Стрельцов выразился непечатно, но до Белоусовой ему все равно было далеко. Я велела Саше принести аптечку, и подросток исчез, чтобы через минуту вернуться с небольшим, застегнутым на «молнию» чемоданчиком. Я принялась обрабатывать руку Олега Вениаминовича, памятуя рассказы Анны Николаевны Ваучской о том, что человеческий укус может оказаться пострашнее змеиного. Бывали случаи, когда приходилось ампутировать конечности. А в Райке яду должно быть более чем достаточно.

Райка начала приходить в чувство.

– Что с ней будем делать? – спросил явно повеселевший Саша, на лице которого не осталось и следа слез. Он показал на Белоусову носком тапка: большего она не заслуживала.

Стрельцов задумался.

– Связать бы надо, – предложила я, – а то сейчас очухается и еще неизвестно, что устроит.

– Да как-то неловко… – промямлил Стрельцов, явно не решаясь что-либо предпринять.

Он с ней как-то завязан? – думала я. Чем она его держит? Ведь когда я в первый раз встретилась с ней в этой квартире, Саша не сомневался, что у папы с тетей Раей чисто деловые отношения. Так что же все-таки?

Тем временем Раиса Валерьевна приподнялась и обвела гостиную абсолютно пустым взглядом, от которого мне в очередной раз сделалось не по себе. Стрельцов сидел в кресле с уже перевязанной рукой. Саша стоял рядом и держал аптечку. Я собиралась сходить в кухню, чтобы выкинуть обертку от бинта и окровавленную вату. Мы молча уставились на Райку. Она, к моему удивлению, опять была само спокойствие. Оглядев нас, Раиса хмыкнула и заявила Стрельцову, что он – ничтожество, как и все мужики, и ей теперь понятно, в кого пошел его отпрыск. Затем она поднялась, снова смерила меня взглядом и объявила, что только женщина и может составить ей достойную конкуренцию.

Я стояла с раскрытым ртом.

– Браво, Марина, – похвалила меня Белоусова. – Я тебя просто недооценила. Но только почему ты выбираешь себе в партнеры такие ничтожества? Мужики не стоят даже нашего плевка.

Тем не менее в сторону Стрельцова она плюнула, после чего покинула его квартиру.

– Рая! – кинулся следом за ней Стрельцов, но дверь захлопнулась у него прямо перед носом.

Он еще какое-то время пребывал в нерешительности, словно собираясь последовать за Белоусовой, несколько раз тянулся к дверной ручке и снова убирал руку. Я с интересом наблюдала за происходящим, но Саша лучше меня знал, что делать. Он появился с огромным кубком (граммов на семьсот-восемьсот), наполненным почти до краев коньяком, и протянул отцу.

Мне никогда не доводилось видеть, чтобы коньяк хлебали из таких емкостей, такими дозами, с такой скоростью – и не закусывая. Но Стрельцову этого оказалось мало, и он попросил сына налить еще половинку. Я закатила глаза, но ничего не сказала. Воистину, не познаны ресурсы человеческого организма.

Саша опять появился с кубком и небольшим бокалом для меня, потом сказал, что пойдет сварит кофе. Мы со Стрельцовым проследовали в гостиную и плюхнулись там на диван.

Тут зазвонил телефон. Стрельцов снял трубку. Потом протянул ее мне и сказал:

– Тебя.

Значит, мы уже на «ты» и про имена-отчества забыли?

Звонила Ольга Николаевна. Наши забеспокоились из-за моего долгого отсутствия, да и девочки уже давно сидят у нас на кухне. Цель моего посещения квартиры Стрельцова вылетела у меня из головы. А ведь я обещала в самом скором времени вернуться домой…

– Кто это? – спросил Стрельцов.

– Соседка, – пояснила я.

– Боится, что тебя убьют в логове?

– Какая самокритичность! – усмехнулась я. – Если ты сам называешь свою квартиру логовом, то как же назвать твой ночной клуб?

Стрельцов расхохотался и обнял меня за плечи. Я постаралась вывернуться, но не тут-то было: Олег Вениаминович накрыл мой рот своими губами. Я сопротивлялась, извивалась, пыталась что-то сказать, правда, звуки получались весьма специфические (кто пробовал разговаривать во время поцелуя, меня поймет). Я поняла: со Стрельцовым мне никак не справиться, а он уже пытался завалить меня на диван. Где же Саша?! И, боже, что же он подумает, если сейчас зайдет в комнату и увидит эту картину? Папа с его учительницей? Я стала сопротивляться еще отчаяннее, била кулаками Стрельцова по спине, по голове – но все напрасно. Тогда я пустила в ход ногти – с тем же результатом. Стрельцов лишь промычал что-то нечленораздельное. Тем временем от моей блузки отлетели все пуговицы – Стрельцов не церемонился и разорвал ее у меня на груди. Сам же уже лежал на мне.

Олег Вениаминович весил не меньше центнера, и мне с моими шестьюдесятью килограммами удерживать вес было не так-то и легко, тем более скинуть его с себя. Я чувствовала во рту привкус крови, и, главное, было ужасно противно…

Внезапно туша Стрельцова обмякла, а потом кто-то попытался скинуть ее с меня. Я поняла: Саша. И тут же подключилась к действию. Олег Вениаминович несколько секунд спустя с жутким грохотом рухнул на пол, что-то промычал, но не очнулся. Надо мной стоял сын Стрельцова. Глаза мальчика округлились.

– Ой! – Я поняла, что он смотрит на мою почти обнаженную грудь.

Я тут же прикрылась, утерла губы рукой и увидела на ней следы крови. Эта сволочь прокусила мне губу. Я заревела. От досады, стыда, от того, что ко мне отнеслись как к последней шлюхе… Теперь уже Саша утешал меня. Он обнял меня за плечи и говорил, чтобы я не обращала на его отца внимания: он – пьян, а утром ничего не вспомнит.

Снова зазвонил телефон, но мы не стали снимать трубку. Я не думала, что мои соседи станут звонить во второй раз. Саша заявил, что никого из его приятелей в городе нет, а с папиными друзьями ему разговаривать не хочется. Как только городской номер замолчал, тут же запищал сотовый на боку у Стрельцова. Значит, верно – звонили ему. Ну и на здоровье.

Потом мы с Сашей стали подбирать с пола мои пуговицы. После чего Саша принес иголку с ниткой, и я их пришила. Олег же Вениаминович тем временем сладко похрапывал на полу. Его телефон начинал звонить еще несколько раз.

Увидев происходящее на диване, Саша хорошенько врезал отцу тяжелой пепельницей по макушке, которую я на всякий случай осмотрела.

– Шишка будет, – заметил ребенок. – Но ему не впервой. Очухается. А как вы тете Рае здорово врезали, Марина Сергеевна! Может, она больше у нас никогда не появится?

В голосе Саши звучало столько надежды, что я даже не знала, плакать мне или смеяться. Я тоже очень надеялась, что Белоусова больше не появится в этой квартире (и в нашем доме вообще).

Мне пора было возвращаться к себе, но просьбу Алисы я так и не выполнила. Придется отложить разговор до следующего раза, хотя еще раз видеться со Стрельцовым в неформальной обстановке очень не хотелось. Может, поговорить напрямую с папой Сулейманом? Но где его найти?

Я распрощалась с Сашей, наказав ему немедленно звонить мне, если последует какое-то развитие событий, но парень заявил, что через три дня уезжает в Финляндию. Навряд ли тут что-то произойдет.

– А если тетя Рая к нам все-таки переедет – ну что ж, будем бороться!

Саша был настроен воинственно, по крайней мере, больше не плакал. Настроение у него явно изменилось в лучшую сторону. И то слава богу.

Выйдя на улицу, я увидела несколько лиц в камуфляже, а также Игоря Леонидовича Волконского и двух незнакомых мне женщин, стоявших перед дверьми магазина элитной одежды. Двери были распахнуты настежь, плечистые молодцы то заходили внутрь, то выходили.

Волконский меня узнал и поинтересовался, не знаю ли я, где Стрельцов.

– Спит, – пожала я плечами. – А что случилось?

Игорь Леонидович выразился непечатно (но ему, как и Олегу Вениаминовичу, было очень далеко до Раисы Валерьевны) и бросился к двери в парадное. Я с удивлением посмотрела ему вслед и обратилась к двум женщинам, с которыми он только что беседовал.

Это были директор магазина и одна из продавщиц. В подвале прорвало трубу, залило весь подвал. Сработала сигнализация, женщин вызвали из дома (благо живут рядом), и они тут же связались с «Жар-птицей», в которой оказался лишь Волконский. Сейчас воду уже перекрыли.