Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Что происходит с этим Моргуном? Второй раз за неделю разворачиваю тачку и дую к нему. Эта постель такая теплая, а комната такая умиротворяющая. Ничего общего с логовом Джонни. С Моргуном мне спокойно, – возможно, это глупо, если учесть, как мало я о нем знаю. С ним я готова нарушать собственные правила – впустила же я его, например, в свою захламленную хибару. Первый случай, когда я спала с кем-то в собственной постели.

Это из-за того, как Моргун меня слушает. Он неизменно внимателен. И часто дотрагивается до меня, когда я говорю. Случайные прикосновения к плечу, к ладони… Ведь это вообще-то женская уловка, верно? Но в Крэйге нет ничего женоподобного. О чем бы я ни рассказывала, он всегда улавливает нечто большее, то, что кроется за словами.

Мы лежали уже часа три. Моргун заснул сразу после того, как мы позанимались любовью. Меня то и дело одолевала дремота, но настоящий сон так и не приходил. Перед глазами все время возникал Джонни, лежащий на полу среди раскиданных карт. А Джоэл с его дурацкими выщипанными бровями и потерянным взглядом? А потом я вспомнила о трех тысячах и о том, что Винни обозвала меня дурой. Так вот я, значит, кто?

Крэйг спал, лежа на спине и отвернув голову в сторону. Рот чуть приоткрыл, похрапывает, впрочем, негромко, успокаивающе, словно напоминает, что он рядом. Внезапно мне захотелось разбудить его и все рассказать… Именно все. Поймет ли он? Выслушает ли про Стефа, Эми и Джоэла так же спокойно, как слушал про все остальное?.. Хотелось бы думать, что он не такой, как другие люди, и сумеет это принять.

Поборов желание, я выбралась из постели и в потемках побрела в комнату. Голова все болела, я пощупала шишку. Хотела распахнуть занавески на французском окне, впустить в дом выходной день, но вместо этого направилась к «любометру» в застекленном шкафу, взялась за нижнюю колбу, и красная жидкость поползла вверх, заполняя верхний шар.

Бросив взгляд на старенький приемник, я припомнила откровения Моргуна как-то вечером на прошлой неделе, когда мы пришли сюда после кино и ужина в «Плюще». В четырнадцать лет его сердце разбила девочка из его класса; в порыве юношеской тоски он проглотил горсть маминых транквилизаторов и забрался в постель, включив радио. Моргун сам не знает, что именно это было – сон или галлюцинации, – но голоса из приемника звучали у него в голове, обращались к нему. Одни говорили, что он умрет, другие – что будет жить. Наконец у него шарики заехали за ролики и он начал кричать. Тем временем отец как раз вернулся с работы. У Крэйга так и осталось ощущение, что радио спасло ему жизнь. Он хранил приемник как некое предостережение самому себе.

Было ли включено радио, когда мама подвела шланг к выхлопной трубе и ждала смерти?..

Крэйг говорил, что они с отцом сохранили в тайне этот «маленький заскок». Даже матери ничего не сказали. Я была первым человеком, который об этом узнал.

– Привет, солнышко. – Крэйг, облаченный в халат, подошел к окну и распахнул шторы. – Ты в порядке? Вид у тебя какой-то испуганный.

– Все нормально. Просто ты неожиданно вошел. – Дневной свет хлынул в комнату, я наконец пришла в себя и только теперь заметила, что стою нагишом.

3

Мой жилищно-строительный кооператив по субботам работает до полудня, и я заявилась туда за десять минут до закрытия. Сотрудница, дамочка средних лет, отнюдь не пришла в восторг, когда я объяснила, что хочу снять со счета три тысячи. Она пожелала взглянуть на какие-нибудь документы, удостоверяющие мою личность, и я продемонстрировала значок, водительские права, счет за газ и пару кредитных карточек. Дамочка попробовала всучить мне наличными какие-то пять сотен, а на остальное выписать чек, но я на такое не клюнула. Тогда она стала вешать мне на уши лапшу, будто у них нет в наличности нужной суммы. Это в отделении на Оксфорд-стрит[12], видите ли, денег не оказалось. Я подождала, пока кассирша не заткнется, и потребовала управляющего.

Пятнадцать минут спустя я вышла из конторы с толстым конвертом, набитым пятидесятифунтовыми бумажками, и завернула в магазин на Уордор-стрит, чтобы позвонить Джонни. К моему изумлению, он снял трубку. Говорил Джонни медленно, словно преодолевая боль. Я не стала тратить время на пустую болтовню, просто сказала, что три тысячи, которые ему нужны, у меня есть. Джонни начал было упрашивать, чтобы я пришла, но я заявила, что у меня ланч с подругой в Вест-Энде, и если он хочет получить деньги, то пусть поднимет задницу и встретится со мной позже. Джонни что-то забормотал, я его перебила и велела подойти к трем часам в «Комедию», паб на Оксендон-стрит у Лестер-сквер. Джонни заныл, что у него голова разламывается, и тогда я рявкнула, чтобы он не был такой размазней, и отсоединилась.

Почти половина первого. Солнце сияло сквозь прорехи в тучах. Тэвисток-стрит, Ковент-Гарден. Я встречалась с Ричардом в ресторане «Софра» – это место нашего первого свидания. Его идея.

Улыбчивая официантка-турчанка провела меня в длинный зал, забитый публикой. Надраенный сосновый пол, в горшках – растения с крупными блестящими листьями. Снуют туда-сюда официанты, гремит посуда – и всего один-два свободных столика. А вот и Ричард – сидит и читает меню; на нем костюм, которого я никогда раньше не видела и который определенно был из гардероба гомика.

– Китти! – Ричард поднялся, чтобы поцеловать меня. – Великолепно выглядишь.

Ни хрена подобного. На мне все те же черные штаны и тот же заношенный черный топик из лайкры, в которых я прошлой ночью крутила баранку. Ричард благоухал гелем для душа и свежестью.

– Откуда такой прикид? – поинтересовалась я, когда мы сели.

– Ты про это старье? – улыбнулся Ричард. – Из «Джигсо».

– Выглядит не таким уж старым.

Ричард снова уткнулся в меню:

– Может, закажем вино? Красное или белое?

– Днем я предпочитаю белое, если ты не против.

– А давай-ка шампанское! – И он лихим жестом подозвал официантку. Я внезапно напряглась. А зачем он меня сюда приволок? Возникло страшное подозрение: вот достанет сейчас кольцо или еще что-нибудь эдакое…

– В чем дело? – спросил Ричард.

– Ни в чем. – Я обводила взглядом цветы, тележку с десертами, окна в потолке. Все пыталась вспомнить, не за этим ли столиком мы сидели при нашем первом свидании.

Лицо Ричарда потемнело.

– А… – вымолвил он. – Так ты не помнишь.

О господи. Да как же можно держать в голове все даты, все детали. В дневнике, наверное, все записано, но дневник в машине, и я не заглядывала в него уже несколько дней…

– Ричард, мне очень жаль… – Ну что тут еще скажешь?

– Пустяки. – Его губы сжались. – Не имеет значения. Давай, заказывай. Но это явно имело значение.

Сегодня два года, как я встретила Ричарда. На ярмарке в Хемпстед-Хит. Не на большой праздничной ярмарке, а на обычной толкучке, где раскатывает облезлый поезд ужасов с траченными молью вампирами, раскачивающимися на веревочках, где по «американским горкам» едешь так медленно, что приходится приложить немало усилий, чтобы испугаться, где болтаются шарлатаны и с бесчисленных лотков продают лежалые леденцы, приторные засахаренные яблоки и плюшевых мишек в полиэтиленовых пакетах. Добавьте к этому холодный день с внезапными порывами ветра и регулярными порциями краткого, но сильного дождя – и картина будет полной. Я была там с Джейн и ее мужем, Спенсером. Джейн – это моя соседка из Пэкхема. У нас было мало общего, но я тогда думала, что побольше друзей женского пола мне не помешает. С той поры мы не виделись. Джейн и Спенсер захватили на ярмарку свою псину – черно-белую дворнягу; только когда они в третий или четвертый раз всучили мне поводок, а сами удрали кататься на поезде ужасов, до меня дошло, зачем я им понадобилась. Я стояла и мерзла, а псина, скучавшая ничуть не меньше моего, обнюхивала разбросанные вокруг обертки от хот-догов и пакетики от чипсов. Тут-то я и увидела ее: темные кудряшки, огромные глаза, приоткрытый рот, розовые штанишки. Маленькая девочка, едва умеющая ходить, блуждала под ногами у взрослых, как в лесу, и никому не было до нее дела.

вернуться

12

Одна из центральных улиц в Лондоне, где находятся многочисленные магазины.

39
{"b":"131556","o":1}