следует проверить. Мог и псевдонимом назваться.

Послышался вой сирены. К оцеплению подъехала машина «Скорой помощи», из которой появились двое с черным пластиковым мешком. Игорь засуетился.

– Ладно, Ветров, мне еще протокол составлять, родственников этого прыгуна разыскивать, давай, до встречи.

Саша поблагодарил лейтенанта за помощь и побрел к своей машине. Коллеги внимательно смотрели на парня, ожидая, что Саша сам начнет рассказывать о происшествии на крыше, но он молчал. Его мысли были заняты совершенно другими вопросами. «Зачем Виктор бросился вниз? Кого он ждал?» В этой рядовой истории было много странного. И внутренний голос подсказывал ему, что трагедия имеет скрытый смысл, который еще предстоит разгадать.

Лена сидела на редакционной планерке, когда лежащий на столе мобильник завибрировал. Сотрудники с ужасом уставились на прыгающий по столу аппарат. В редакции популярной московской газеты все знали, как шеф не любит телефонные звонки во время совещаний.

– Встречи с главным редактором для того и существуют, – утверждал Петр Иванович, – чтобы встречаться со мной, отложив все остальные дела.

«Закон отключенного мобильника» одинаково действовал для всех, кто переступал порог кабинета шефа, даже для его любимчиков. Лена Белова была одной из них. А тут такая непростительная оплошность! Она не то что забыла его отключить, а демонстративно положила на самое видное место. Зачем она это сделала, не понимал никто. Даже сама Лена.

Телефон продолжал скакать по столу, прервав речь редактора на полуслове. Он недовольно посмотрел на сотрудницу и произнес сквозь зубы:

– Белова, ответьте на звонок, не пропустите сенсацию, а мы с коллегами подождем. Может, там действительно что-нибудь важное…

Лена напряглась. Ей вовсе не хотелось оказаться в центре внимания во время летучки. Она нервно схватила трубку: «Белова слушает!»

Остальным журналистам пауза была на руку. Народ расслабился, стал перешептываться, кто-то достал платок и начал сморкаться. Петр Иванович, видя, как рассеивается внимание публики, испепелял взглядом Белову, но девушка не замечала этого. Она была погружена в беседу. Через минуту журналистка закончила говорить и вместо того, чтобы извиниться, попросила слова.

Петр Иванович удивился. «А может, и правда у нее что-нибудь важное?» – подумал главред и предоставил сотруднице возможность высказаться. Лена встала из-за стола и начала:

– Мне только что звонили из милиции. Сегодня утром Виктор Шварц покончил с собой, спрыгнув с крыши.

Народ ахнул. Затем поднялся гул вопросов и междометий. Петр Иванович от волнения покрылся испариной.

– Я так и знал, – хлопнув рукой по столу, раздраженно выпалил он, – так и думал! Этим и должно было закончиться. А все его дурацкие расследования. Вот вам, пожалуйста! Не успел взяться за тему самоубийств, как сам хлобысь – и об асфальт.

– В милиции начато расследование, – продолжала Белова, – возможно, некоторым коллегам придется дать показания.

В ответ на это грузный мужчина лет сорока заметил:

– Белова, с тебя и начнут. Вы же с ним лучшими друзьями были… или как это теперь называется.

Некоторые дамы хихикнули, другие сердито зашикали на мужчину. Петр Иванович решил вмешаться.

– Господа журналисты, думаю, на сегодня планерка закончена. Все свободны, – и после некоторой паузы добавил: – А вы, Белова, задержитесь. Надо поговорить.

Народ стал выходить, стараясь быстрее покинуть душный кабинет начальства. Белова так и осталась стоять в ожидании разговора. Петр Иванович начал издалека.

– Белова, я же просил выключать мобильный, когда входишь ко мне в кабинет. Этим звонком ты сорвала мне планерку. Мы – ежедневная газета, у нас все по графику…

– Даже гибель сотрудников?

Петр Иванович запнулся. Только сейчас он осознал, что случилось на самом деле. Погиб его лучший сотрудник, который своими публикациями давал и тираж, и популярность столичной газете. Что же теперь будет? Где он найдет второго Шварца с таким же острым пером, скандальным характером и стопроцентной пробиваемостью? Петр Иванович подошел к Беловой и легонько похлопал ее по плечу.

– Ну, ничего, ничего. Как-нибудь переживем.

В этот момент Лене показалось, что Петр Иванович больше успокаивал себя. Девушка демонстративно отстранилась, и шеф понял, о чем думает его сотрудница. Главред тут же сменил тон:

– Тебе плохо? – спросил он участливо.

– Очень, очень плохо, – едва сдерживаясь, ответила Лена, – он был не просто другом…