— То, что в небе высоком, В стороне голубой Было греческим роком — Стало русской судьбой. Переезд, переезд, Как еще не надоест! Справа поле, слева поле, И маячит в поле шест. Переезд, переезд. Город. Здание. Подъезд. Входим в новую квартиру, Будто взяты под арест. Переезд, переезд. Вот и ночь уже окрест, И летят, летят в пространство Звезды, сорванные с мест. * * * Может быть — мучение, Может быть — прощание, Для волны — свечение, Для звезды — качание. Месяца горение Над леском просёлочным. Дереву ранением Кажется осколочным. Может быть, для гения Означает творчество Судорогу жжения, От которой корчатся. Может, наказания Мера наивысшая — Не четвертование, А четверостишие. Всё на свете мучится, Что красою светится; Этим свет и крутится, Этим свет и вертится. ДРАКОН НА КРЫШЕ В новогодние сугробы Город празднично влезал. С верхотуры небоскрёба Грохал аэровокзал. Там стрекочут вертолёты Дни и ночи напролёт, Подымаются в высоты, Опускаются с высот. И оттуда пассажир Улетает в звёздный мир. Старт без всяких разворотов Прямо к звёздам обращён. Там двенадцать вертолётов, А тринадцатый — дракон. Он уселся на карниз И поплёвывает вниз. На драконе чешуя, Он в буграх и лишаях… Вам открою душу я — А дракон на крыше — я! Горькой жизнью умудрённый, Я, как Гофмана герой, Навсегда ушел в драконы! Я за них стою горой! Я вчера девчонку сгрёб, С нею шасть на небоскрёб! Там, в заоблачном Нью-Йорке, Скрыто логово мое… А что есть святой Георгий — Всё вранье! Всё вранье! У меня горит пещера, Черным светом залита! У меня клубами сера Изо рта, изо рта! Дым столбом стоит от оргий У меня, у меня! А что есть святой Георгий — Болтовня! Болтовня! Я люблю девчонок хрупких Поутру, поутру Я их прямо в мини-юбках Так и жру! Так и жру! Что касается съестного — Я удал-разудал! Никогда того святого Не слыхал, не видал… Вот сейчас взмахну крылами! — Отходи поскорей! На три метра свищет пламя Из ноздрей, из ноздрей! У святого — ни копья! Не купить ему копья, Не достать ему коня, Не догнать ему меня! Я сейчас снимусь со старта – Улетаю в Бамбури: Там на конкурсе поп-арта Заседаю я в жюри. Что святой? О нем ни слуха. Не святой, а звук пустой. Показуха! Показуха — Ваш святой! Ваш святой! Тьфу! * * * Наша улица покато Опускается к реке. На дворе у нас закаты Застревают в тупике. И когда в вечернем гуде Над водой мосты летят — Птицы, здания и люди — Все кидаются в закат. А в окошке у соседа Где-то рядом надо мной — Поставщик ночного бреда, Мастер боли головной — Сотрясается приёмник С лязгом всех своих частей От испанских неуёмных Раздирательных страстей. В долгожданную нирвану Уплываю наугад, Вместе с городом я кану, Вместе с птицами в закат, Вместе с пестрым и гортанным Населеньем этих стен, Вместе с доном Эстебаном, С сеньоритою Кармен, Чтоб до самого рассвета Надо мною звезды шли, Я под красной тучей где-то Завалюсь за край земли. * * * И направо и налево Улыбался без конца. И дошло до перегрева Главных мускулов лица. Наступил в лице затор, Мускулы как связаны. Мне улыбки с этих пор Противопоказаны. Люди стали порицать, Что улыбка в ширь лица Не рас-тя-ги-ва-е-тся И не получается! Без улыбки мне нельзя Выходить из дому. Заказал улыбку я Нашему портному. И последнюю с лица Снял и дал для образца. А портной мой невпопад Возьми и окачурься! Улыбку требую назад, А мне родные говорят, Что они не в курсе. От таких событий тошных Я совсем затосковал, Но улыбку мне художник На лице нарисовал. Та улыбка — неземная, До ушей распялен рот, И с лица я не снимаю Ту улыбку круглый год. Обвораживаю всех. Вежлив. Безупречен. Мне поэтому успех Всюду обеспечен. |
