Мы уже встали, чтобы двинуться к лесу, по краю которого собирались добраться до Жениной машины, но тут услышали стон, доносившийся из-под обломков сортира. Переглянувшись, мы направились на помощь раненому парню.

Со стороны деревни никто к нам не бежал. Наверное, хозяева домов, стоявших в центре, решили, что огонь до них не дойдет, – если и распространится, то на пустые дома рядом с пылающим.

Искры и горящие доски разлетались во все стороны. Огонь вполне мог захватить и остатки туалета.

– Марина, сиди тут! – крикнул Вася и бросился к куче пока еще не загоревшихся досок, под которыми шевелился человек.

Вася принялся разбирать доски, но я видела, что он находится в опасной близости от огня, а ведь в него недавно стреляли, и рана его еще не зажила. Ой! Горящая щепка чуть не упала ему на спину. Я бросилась на помощь.

В общем, с парнем ничего страшного не случилось. Просто все доски разом рухнули на него. Испуг, шок, но никаких серьезных телесных повреждений, только царапины и занозы.

На пару с Васей мы справились довольно быстро. Подхватив парня под руки, мы потащили его за собой, в направлении леса. Он стонал и что-то бормотал, потом вспомнил Славку, Серегу и громко заплакал. Вася остановился и врезал молодцу по физиономии. Это немного помогло. Плакать он стал потише, а ногами передвигать побыстрее.

Тут нас наконец заметили. Перед нами стоял мужик с поленом в руке. Он хотел что-то сказать, но, увидев висевший у меня на шее автомат и нож в Васиной руке, промолчал и побежал к горящему дому, то и дело оглядываясь на нас.

Затем встретилась женщина с ведром. Завидев нас, она принялась усиленно креститься. Шагов через двадцать мы уже завернули в лес и скрылись среди густых зарослей. Тут мы немного перевели дух. Немного отдышавшись, подняли головы и посмотрели в сторону пожарища. Дом догорал, огонь на соседние не перекинулся: было безветренно, да и строения все-таки располагались довольно далеко одно от другого. Это не дачный кооператив, где у каждого по шесть соток, а деревня с обширными участками рядом с каждым домом. В зареве пожарища можно было различить некоторые лица. Народ что-то бурно обсуждал, не предпринимая никаких решительных действий.

– Слушай, а машина та отъехала? – неожиданно спросил Вася.

– Наверное, – пожала я плечами. – Не идиоты же они.

– А ты слышала, как отъезжали?

Мне, естественно, было не до того.

Парень, лежавший между нами, теперь поминал мамочку. И тут у него на боку запищал сотовый телефон. Парень никак не отреагировал, зато оживились мы с Васей. Художник снял трубку с ремня молодца. Писк прекратился.

Вася попросил молодого человека соединить его с нашей квартирой. Продолжая всхлипывать, парень объяснил, на что следует нажимать.

Ольга Николаевна домой вернулась. Ивана Петровича взяли в плен. Нас просили больше нигде не задерживаться. О деталях – дома.

Легко сказать.

Мы с Васей снова подхватили так окончательно и не пришедшего в себя парня и стали пробираться по лесу к тому месту на противоположной стороне деревни, где мы оставили машину и где нас должен был ждать Женя. Парень по-прежнему что-то бормотал. Теперь его поддерживал только Вася. Я несла снаряжение – автомат на шее, рядом с биноклем, пистолет за поясом. У Васи оставался лишь нож.

Наконец мы добрались до тех кустов, за которыми нас должен был ждать Женя. Машины на месте не оказалось.

– Ты уверен, что это здесь? – спросила я у Васи.

Он кивнул, указывая на две молоденькие березки, служившие ему ориентиром. Я их тоже вспомнила. И вот как раз те кусты. К сожалению, фонарик мы потеряли.

Словно в помощь нам из-за туч выплыла полная луна и осветила местность. Следы шин отчетливо виднелись на примятой траве.

– Ну и сволочь же твой бывший, – заметил Вася. – Не понимаю, Маринка, как такая баба, как ты, за этого козла могла замуж выйти?

Теперь я тоже это не совсем понимала (можно было и другого подыскать, чтобы избавиться от родительской опеки), как не понимала и того, как мы теперь доберемся до дома. Следующая электричка – только утром.

Мы снова опустились на траву. Радовало только то, что спасенный парень понемногу приходил в себя. Вася дружески похлопал молодца по спине и спросил, как его зовут.

– Алик, – ответил тот.

– А меня – Вася. А это – Марина Сергеевна.

Представление по имени-отчеству в той обстановке, в которой мы знакомились, показалось мне нелепым, и я расхохоталась. Смеялась я так заразительно, что вскоре мы все трое с хохотом катались по траве.

Когда мы наконец пришли в себя, Алик поинтересовался, кто мы такие.

– Да вот, просто проходили мимо, – неопределенно ответил Вася. – Увидели, как тебя завалило, решили помочь. Ведь ближнему помогать надо, так?

– Так, – сказал Алик, внимательно нас разглядывая.

Наверное, ему не каждый день приходилось видеть проходящих мимо женщин с автоматами на шее.

– Вы на машине? – спросил Алик.

– Были на машине, – ответил Вася. – Видишь следы? Но машина тю-тю.

– А… – протянул наш новый знакомый. – А наша, наверное, вместе с домом взорвалась.

– Наверное, – кивнул Вася.

Послушал бы кто наши разговоры при полной луне.

– Какие будут предложения? – спросил Вася.

– Может, позаимствуем у кого тачку? – предложил Алик. – При виде нас, то есть вас… – Он кивнул на висящий у меня на шее автомат.

– Не годится, – покачал головой Вася. – Мы люди законопослушные.

Алик расхохотался, услышав Васин ответ. Прислушался. Опять несло какую-то машину. Не сговариваясь, мы нырнули в ближайшие кусты.

Вглядываясь в темноту, Вася шепотом сообщил, что, пожалуй, это «девятка». Алик с ним согласился.

– Твоего совесть замучила? – прошипел Вася.

Алик спросил, о чем речь. Вася вкратце обрисовал ситуацию.

Фары осветили местность. Вася первым поднялся из кустов и пошел навстречу машине; он во всю глотку орал, что Женя сволочь и мерзавец. И тут из Жениной машины вылезли двое незнакомых мужчин со стволами наперевес и дали очередь по безоружному Васе. Художник рухнул на землю.

Я раньше не знала, что во мне живет зверь. Издав воинственный клич, подобный тому, который издает рысь, бросаясь в атаку, я сорвала с шеи оружие. Я палила до тех пор, пока не кончились патроны. Потом воцарилась мертвая тишина, от которой звенело в ушах.

Затем до меня донеслись крики людей, но они кричали в деревне. Где-то вдалеке промелькнул голубой огонек милицейской мигалки.

А дальше уже действовал Алик. Он до сих пор тихо сидел в кустах, а тут вскочил, схватил меня за руку и потащил к машине. Закинув меня, точно мешок, на заднее сиденье, Алик прыгнул за руль и подал назад. Резко развернулся и погнал, не разбирая дороги.

Я не знаю, была ли за нами погоня. Впрочем, кто мог за нами гнаться? Менты, пожалуй, не успели сообразить, куда мы умчались. Да и какая техника у сельских стражей порядка?

Значит, в деревне есть телефон, значит, их кто-то вызвал? Но станут ли менты гоняться за вооруженными преступниками, каковыми нас, наверное, считают? Я надеялась, что они ограничатся расследованием причин пожара.

– Ты как, Марина? – спросил Алик, выжимавший из «девятки» все, на что та была способна.

Я заметила дырки в лобовом стекле, потом осознала, что до сих пор сжимаю в руках автомат. И тут до меня дошло, что Васи больше нет…

Я зарыдала и никак не могла успокоиться.

Теперь пришел черед Алика приводить меня в чувство. Он свернул на какую-то проселочную дорогу и остановился. Перебрался на заднее сиденье, обнял меня и прижал к груди. Алик пытался объяснить, что Васе все равно уже ничем не помочь и что сам Вася хотел бы, чтобы спаслась я, но я все равно рыдала.

Потом мы снова тронулись в путь. Перед этим Алик куда-то выбросил мой автомат. Наконец потом мы остановились и вылезли из машины, прихватив с собой сумку с термосом, из которого Алик поил меня горячим чаем. Несколько минут спустя Алик каким-то образом отключил сигнализацию «Жигулей», стоявших у какого-то пятиэтажного дома. Миновав несколько улиц, Алик снова остановился и спросил, где я живу. Бросив машину в одном из старых дворов на Петроградской, он повел меня к нашему дому. Я поняла, что мой спутник неплохо знает район.