После школы Серега, не долго думая, пошел в армию. Решение это было для него совершенно логичным и органичным. Себя проверить, силу свою физическую приумножить, повысить мощь боевого духа. Он и в армии держался особняком. Очень был избирателен в приятелях, в основном весь в себе, не очень-то разговорчив, не очень открыт. Как правило, серьезен, задумчив и внутренне сосредоточен.
Его уважали за отвагу, смелость и бесстрашие. Причем он не бравировал этими качествами, не выставлял их напоказ, не кичился. Просто он таким был. Просто казался намного старше и опытнее своих сверстников. Его считали зрелым мужчиной уже в двадцать лет.
А после армии – горы, скалолазание. Никакой учебы, никаких институтов. Работать устроился промышленным альпинистом. Это работа на высоте. Рекламу установить на крышах домов, окна помыть на верхних этажах офисов или пентхаусов. Правда, поначалу-то и понятий таких не было – «офис», «пентхаус». Понятий-то, может, и не было, а высотных домов без балконов – сколько угодно. И труд таких специалистов всегда ценился и высоко оплачивался.
Работа радовала. Наверное, это была единственно возможная работа для него. Ну, где еще можно так прекрасно совместить все необходимые условия? Разве только устроиться пожарником! Тоже, кстати, вариант. Но там все-таки работа командой в основном. А мыть окна на высоте можно и одному. Ну, в крайнем случае, с напарником. Благодать!
...В этот раз вылетали далеко. Надолго Серега уезжать не любил.
Пары дней вполне достаточно. Тем более что там, куда летели, почти все население готовилось к эвакуации и ходить по квартирам можно будет беспрепятственно. Он и за день столько наработает! Увезти бы только... Ребята, наверное, подольше останутся. У них свои задачи. Им надо фильм снимать. Это занимает больше времени. Хотя... как знать? Фильмы-то у них нестандартные. Может, быстрее справятся.
Серега не разделял некоторых пристрастий своих сотоварищей. Они снимали такие вещи, которые Серега при всей его тяге к экстриму, смотреть не мог. Сцены страданий людей, их беспомощность, слезы... Некоторые специализировались на насилии. То есть на реальном насилии. Под заказ. Или просто как жуткий документальный фильм. На продажу. Даже Сереге это казалось верхом цинизма. В городах, терпящих бедствие, издеваться над беспомощными людьми, нуждающимися в помощи... Нет, он не дружил с такими и не общался. Только по необходимости.
Перелет предстоял долгий. Сергей невольно задумался о себе, о своей жизни. Со стороны как бы попытался посмотреть на себя. И что? Сам себя он вполне устраивал. Более того. Серега пришел к выводу, что он человек честный и даже счастливый. Ведь если посмотреть отвлеченно, то он себе никогда не изменял. Никогда! Не считая того случая в школе, когда, дурак, смеялся над Леночкой... Да, не считая того единственного раза. А так, всю жизнь он занимается любимым делом. У него отличная работа. У него классное хобби. Ну, а как еще назвать эти вылазки? Он по-прежнему не считал это преступлением. В чем преступление? Ни у кого ничего не отнимает. Двери не взламывает. Разбои не устраивает. Берет то, что само просится в руки. Муки совести? Нет, такого не было. А как насчет того, что нехорошо брать чужое? Ха-ха-ха! Это вообще детский сад! Может, у нас общество очень честное? Может, у нас налоги платят реальные? Может, кругом все святые и безгрешные? Еще раз: ха-ха-ха! Так что не надо ни о морали, ни о нравственности!
Словом, живет он очень даже гармонично, поддерживая свой организм в постоянном тонусе, а свой внутренний мир – в состоянии вечного трепета и неуспокоенности.
Личная жизнь, правда, несколько сложна. Ну, это и понятно! Как ему с такими потребностями построить длительные отношения с женщиной? Возможно ли ему создать семью? Да и зачем? Чтобы заскучать через пару месяцев? Чтобы насиловать себя, заставляя жить с человеком без искры, без запала? Поэтому женщин менял часто, не привязывая к себе и не привязываясь к ним. По молодости еще надеялся на постоянно новые ощущения, на остроту восприятия, восторг, полет... Но со временем понял: нет, не найдет! Первая встреча, вторая, третья... И все. Пресно, скучно, неинтересно.
Правда, он изобретал, экспериментировал, искал. Часто предлагал женщинам что-нибудь неординарное. То места для любовных свиданий необычные выбирал – например, пустыри или крыши домов. То придумывал маскарад с переодеванием: он – женщина, она – мужчина. То внезапно мог овладеть дамой в совершенно, казалось бы, не предназначенном для этого месте: на лестничной клетке, в лифте или даже в примерочной кабине магазина.
Но ведь невозможно постоянно жить в таком режиме. Нет, для него-то, наверное, возможно. Но для женщины... Каждой хотелось тепла, уюта, объятий, теплого одеяла на двоих и мерного посапывания по ночам. Можно, конечно, иной раз и нечто этакое изобразить, однако, скорее, в виде исключения, но как правило!.. Для него, наоборот, объятия под одеялом – исключение. Вот и найди себе вторую половину при подобных противоречиях.
Так и жил он холостяком. Последние полгода, правда, женщина одна – Полина – поселилась у него. Он сначала даже не понял, как это произошло. Однажды осталась ночевать. Потом еще... Потом вещи потихоньку перевезла. Разговаривали они мало, вместе нигде не бывали. Почему ее это устраивало? Он не понимал.
Полина вкусно готовила, и дома всегда была отменная еда. Он, неизбалованный разносолами, с удовольствием уплетал за обе щеки ее ужины: креветки в сливках, мясо в красном вине, ванильные запеканки и борщи с пампушками. Даже удивительно: подумаешь, еда! Ан нет. Он поймал себя на том, что торопится домой после работы, что ждет этих ужинов на двоих... Он привык, что по утрам его всегда ждут большая чашка кофе со сливками, горячие бутерброды и трогательное яблоко. Яблоко – это с собой. Поначалу смеялся, оставлял на столе. А потом обнаружил у себя в кармане куртки. С удовольствием хрустел им по дороге на работу. С тех пор всегда брал с собой то яблоко, то грушу, то персик, то мандарин.
Полина не лезла в душу, понимая всю сложность Серегиного характера и тем самым сохраняя хрупкий мир в их непростых отношениях. Интимная близость случалась не часто, но почему-то Полину и это устраивало. Жила ведь, не уходила, претензий не предъявляла.
Улетая, он говорил ей, что у него командировка. Тогда она собирала ему теплые вещи, всегда клала книгу, чтобы в дороге не скучал. Иной раз, читая, он наталкивался на какие-то ее пометки, подчеркивания... Как правило, про любовь, про сильные чувства. Поначалу Серега старался пробежать эти навязанные ему места побыстрее или вообще пропустить... А потом, со временем, заметил, что скучает по ее карандашным заметкам, ищет их в тексте, и если находит, то вдумчиво перечитывает...
Мысль о создании семьи его не посещала. Какая семья при таком образе жизни? Каждый день – на волоске! Каждый шаг – на грани! Вон в прошлый раз – еле-еле ушли от полиции. Они с Лехой – тоже московский парень – оказались тогда рядом с полицейским патрулем. А тем задачу поставили: борьба с мародерами! И полномочия дали небывалые, чуть ли не до самых-самых... Поговаривали даже, что они имеют право стрелять на поражение. До этого тогда не дошло, но в драку пришлось ввязаться. Ох, и накостыляли же им тогда! У Лехи оказались два ребра поломаны, не считая ушибов по всему телу. А у Сереги вообще не лицо было, а сплошной синяк. Они потом неделю отсиживались по квартирам, ждали, пока отеки с лиц спадут. Иначе через границу – никак. Потом какого-то врача нашли из наших, из русских. Чисто случайно увидели машину «скорой помощи», которая подъехала к тому дому, где они скрывались. То ли жил он там, то ли собирался знакомых навестить. Короче, Серега заговорил с ним. Тот и мазь хорошую дал, и справку написал, что, мол, попали под обломки дома. На таможне с трудом, но пропустили.
Дома Полина только тихо ойкнула, потом стала делать какие-то примочки, и через три-четыре дня лицо зажило.
На вопрос:
–?Что случилось?
