Он. Кто же еще.

Расселся в стареньком кресле в моей гостиной и дымит в полумраке.

– А, Катерина, вот и ты! – Он гостеприимно улыбнулся.

Я выхватила сигарету у него изо рта, унесла на кухню и швырнула в мусорное ведро.

– Эй, я же только что закурил!

– Это не курительная! – Я пробралась сквозь свои джунгли к окну и отдернула шторы. В воздухе колыхалась завеса дыма и пыли. – Как ты посмел сюда ворваться? Ты вообще соображаешь, что делаешь?

Уголки его губ слегка дрогнули. К своей радости, я сообразила, что он меня побаивается – в смысле моего физического превосходства. Я крупнее и в лучшей форме. Захочу – от него отбивная останется.

– Что ж, Кэтрин, я пришел спросить, зачем ты врывалась вчера в мою квартиру.

Охранник долбаный, чтоб его.

– Хотела с тобой поговорить. Тебя не было.

– Что поделаешь. – Он беспомощно развел руками.

Я изо всех сил старалась сдержаться.

– Крэйг, ты должен немедленно сказать мне, чем зарабатываешь на жизнь.

– Связи с общественностью. По-моему, мы об этом уже говорили.

Мои кулаки стиснулись, пальцы на ногах в спортивных туфлях напряглись, но голос остался спокойным:

– Ты знаком с неким Стефаном Муковски? Снова едва уловимо дернулись уголки рта.

– Стефан – как?

– Стефан Му-ков-ски. Знаешь такого? А Джимми с Эдди?

Его плечи поникли. Понял ведь, что загнан в угол, – и все равно молчал.

– Это следует понимать как «да», верно?

– Кэтрин… Пожалуйста, можно сигарету? Той ночью ты же мне разрешила здесь курить…

– Нет. Говори, откуда знаешь Стефана.

Лицо Моргуна было бледным и нервным – какая же у него тонкая кожа. Он извлек из кармана платок и долго, сосредоточенно сморкался. Это напомнило мне, как отец сморкался за столом, когда я была ребенком. Мама каждый раз кричала, чтобы он выходил в другую комнату, но отец не обращал на нее внимания. Наконец Моргун вынырнул из платка и пошел в атаку:

– Стефан Муковски – мерзкий маленький проходимец, и мне интересно было бы знать, как получилось, что ты с ним знакома.

От такой характеристики Стефа меня передернуло, но я опять сдержалась.

– Значит, ты этого не отрицаешь.

– А почему я должен это отрицать? Кто он тебе?

– Не увиливай, Крэйг.

Я двинулась на него, стараясь выглядеть как можно более грозно, – и немедленно споткнулась об фен и коробку с маминым лучшим столовым серебром. Рука Моргуна тотчас метнулась вперед и поддержала меня за локоть. Теперь мы мерили друг друга взглядами с расстояния всего нескольких дюймов. Внезапно он подался ко мне…

– Не смей меня целовать! – Я отскочила назад, окончательно выйдя из себя. – Я видела тебя вчера, когда ты выходил из квартиры Стефа. Я знаю, что они с Джимми и Эдди крутят твои деньги. Много денег. Что все это значит, Моргун? Наркотики? Или кое-что похуже? Отвечай!

Он сморщился и уставился в пол.

– Тронут твоей верой в меня, Кэтрин. Искренне тронут.

Вот тут я ему и врезала. Хорошая такая оплеуха – изо всех сил.

Реакции не последовало – Моргун лишь схватился за побагровевшую щеку. Он был слишком ошарашен, чтобы говорить.

– Почему ты не был со мной честен, Моргун? – Господи, я же сейчас заплачу! Ударюсь в слезы, как обычная девчонка-размазня. Перед глазами все расплывалось. – Если бы только ты сказал мне правду, может… Я так… обманулась.

Моргун попытался всучить мне свой сопливый платок, но я его не взяла. Ушла на кухню и нашла там бумажное полотенце. Когда я вернулась, Моргун снова сидел в кресле.

– Кэтрин, нельзя позволять какому-то говенному подонку разрушать твою жизнь!

– Сам ты подонок!

К моей ярости, он хмыкнул и потер пламенеющую щеку.

– Да, пожалуй, мне надо было последовать твоему примеру. Я имею в виду – ты же честна со всеми, верно?

Направление, которое принимал наш разговор, мне не нравилось.

– Речь не обо мне, Крэйг. А о том, что ты втягиваешь моего друга Стефа в какую-то дрянь. О том, что ты выдавал себя за кого-то, кем вовсе не являешься.

– Верно. Я не тот, за кого себя выдавал. – И, хотя я так и не разрешила ему курить, он извлек из пачки новую сигарету, достал зажигалку. Затянулся, склонил голову набок и искоса посмотрел на меня. А потом улыбнулся, и это была уже отнюдь не прежняя нервная улыбочка – нет, теперь он ухмылялся высокомерно, самодовольно. И он все сказал. Просто взял и сказал: – Я полицейский.

Я сыпала кофе в ситечко. Хотя кофе мне сейчас меньше всего требовался – нервы дребезжали и топорщились без всякого кофеина. Просто надо было убраться из той комнаты, и я будто со стороны услышала собственный голос:

– Пойду сварю кофе.

Руки тряслись, когда я включала кофеварку.

В груди что-то колотилось, дыхание стало учащенным, поверхностным, – похоже, я находилась на грани паники. У меня бывало такое в детстве. Я лежала в постели и смотрела на потолок – и вдруг начинало казаться, что он опускается все ниже, дюйм за дюймом надвигается прямо на меня. И тогда я отчетливо ощущала, как дышу – вдох-выдох. Сжимается и расслабляется диафрагма, вздымаются ребра, расширяется грудная клетка, воздух курсирует туда-сюда через нос. И дыхание казалось результатом неимоверного усилия, вынести которое я не могла. Паника лишь ухудшала все. Я хватала ртом воздух, ноздри раздувались как у лошади. Сердце учащенно колотилось, рвалось прочь… И тогда я начинала кричать, и прибегала мама – она садилась на край кровати, успокаивала меня своим негромким, ровным голосом, гладила по голове. Она сидела так подолгу, и мы дышали вместе.

Крэйг вошел следом за мной. Я развернулась к нему, и он притянул меня к себе, обнял крепко-крепко. Мой подбородок упирался в его плечо, я смотрела на потрескавшийся кафель у него за спиной, а в кофеварке мерно булькала черная жидкость, и медленно выравнивалось мое дыхание. Все, что я чувствовала, – это руку Крэйга на своем затылке; он прижимал меня к себе. Мои руки бессильно висели вдоль тела.

– Как ты можешь быть полицейским? – тихо спросила я.

Он вздохнул и позволил мне высвободиться.

– Это моя работа. Уж извини.

– Что происходит, Крэйг?

Он прислонился к стиральной машине, и несколько мгновений стояла тишина. Только шипела и потрескивала кофеварка. Крэйг снова уткнулся в носовой платок, – возможно, просто тянул время, чтобы собраться с мыслями. Наконец затолкал платок обратно в карман.

– Видишь ли… Я занимаюсь наркотиками. Работаю под прикрытием – потому и приходилось темнить. Хотя я не хотел тебе лгать. – Выглядел Крэйг усталым.

– Да, разумеется, – не удержалась я от сарказма. Это вполне могло оказаться очередным враньем, и все же было в этом что-то похожее на правду… Необжитая квартира… – Так ты что же… разыгрываешь из себя фальшивого наркоторговца, чтобы ловить настоящих?

– Вроде того.

– Ладно. Выкладывай дальше.

– Не могу, Кэтрин. Я и так сказал больше, чем имел право. Я рискую жизнью, рассказывая тебе это все. Ты мне кофе не плеснешь?

Разливая кофе по чашкам, я вдруг сообразила…

– О боже. Стеф, выходит, вляпался по-крупному?

Крэйг взбеленился:

– Да на что тебе сдался этот прощелыга?!

– Что с ним будет?

– Мне нет дела до Стефана Муковски, Кэтрин. Кто он тебе? – Крэйг взял свою чашку.

– Значит, ты охотишься не за Стефом.

– Нет. Он никто. Боже правый! – Крэйг резко поставил свою чашку на стол. – Ты что, спишь с ним? Вот все из-за чего?

– Не твое дело.

– Значит, спишь. – Крэйг невесело усмехнулся и слизнул кофе с тыльной стороны ладони. – Я был лучшего мнения о твоем вкусе. – Мгновение он смотрел на меня, и лицо его ровным счетом ничего не выражало. – Пойду-ка я, пожалуй.

– Крэйг…

– Что? – Он обернулся, уже держась за дверную ручку.

– Ты можешь мне обещать, что не арестуешь Стефа?

Крэйг вздохнул: