— Они ходили и звали меня и Плуто по именам. Говорили, что Господа забирают нас обратно. Я не уверена, что поверила им, но мне казалось, что хуже этой адской дыры ничего быть не может. Поэтому я и отозвалась, пока никакой другой не пришла в голову та же мысль.
— У меня уже есть планы побега, — первым откликнулся на мое заявление Святой Бернар. — Могу я без опаски говорить о них вслух в этом помещении? Да? Что вы скажете о подземном ходе? Мы прокопаем его под стеной. Бывая в подвале пекарни, я видел, что там земляной пол. Земляной — это с самого начала устраняет половину трудностей. Вообразите только, как тяжело пробивать подземный ход в камне! Если мы начнем копать оттуда в западном направлении…
— Но до стены больше сотни метров!
— Чем больше, тем лучше! Они будут ожидать, что мы начнем где-нибудь в другом месте. Я полагаю, что если попеременно работать по двое ночи напролет, то подземный ход будет готов через месяц.
— Месяц! — насмешливо возразила Кли. — Но меня отправят нынешней ночью!
— Хм! Это в корне меняет дело. Ну в таком случае я предлагаю второй свой план. Позвольте, я лучше продемонстрирую… — Он сорвал с койки простыни и стал рвать их на длинные полосы. — Мы свяжем эти куски — вот так, — и получится веревочная лестница. Давай, Белый Клык, берись за этот конец, а я возьмусь за другой. Теперь тяни! Вот так! Сильнее! Р-раз! Хм. Может быть, кто-нибудь знает узел получше?
— А зачем тебе веревочная лестница? — спросил я. От окна моей комнаты до земли всего пять метров; проведя в ней несколько часов, он должен бы был это заметить.
— Я подумал, что мы с тобой могли бы взять на себя часовых на юго-западной башне — той, у которой замечательные зубчатые стены, — а потом забраться по лестнице, чтобы спускаться.
— Но я могу приказать охранникам пропустить нас на самый верх башни.
— Это еще лучше. В таком случае единственная проблема — надежные узлы. Есть какой-то прямой узел, над-под и под-над или под-над и над-под? У меня он никогда не получался.
— Но нам незачем лезть на самый верх башни, Святой Бернар. Если бы вопрос был в том, чтобы просто убежать из тюрьмы, мы могли бы выпрыгнуть в окно этой комнаты.
— Ты хочешь сказать, что нам вовсе не нужна веревочная лестница? — В его голосе звучала жуткая обида.
— Найти способ выбраться из тюрьмы — это далеко не все, Святой Бернар. Подумай о тысячах других любимцев, которых мне придется оставить в лапах Фрэнгла. Что с ними станет? Да, еще и вопрос в том, как отделаться от Палмино, который в курсе моего маскарада. У меня есть веские основания подозревать, что любое мое действие не ускользает от его взгляда. И он приложит все усилия, чтобы задержать меня здесь, потому что через меня он в состоянии либо приобрести большую власть в тюрьме, либо осуществить мечту своей жизни и оказаться где-нибудь на астероидах. Так что проблема не столько в побеге из тюрьмы, сколько — в нем самом. Палмино — вот настоящая проблема.
— Благодарю вас, майор Джонс, но больше этой проблемы нет, — сказал Палмино, входя в комнату и помахивая своим маленьким пистолетом. — Настоящая проблема — сбежать вместе со мной.
— Не представишь ли своего друга, Белый Клык? — надменно спросила Кли.
— Мама, это унтер-офицер Палмино. Офицер Палмино, это моя мать, мисс Кли Мельбурн Клифт. — Кли подала Палмино руку, которую он пожал, не выпуская пистолет. Ловким движением Любимая Матушка вырвала оружие у Палмино.
— Теперь извольте принести извинения моему сыну за то, что грубо перебили его, и соблаговолите дать более полное объяснение.
— Я виноват. Порядок? И вам тоже придется извиняться. Потому что они двинулись на нас. Я перехватываю радиосообщения. Они будут здесь нынешней ночью, все разом.
— Кто? Зачем? Каким образом?
— Войска из Шрёдера и Фарго. Даже один контингент из столицы. Наверное, они знают, что вы здесь и готовите побег. Видите ли, происходит то, о чем я не успел вам рассказать. Как-то вылетело из головы. Вчера во второй половине дня заявился майор Уорсингтон для проведения уже начатой вами инспекции. Часовой встретил его и — на счастье, это был один из моих людей — выстрелил…
— Но я говорил вам, что запрещаю это! Я не могу позволить себе соучастие в убийстве. Дела и без того плохи.
— Это не было убийством. На мой взгляд, это была самооборона. В любом случае раз уж произошло, совершенно неважно, как вам нравится это называть, тем более что часовой плохо прицелился и только ранил Уорсингтона. Он сбежал и добрался до Корпуса Самоиндукции. Сейчас они направляются брать тюрьму приступом.
— Значит, все кончено! Вы испортили дело! Мы пропали!
— Нет, дайте мне объяснить все до конца. Возможно, мы спасены. Я обратился по радио к Господам и…
— Они все еще пользуются здесь радиосвязью? — спросил Святой Бернар. — Я слышал несколько изумительных записей старых радиопрограмм. Вы знаете «Зеленого шершня»? Захватывающая вещь. Меня удивляет, что Господа слушают радиопрограммы Дингов.
— То, что я передавал, больше походило на SOS, чем на радиопрограмму. Мне пришлось звать на помощь, как только убрался Уорсингтон. В конце концов, уже не имело никакого значения, перехватят мои позывные или нет.
— Удалось вам связаться с ними? Это важнее всего.
— Думаю, да. С кем-то я связался. Но как я могу точно знать, кто это был? Передача велась азбукой Морзе. Как бы там ни было, я действовал, полагая, что это они. Мы торговались целое утро, прежде чем пришли к соглашению. Я сказал, что помогу выбраться из тюрьмы всем любимцам, а они пообещали позволить мне и четверым моим друзьям отправиться вместе с любимцами и жить в питомнике. Так что теперь вопрос лишь в том, как собрать всех любимцев у Холма Иглы к полуночи.
— Зачем нам выводить их за стены тюрьмы? Это чей-то коварный трюк.
— Как-то это связано с полем потенциала. Оно сильнее в тех местностях, где есть подъем к какой-нибудь точке. Тринадцать тысяч любимцев весят добрых две тысячи тонн, а Господа говорят, что они еще не набрали полную силу после дня S. Как вы думаете, можно им верить?
— Если вы не готовы противостоять приступу, дело выглядит так, что приходится верить. Но каким образом вывести за ворота тринадцать тысяч любимцев к полуночи? Какое объяснение мы сможем дать Фрэнглу? У доверчивости этого человека тоже должны быть пределы.
— Я не знаю, — сказал Палмино, смущенно тряхнув своей лоснящейся курчавой шевелюрой. — Думаю, мы могли бы послать некоторых любимцев на работы с моими охранниками, остальные пусть выскальзывают через это окно. По одному. Тихой сапой.
— Остальные? Остальные тринадцать тысяч?
— Незадача, — согласился Палмино, погрузив все десять пальцев в черные волосы. — Это действительно незадача.
Плуто, который до последнего момента не выказывал никаких признаков осознанного интереса к обсуждавшимся вопросам, внезапно поднялся из облюбованного угла, где сидел поглощенный собой, словно Ганди, поднял вверх украшенный ржавой железякой указательный палец и тоном учителя объявил:
— Вот мой план…
