«По мере того как пирамида становилась все выше, насыпь тоже надстраивали в высоту и в длину, одновременно ее верхняя часть делалась постепенно все уже, в соответствии с сужением пирамиды к вершине, — пишет Эдвардс в „Пирамидах Египта“. — Если угол наклона сторон пирамиды равнялся 52°, то и двум боковым сторонам насыпи придавали угол наклона 52°. Таким образом, исключалась опасность оползания или обвала. Три стороны пирамиды, не подпертые насыпью, должны были иметь опорные насыпи, достаточно широкие наверху, чтобы на них могли разместиться рабочие и материалы. Но поскольку по ним не втаскивали снизу каменные глыбы, их внешняя сторона могла быть весьма крутой — лишь бы они не обрушились от собственной тяжести. На насыпи укладывали деревянные балки, образовывавшие прочную дорогу для полозьев, на которых перетаскивали каменные блоки».

Однако строительство пирамиды не было всего лишь технической проблемой. «Нужна была сложная и разветвленная административная система из целой армии писцов, — пишет Гонейм. — Писцы ведали подсчетом, маркировкой блоков в случае необходимости, а главное — устройством жилья и питания многочисленных строителей, каменщиков, мастеров и других рабочих, занятых на постройке.

Время от времени мы находим остатки орудий этих древних строителей, корзины для переноски грунта, точно такие же, как сегодня, кремневые сверла и скребки, медные инструменты, обрывки веревок».

Мы знаем также, что эти работники были организованы по-военному в «команды», «смены», «звенья». Сохранились названия некоторых отрядов, работавших на строительстве Великой пирамиды: команда «Хуфу пробуждает любовь», команда «Белая корона Хуфу могуча». Одна рабочая группа на строительстве пирамиды Менкаура называлась довольно странно: «Менкаура-пьяница». Египтологи утверждают, что перевод точен; впрочем, некоторые из них отдают предпочтение более полисемантическому слову «опьяненный». Так или иначе, но о пристрастии Менкаура к попойкам писал еще Геродот…

Как жили работники, превратившие пустынное плато у Гизе в одно из знаменательных мест Египта? К сожалению, мы знаем об этом меньше, чем хотелось бы. Какое-то представление мы можем составить только об их жилищах, и то лишь о тех, в которых обитали постоянные работники. Жили они к западу от пирамиды в специальном огражденном поселке. Раскопки Питри и Рейснера показали, что поселок состоял из длинных бараков казарменного типа. Возможно, каждая семья имела свой барак, который внутри был разделен деревянными перегородками или рогожами на ряд помещений. Пол представлял собой утоптанный песок, сцементированный илом. Ни в одном из бараков ничего не сохранилось из мебели и предметов обстановки. Улицы были немощеные, посреди улицы проходила сточная канава, мягко говоря — «поверхностная канализация». Сезонные работники, по-видимому, жили в палаточных лагерях, тоже обнесенных каменными оградами. Кое-где обнаружены остатки таких оград, они, безусловно, служили охраной от песка и диких животных пустыни, но наверняка также препятствовали побегам работников.

Некоторые исследователи, исходя из толщины ограды, делают предположение, что бараки в поселении были двухэтажные; это не исключено, однако ученые расходятся в данном вопросе. Иные пытаются возместить недостаток достоверных сведений за счет аналогий с рабочими поселениями, раскопанными в Мединет-Абу и Иллахуне, где в самом деле были вполне приличные квартиры; самые маленькие состояли из передней, жилой комнаты, спальни, кухни и кладовой, в домах побольше было сто несколько помещений и двор. Но эти поселения где жили квалифицированные каменщики и скульпторы, относятся уже к гораздо более позднему времени: в Иллахуне — ко времени правления XII династии, в Мединет-Абу — даже XIX. Остатки их благоустроенных домов часто приводят в доказательство того, что жизненный уровень тогдашних строителей выше (особенно если принять во внимание египетские климатические условия), чем жизненный уровень рабочих в промышленных районах крупных европейских и американских городов начала нашего века. Однако никак нельзя переносить все это на работников эпохи Древнего царства. А главное, нельзя смешивать квалифицированных постоянных работников и их семьи с неквалифицированной сезонной «рабочей силой».

Как строителей пирамид «кормил» царь, как их вознаграждали за труд, нам неизвестно. Только Геродот записал, «сколько редьки, лука, чеснока съели рабочие», полагаясь на сведения, полученные от переводчика, который якобы прочел это на Великой пирамиде. Якобы израсходованные на это 1600 талантов серебра приблизительно равны 12–14 миллионам свободно конвертируемых крон, точно определить тогдашнюю стоимость серебра и его покупательную способность практически невозможно. Кажется, что это огромная сумма, но при ее делении на количество рабочих получается 30–35 крон в год. Больше уже ничего из этой цифры, даже если она верна, извлечь нельзя. Судя по надписям, сделанным в более поздние времена, каменщики и скульпторы при строительстве частных гробниц «вознаграждались очень хорошо», вероятно, так же они «вознаграждались» и на строительстве пирамид.

Поэтому мы вполне можем согласиться с Гонеймом, когда он в связи с этим пишет в «Потерянной пирамиде»: «Высшие слои ремесленников и их семьи, по-видимому, жили в скромном достатке, но что касается и без того измученных наводнениями крестьян, выполнявших грубую, неквалифицированную работу, то они, очевидно, жили в страшной нищете. Единственное, что они получали, — это пищу».

И это было вознаграждение за создание творений, которые живут тысячелетия! Как еще основная масса строителей, в большинстве состоявшая из земледельцев, не умирала с голоду, и притом сразу после жатвы?!.. Вот, значит, как процветал Египет под властью царей, повелевших строить себе самые большие пирамиды!

Пирамиды и правда вопреки Гигину и Кассиодору[66] не поглощают свою тень. Наоборот, они отбрасывают ее на тысячелетия назад. Все зависит от того, как на них смотреть.

Мне пришлось поставить несколько подчеркнуто «земных» вопросов, чтобы приглушить восторг по поводу только что увиденных нами чудес света. Тем не менее покидать их не хочется, а если уж это необходимо, то отправимся к ближайшей долине с древним арабским кладбищем, откуда открывается один из самых прекрасных видов на гизехскую панораму… Но ведь пирамиды есть и в других местах. Нам осталось осмотреть только одну пирамиду периода IV династии. Ее повелел построить царь Джедефра, одна из загадочнейших личностей на египетском троне. В «Абидосском» и «Саккарском» списках царей он назван между Хуфу и Хафра. Манефон, возможно, упоминает его под именем Ратонсес и ставит за Менкаура. Но большинство египтологов (среди них Брестэд и Гардинер) считают его сыном и, по всей вероятности, преемником Хуфу; Дриотон и Вандье полагают, что он преемник царя Менкаура. Рейснер высказывает предположение, что он был сыном Хуфу от ливийской (побочной) супруги. Джедефра властвовал восемь лет и, видимо, добился царской короны путем насилия. Предположение, что он был узурпатором, совпадает со сведениями о смутах на закате IV династии; это позволяет также пролить свет на некоторые неясности, связанные с его пирамидой. В том числе и на тот факт, что, по всей вероятности, она не была окончена и вскоре после его смерти, тоже, очевидно, насильственной, подверглась ограблению.

Пирамида Джедефра — самая северная из всех египетских пирамид—расположена у деревни Абу-Роаш (своим названием эта деревня обязана некогда находившемуся здесь коптскому монастырю святого Роха), примерно в 9 километрах северо-западнее Гизе. Она находится во впадине за остроконечным утесом недалеко от другой, значительно более молодой пирамиды и сейчас представляет собой лишь жалкую кучу руин. Начали ее строить на основании, равном примерно 100х100 метров, но ни запланированной, ни достигнутой строителями высоты выяснить уже невозможно. Ныне самый высокий ее выступ достигает менее 10 метров. Более или менее удовлетворительно сохранилась лишь ее подземная часть, доступная почти до погребальной камеры; дело в том, что строилась она методом «открытой ямы» и после разрушения поверхностной части так и осталась открытой. Длина входного коридора — около 50 метров, наклон стен — 22°, облицована пирамида гранитом, погребальная камера засыпана упавшими камнями. От кирпичного заупокойного храма у ее восточной стороны почти ничего не осталось; развалины нижнего храма, пожалуй, еще можно было бы отыскать под песком, если идти по «восходящей» дороге, трасса которой частично прослеживается на протяжении 750 метров. Восточное заупокойного храма в серой скале зияет устрашающе темная траншея десятиметровой глубины, длиной 35 метров и шириной 3,7 метра. Она, несомненно, была высечена для царской «солнечной ладьи», дно ее покрыто красноватой известняковой крошкой и обломками. В них легко узнаются фрагменты статуй, разбитых, без сомнения, умышленно и одновременно.