Я кивнул.

— Вы могли и не догадаться — но при вашем уме это не трудно понять, — что молодой Джордж попал сюда добровольно. Видите ли, он дезертировал из армии во время отпуска в Тайрее. Обычная грязная история солдата с проституткой. Конечно, его нашли и осудили военным судом. Пять лет лишения свободы, согласитесь, мягкий приговор. Будь мы официально в состоянии войны, его бы могли расстрелять. Да, весьма вероятно.

— Значит, меня похитила армия?

— Не совсем так. Лагерь «Архимед» поддерживается субсидиями частного фонда, хотя в отношении необходимой секретности мы совершенно автономны. Один-единственный член правления фонда точно знает природу нашего исследования. Для остальных — и для армии тоже — мы подпадаем под эту всеобъемлющую категорию совершенствования вооружений. Подавляющая часть персонала — большинство охранников, да и я сама — откомандирована сюда из вооруженных сил временно.

После этой информации все ее внешние особенности — ухоженное лицо почти без макияжа, строгие манеры, неженственный голос — слились для меня в живой образ.

— Вы из женского армейского корпуса!

В ответ она иронически отдала честь.

— Итак, как я уже говорила, бедный Джордж попал в заключение и не был там счастлив. Он не смог, как мой коллега мистер Хааст имеет обыкновение говорить, приспособиться к арестантским условиям. Когда ему предоставилась благоприятная возможность добровольно отправиться в лагерь «Архимед», он согласился с радостью. Так или иначе, большинство экспериментов наших дней проводится в области иммунологии. Некоторые из новых болезней чрезвычайно неприятны. Вот и вся история Джорджа. У других субъектов, с которыми вам предстоит познакомиться, аналогичные первопричины.

— У данного субъекта нет.

— Совершенно верно, но вы не субъект. Однако, чтобы понять, почему именно вас привезли сюда, вам прежде всего необходимо понять цель экспериментов. Это исследование процессов обучения. Мне нет надобности объяснять вам всю важность образования с точки зрения усилий по обеспечению национальной безопасности. В конечном счете именно интеллект есть самый жизненно важный ресурс нации, а на образование можно смотреть как на процесс, максимизирующий интеллект. Однако, как таковой, он почти неизменно дает сбои, поскольку эта первичная цель приносится в жертву цели социализации. Когда интеллект максимизируется, это почти всегда достигается ценой социализирующих процессов — в этом отношении я могу сослаться на ваш собственный случай, — с общественной точки зрения польза всегда получается очень малой.

— Жуткая дилемма.

— Возможно, главная миссия психологической науки — разрешить эту дилемму на благо максимизации интеллекта без нанесения вреда ее общественной полезности. Это, надеюсь, ясно?

— Сам Цицерон не обладал столь чисто латинским слогом.

Мадам Баск нахмурила свои высокие, не знающие косметического карандаша брови не без вызова, но затем, решив, что ей не стоит пикироваться по поводу этой не более чем социальной легкомысленности, хмуриться перестала и продолжила:

— И поэтому мы используем здесь некие новые образовательные приемы — приемы взрослого образования. У взрослого человека социализирующие процессы уже закончились. Несколько наших субъектов демонстрируют заметное развитие, характерное возрасту после двадцати пяти лет. Следовательно, если процесс максимизации интеллекта может быть начат — то есть сведенные на нет созидательные способности можно, так сказать, пробудить, — то мы сможем эксплуатировать этот самый драгоценный ресурс — мозг — так, как он не эксплуатировался никогда. К сожалению, к нам попадает слишком много непригодного для работы материала. Если в качестве экспериментальных субъектов приходится полагаться на армейских арестантов, в работе необходимо предусматривать учет какой-то систематической ошибки, потому что для таких людей процесс социализации был явно безуспешным. И уж если быть вполне искренней, у меня есть собственное мнение, что ошибки в отборе уже повлекли за собой несчастные последствия. Надеюсь, вы отметите это в вашем дневнике.

Я заверил ее, что обязательно отмечу. Однако после этого не смог удержаться — но лишь отчасти, чтобы доставить ей удовольствие, показав, как сильно она возбудила мое любопытство, — и спросил:

— Должен ли я полагать, что, говоря о новых образовательных приемах, вы имеете в виду наркотики?

— Ага! Значит, у вас уже появились соображения на этот счет. Да, несомненно наркотики. Хотя и не в том смысле, какой вы, возможно, этому придаете. Существуют, о чем знает в наши дни любой первокурсник колледжа, такие доступные из незаконных источников наркотики, которые улучшают память вплоть до двухсот процентов либо в той же пропорции ускоряют другие процессы обучения. Но при продолжительном пользовании этими наркотиками кривые постижения знаний становятся пологими и вскоре достигают точки ослабления памяти, но в конце концов никакой памяти не остается вовсе. Есть такие наркотики, но есть и другие, такие как ЛСД, которые могут создавать обманчивое ощущение всезнания Хотя мне нет нужды говорить вам о подобных наркотиках; ведь в этом действительно нет надобности, мистер Саккетти?

— И это из моего досье? Должен сказать, вы хорошо его проштудировали.

— О, вряд ли осталось что-то нам о вас неизвестное, сэр. Прежде чем доставить вас сюда, можете не сомневаться, мы покопались в каждой, даже самой крохотной грязной трещинке вашего прошлого. Вы ведь понимаете, что как раз сюда-то и не следовало привозить ни одного отказника. Но у нас больше нет сомнения, что вы безобидны. Мы знаем вас изнутри и снаружи. Ваши школы, родственники, друзья, что вы читали, где бывали. Мы знаем каждый номер, который вы занимали в каждом отеле, останавливаясь в Швейцарии и Германии. Мы знаем каждую девушку, которой вы назначали свидание в Барде и вне его пределов, даже знаем, как далеко вы зашли с каждой из них. И должна сказать, картина получилась не из приятных. Мы знаем, в мельчайших подробностях, сколько именно вы заработали за последние пятнадцать лет и как потратили заработанное. В любой момент, и правительство готово позаботиться об этом, вас можно прямиком отправить в Спрингфилд по обвинению в уклонении от налогов. У нас есть история болезни вашего двухлетнего психиатрического лечения.

— Вы подслушивали и в исповедальнях?

— Только после того, как вы попали в Спрингфилд. Именно так мы узнали об аборте, который был сделан вашей жене, и о ваших мерзких пакостях с этой мисс Уэбб.

— А ведь хороша, не правда ли?

— Если вам нравится иметь дело со слабовольными натурами. Но вернемся к делу: ваша задача здесь очень проста. Вам будет позволено циркулировать среди субъектов, говорить с ними, разделять, насколько это окажется возможным, их повседневную жизнь. И сообщать посредством кратких отчетов о проблемах, которыми они живут, их развлечениях и личных оценках… как бы это сказать?.. здешнего интеллектуального климата. Подозреваю, что вам эта работа понравится.

— Возможно. Но почему я?

— Вас рекомендовал один из субъектов. Из множества кандидатов, которых мы рассматривали, вы оказались наиболее подходящим для этой работы — и определенно самым доступным для нас. Со всей откровенностью приходится признать, что у нас есть проблемы… общения с субъектами. Именно их главарь — его имя Мордикей Вашингтон — заявил, что вы тот, кого надо доставить сюда для выполнения роли посредника и интерпретатора. Вы помните Мордикея? Он ходил в ту же школу, что и вы, целый год — тысяча девятьсот пятьдесят пятый.

— Центральная среднеобразовательная школа? Имя кажется неуловимо знакомым, но я не могу связать его с этим местом. Может быть, я слышал имя, когда делалась общая перекличка; во всяком случае, он не из числа моих друзей. Невероятно, чтобы я уже стал забывать имена друзей.

— Здесь у вас будет достаточно благоприятных возможностей навести в этом порядок. Есть ли ко мне вопросы?

— Да. Что означает буква Э?