Мы подарили себя всей Европе, всему миру, не сделав нигде революций, не убивая нигде царей, не захватывая нигде ни алюминия, ни нефти – вливаясь сознанием в культуру, в общество принявшей страны: "Харлей-Девидсон" (Харламов и Давыдов), вертолеты Сикорского, целые отрасли науки, как социология (Сорокин), актёры, строители… Русские жёны – лучшие в мире.
Пора наши благородство, честь, любовь проявить в первую очередь по отношению к нашей земле, к своему народу. Это обязанность, долг всего Белого движения. Это честь. Наша война показывает как мало ещё сделано каждый день. Одними заявлениями не докажешь, что мы – белые, в первую очередь в силу необходимости чистоты наших действий по отношению к нашему народу, наших помыслов, нашей веры, нашей беспощадности по отношению к врагу и всей его мерзости, в нашем отношении к будущему России в Европе и во всем мире. И лишь в какую-то третью очередь в силу цвета кожи, потому что многие наши враги имеют вид белых людей, хотя потроха у них даже на навоз не годятся. Хотя и здесь, если подходить строго научно – извращенцы не могут не быть злокачественно поражены во всем облике (только надо уметь смотреть) – и многие патриоты ненавидят их физиологически, как животных, чувствуя их мерзость во всем. Да и неважно кто и за что их ненавидит, по вере ли, по дегенеративным признакам на лице, в память о замученных предках – главное объединенность Белого движения, удел лидеров которого – быть впереди, быть кристальными, чего требовать от всех невозможно. Как невозможно требовать единых представлений.
Серые облака над Рейном, над небольшим пригородом Бонна, ещё недавно – столицей половины Германии. Сытая, сонная страна. Мокрые от постоянной зимней влаги бедноватые поля – не то, что наша зима – мороз и солнце: здесь, в маленьких загородках вокруг увеличенных домиков из сказок про мальчика-с-пальчика и волшебный горшочек – до масштабов, чтоб помещалась семья – рассыпаны маленькие фигурки, мельнички, рождественские ясли, овечки – большие дети играют в игрушки. Кругом пряничных опрятных домиков – маленькие участочки земли – земля дорога! – будто наши дачные посёлки, только без грядок – отмирающая и новая зелень, лужи, и – тишина (у нас же в любую пору – то стук топоров, то тарахтенье бензопил…). Кое-где – цветущая по-новой вишня, яблонька – это уже в духе китайских гравюр – пена цветочков на корявых плетёнках кустов.
Живу в гостях у новой эмигрантской семьи: муж – немец, профессор Боннского университета, вечно нервничающий, что его контракт не продлят (и впереди – либо Швеция, либо Польша, либо Корея, либо Австралия… Разваливают немецкое образование – точно так же, как наше.). Жена – русская, играющая на органе в местной протестантской общине (тоже на нервяках – а куда придется кочевать завтра? В оконцовке – действительно оказывается, в Австралию…) Трое детей: две старших девочки, и недавно родившийся светло соломенно-волосый голубоглазый чистый ариец. Очередь из соседских старушек-расисток, приходящих полюбоваться со своими ахами и вздохами: наконец-то беленький, чистенький, надоели уже бесконечные орды бегающих по футбольным и баскетбольным площадкам турчат…
Девочки прибегают из школы с плачем: сегодня преподавали политику. Герр (больше подходит русское "хер") Бах говорил мудрёно и просто по своей откровенной гнусности: вы (вернее, мы, он-то тоже немец) плохие, потому что уничтожали евреев. Прощения вам за это нет. Но его надо просить обязательно, хотя его всё равно не будет… Надо мысленно стоять на коленях и просить…
Слёзы на глазах у Маши: – Не хочу быть немкой. Неужто мы такие плохие? Я буду русской…
Переезжаю в другую такую же семью, в Берлин, нынешнюю столицу. Папа – опять немец, вновь профессор. Мама – челябинская плотненькая смешливая женщина-девочка, родившая троих мальчишек, у которых впереди – неизвестность… Андрюшка приходит весь побитый, за то, что не чистый немец, с русской примесью. Мишка страдает втайне – чуть не вскрылся до смерти (еле откачали подростка…) от какой-то местной безысходности.
Посреди Берлина, под огромным золотым куполом, видным практически отовсюду – синагога. Рядом – два зарешеченных наглухо бэтэра и десяток дежурных полицейских – значит, боятся своих Копцевых.… В одной из тихих улочек – тоже православный приход в одном из незаметных, одинаковых подъездов. По сути – съемная квартира. Тоже радость встречи, и огорчения – говорить почти не о чем. Старая эмиграция ушла. Новая, экономическая, хоть и тоже по-русски радушна, но интересы уже совсем другие, кочевнические, перемолотые суетой в пыль воспоминания и связи с родиной…
Еду дальше. Бонн, Дюссельдорф, Дармштадт, Франкфурт… Везде игрушечные развлечения, подсвеченные огоньками гирлянд, горячий глинтвейн на улицах, кровяные колбаски, компании пожилых немцев по пивным, разбитых по принципам толерантности – для нормальных, для дырявых, для пофигистов, для розово-голубых…
И в центре каждого городка – тоже эмиграция, но другая. В центре – гемайнде, еврейская община. Ты можешь эмигрировать сюда из России либо доказав свои немецкие корни, либо заявив, что ты еврей. В последнем случае тебя сразу ждет работа, квартира в центре города и т.д. И это Германия?
Разбитый на атомы немецкий мир. Мир кочевников, футбольных фанатов, и изредка – молчаливых маршей в память Рудольфа Гесса (а также в память несбывшейся в Европе белой идеи).
В Германии – турки, во Франции – арабы, в Англии – индусы, пакистанцы, даже тихую Финляндию недавно поставили на колени за нежелание принять тысячи эфиопов… Всюду четкие признаки целенаправленного разрушения белого мира, обрезания всех мелких корешков, связывающих человека со своей историей, землёй, народом…
Европа сникла, и ждёт, обороняясь – чуда. Русского белого чуда. Больше ждать нечего – на всю Европу разлёгся телец, и лениво пожёвывает её худосочную травку… Израиль вооружается и копит жирок, стараясь всех столкнуть – христиан с мусульманами, черных с белыми, Европу с США, рассказывая всем, за что им нет прощения, которое всё равно нужно просить… Его господство ближе с каждым днём. Там уже война выиграна ими, теперь она на пороге наших домов.
И мы – ещё можем, и обязаны победить. По крайней мере будет два полюса – Израиль с верой в Тельца, и сильная белая Россия. У остальных – будет выбор, который многие уже однажды в жизни делали – на упомянутом в начале главы венце Русской царицы во главе – ослепительная Богородичная звезда, а с обоих сторон – по белому полумесяцу со звездой… Белый, созидательный человек таков, что оказавшись в покое, хозяином у себя дома, будучи добрым, добролюбивым, расточающим добро – неизбежно строит империю справедливых, добрых людей, верных и с избытком заботливых о мировой правде…
Мы живем будущим. Ничто в настоящем не может остановить нас и привлечь более, чем установление правды, и сегодня – чем навязанная нам война, сопротивление нашествию дырявых иноплеменников-иноверцев. Наша молодёжь уже показала, что ни фантазийный мир теле-"культуры", ни безумная гонка по стенкам пирамиды (дом, бизнес, любовницы, кумар…), ни карабканье от менеджеров в вице-президенты чего-либо нефтяно-газового, ни наркотические сети и сетевой маркетинг, ни иной низменный кайф из бесконечного набора, вброшенного в Россию – от "Трои" и плана, до "перца" и "белого китайца" – не способны отвлечь нашу молодёжь (лутших её представителей) от этой ясной им войны.
Одного из древних русских князей из всей добычи интересовало только оружие, только мечи (что ещё более повергло в шок его врагов). И нас должно пока что интересовать всё то, что нужно для победы. После победы – разберёмся по любимым диванам, у кого-то – деревням, после победы, если захотим, будем читать на этих диванах, полёживая, попивая чаёк – кто Достоевского, кто "Чингис-хана", кто журнал о рыбалке ("Спид-инфо" и сеансы, вряд ли уцелеют!), или миловаться со своими, самыми красивыми в мире "красными девками половецкими"… До победы, до установления новой белой империи – все наши личные представления о личном счастье в рушащемся, задыхающемся, умирающем в агонии русском мире – самообман, полная утопия.
