Она рыдала о погибшей дочери.

Грабб постучал в дверь, поколебавшись, прежде чем войти. Это человек, обращавший мало внимания на чувства и желания других людей, мог не задумываясь ворваться в больничную палату, на похороны, в чужую спальню и даже в дамский туалет, но главный редактор лишь недавно вступил в должность и представлял собой неизвестную величину.

Хьюго Хаги, американец японского происхождения с Западного побережья, окончивший Вартоновскую школу бизнеса, не очень разбирался в том, как делаются телевизионные новости, но был достаточно умен, чтобы не изображать обратного. Вместо того чтобы следить за телевизионными экранами, висевшими на одной стене его кабинета, он, как правило, не отрывался от экрана компьютера, стоявшего на письменном столе. Он, как жаловался Грабб после двух кружек пива, был «вылеплен не из того теста». Телевидение захватывают счетоводы, им плевать на профессию, они не понимают, какую гордость испытываешь, сообщая сенсационную новость международного масштаба, как радуешься, переплюнув конкурирующие агентства, они балдеют лишь от итоговых цифр годового баланса. Может быть, они даже не размножаются — просто не умеют, — а делятся на части, как амебы!

У этого человека была раздражающая привычка выключать экран компьютера всякий раз, когда кто-то входил в его кабинет, как будто он старался сохранить важную тайну, которую никому нельзя доверить. Черт, какие могут быть секреты в редакции новостей, где люди разговаривают только на повышенных тонах! За глаза Хаш называли ЭП — электропередача — из-за неестественного зеленого свечения компьютерного экрана, который обычно освещал бледное лицо директора.

— Хьюго, у тебя есть для меня минутка? — спросил Грабб, нарочно употребляя уменьшительное имя, которое тот ненавидел.

Кнопка щелкнула, зеленое свечение погасло. Хаги обернулся к Граббу с тонкой улыбкой на ухоженном лице. Он был молод, легко выдержал бы трехчасовой марафон и ничем не напоминал вечно неопрятных и потрепанных редакторов международных отделов. На стенах его кабинета не было семейных фотографий, висел только диплом выпускника Школы бизнеса в рамке и подписанная фотография Уилбурга Бэрнса. У Грабба он вызывал раздражение и нервозность.

— Чем могу помочь, Элдред? — Хаги как будто наносил ответный удар, называя Грабба полным именем вместо привычного Эд. Как можно руководить редакцией новостей, если подчиненные станут называть вас «Элдред»?

— Думаю, ты должен знать… Хьюго, — начал Грабб, улыбкой признавая свое поражение. — Проблема решена. Мы только что получили известие об Изе Дин, кажется, она попала в автокатастрофу и оказалась в какой-то больнице на западе Англии. Была в коме. Но будет в порядке. Плохие новости о ребенке: девочка погибла.

Хьюго не спеша переваривал информацию, по кислому выражению его лица можно было бы решить, что в отставку отправили его.

— Ты сказал, проблема решена?

Теперь нахмурился заведующий редакцией новостей.

— Конечно. Я имел в виду, что мы знаем, где Иза. Она не исчезла.

— Но вернулась ли она к работе? Украшает собой экраны, привлекает новых зрителей?

— Черт, Хьюго. Она только что потеряла ребенка! Сама чуть не погибла. О чем ты?..

— Проблема, Элдред, заключается в том, что Иза Дин не выполняет работу, за которую мы ей платим.

Экран ожил — Хьюго решил проверить данные. Он все время проверял их.

— В мае и июне она не появлялась в эфире шесть недель.

— У нее был отпуск по беременности. Изидора имела на это право, Хьюго, она работала до самого последнего момента. Даже ускорила роды, чтобы вовремя вернуться в корпункт в Париже. Чего еще ты хочешь?

— Два года тому назад она тоже брала шесть недель отпуска. Это заставляет меня задуматься о том, что для нее важнее — агентство или собственные дети, — продолжал Хаги.

— Она же женщина… — запротестовал Грабб, но осекся, внезапно поняв, куда клонит директор. — Она одна из лучших.

— Только когда она на экране.

За дверью шел какой-то разговор на повышенных тонах; молодая ассистентка «обменивалась мнениями» с сотрудником, до сих пор не доставившим портативную систему спутниковой связи для корреспондента, отправляющегося в Южную Африку, туда, где шла война. В редакциях новостей потеря сотрудника рассматривается, как гибель солдата на гражданской войне, только там раненых не добивают штыком в грудь.

— Иза — хороший корреспондент, — продолжал Грабб. — Возможно, ей пора иметь собственную программу. Собственно… — Он чуть было не ляпнул, что именно это собирался сделать Айра Вейс, предшественник ЭП, но Айра был человеком вчерашнего дня, и имя его смешали с грязью.

ЭП, следя за цифрами на экране, поднял брови.

— Ей скоро сорок.

На самом деле Изидоре Дин было тридцать семь, но Грабб не собирался спорить с Хаги.

— Хочу быть откровенным с тобой, Элдред. Полагаю, нам следует ориентироваться на более молодые лица, а не беспокоиться, как бы у нашего собкора не случился климактерический прилив. Ты не согласен?

Грабб понял, что пора включаться в игру. Он восхищался Изой, ею трудно было не восхищаться, но любить ее не любил. Грабб считал Изидору Дин слишком снобкой, она не ложилась под кого попало. По крайней мере, не под него. Если новое руководство хочет поставить под сомнение чью-то работу, то пусть выбор падет не на него. Он задумчиво потер порезанные щеки.

— Конечно, Хьюго, материнские обязанности мешают ей. Нет, она никогда не жаловалась. За исключением того отпуска, ни разу не пропустила работу, сославшись на свинку, корь или еще что-нибудь.

Грабб хотел быть справедливым. Так его предательство будет выглядеть чуточку менее мерзко.

— Она настоящий профессионал. — Шеф отдела помолчал. — Но она женщина. Знаешь, Хьюго, это нелегко. Для нас, я имею в виду, для агентства. Нам ведь приходится посылать людей в самые горячие точки, в гущу военных действий, туда, где происходят революции, катастрофы, ну и тому подобное. Иза никогда не уклонялась, во всяком случае, на моей памяти. Мы даже поручали ей самые трудные задания — в секторе Газа, в Боснии, в Колумбии — там даже обстреляли ее машину, ранили, — чтобы посмотреть, проверить, достанет ли ей твердости, мужества для такой работы.

Грабб смотрел прямо в глаза ЭП, пытаясь вычислить настроение директора.

— Но это было до того, как она возвела себя в ранг избранных. Представь себе, как мы будем выглядеть, если пошлем ее в зону военных действий, она схватит шальную пулю, и нам придется нести ответственность за то, что дети остались без матери. — Он спохватился: — Сын остался без матери… Это так все осложняет… — Он взмахнул руками.

— Одну беременность можно счесть случайностью, недоразумением. Вторая означает, что Изидора Дин поступила так сознательно. Конечно, я за равные возможности, — Хаги всегда употреблял точно выверенные юридические термины, как будто боялся, что в его кабинете может быть установлено подслушивающее устройство, — но лезть в пекло, когда на шее у тебя грудной младенец, вряд ли на это способна даже самая эмансипированная женщина.

Последовало короткое молчание.

— Так чего же ты от меня хочешь? — спросил наконец Грабб.

— Ну, Элдред… Я хочу, чтобы ты послал ей пожелания скорейшего выздоровления и выразил надежду, что один из наших лучших зарубежных корреспондентов в скором времени приступит к работе.

— А если нет?..

ЭП нажал несколько кнопок, и экран компьютера замерцал.

— В текущем квартале ваш отдел уже вышел из бюджета. Денег, чтобы послать кого-то вместо Дин, нет, да и на нянек тоже. — Директор оторвался от экрана. — Так что, если нет, Элдред, тебе придется принять печальное и очень болезненное решение.

Иза добралась до своего любимого места в книге, где воздушный шар вот-вот врежется в вершину африканской горы и великое приключение обернется катастрофой и смертью.