— Катя, смотри, лошади! — ахнула Томка.

— Ну и что? — спросила Катя лениво.

Она лежала у речки под жаркими лучами солнца на расстеленном полотенце, слушала, как шумит ветер в прибрежных травах, и открывать глаза не собиралась. Подумаешь — лошади! Лошадей мы не видали…

— Да ты посмотри, как идут! — восторженно сказала ее подружка. Тут и Катя заинтересовалась — не столько лошадьми, сколько Томкиным голосом: та обычно относилась ко всему с интересом, но без излишних эмоций, и такой восторг могло вызвать что-то совершенно чрезвычайное.

Девочка повернулась на спину и села.

— Ну и где твои лошади?

— Были б мои… — вздохнула подружка. — Вон, на том берегу смотри!

Катя проследила взглядом за рукой и наконец увидела потрясающую картину: на противоположном, пологом берегу реки, почти над самой водой, шли лошади. Впереди — рыжая, следом за ней — светло-серая в темно-серых пятнах. Такую масть еще называют «в яблоках». Рядом с ней бежал угольно-черный жеребенок, высоко подбрасывая тонкие ножки. А последним, замыкая шествие, шагал здоровенный жеребец, темно-коричневый с белой гривой.

— Седой, что ли? — вслух удивилась Катя.

— Что? — переспросила Томка. — Ах, это… Да какая разница, главное, ты посмотри, как идут!

Катя все еще не понимала причины, по которой эти лошади показались подружке такими необыкновенными.

— С ними никого нет! — пояснила Томка. — И конь, видишь?..

И тут до Кати наконец дошло. Людей рядом не было. На всем противоположном берегу — никого! Впрочем, на этом берегу — тоже.

А что вы хотите? Будний день. Июль в разгаре, солнце светит как сумасшедшее, на часах — половина третьего. Все нормальные люди отсиживаются или дома, или на работе. А что Катя с Томкой оказались на пляже в это время, так это только потому, что сейчас каникулы, и здесь, в селе Данилино, девочки гостят у знакомых. Живут же они на самом деле в Москве, до которой всего час езды на автобусе.

Так что подружки в доме не сидят. Успеют еще насидеться, когда лето закончится! А пока любую свободную минуту они проводят на речке. А жары у речки бояться нечего, ветерок обдувает. И обгореть им не грозит — за те дни, что уже здесь прожили, успели загореть почти до черноты. Поэтому и торчат у речки в полном одиночестве, если не считать лошадей на другом берегу.

Впрочем, то, что людей рядом с лошадьми не оказалось, было еще не самым удивительным.

Главное — здесь Томка была права! — КАК они шли.

Впрочем, две лошади и жеребенок удивления не вызывали. Они шли как ни в чем не бывало, словно просто прогуливались. А вот конь…

Он шагал, поминутно оглядываясь. Отставал, приостанавливался, озираясь, потом догонял своих спутников — и снова переступал боком, глядя назад через плечо.

— Ага, — обрадовалась Катя. — От погони уходят.

— Не совсем, — поправила ее Томка. — Если бы погоня была, они бы скакали. А так — идут, не спешат. Как будто ничего особенного не происходит. А на самом деле — совершают побег.

— Побег! — фыркнула Катя. — Скажешь тоже! Можно подумать, они заключенные!

Томка задумчиво посмотрела на подружку, но ничего не сказала. Девочки снова повернулись к беглецам. Лошади тем временем уже приблизились к высоким деревьям, росшим на краю поля. Еще несколько шагов — и они скрылись за густой листвой. Конь, правда, чуть задержался и внимательно осмотрел поле, а уже потом ушел в лес.

Когда лошадей не стало видно, Томка повернулась к Кате:

— Слушай, как ты думаешь, от кого они сбежали? И почему?

— Может, просто в конюшне стоять надоело? — пожала плечами Катя. — Вот и решили прогуляться, приключение такое себе устроить.

— Вряд ли, — засомневалась Томка. — Очень уж старательно тот конь их прикрывал. Слушай, — вдруг сообразила она. — А где там могут быть лошади? Мы в Данилино уже сколько живем, а про лошадей не слышали…

— Ну, так это и не в Данилино. Это же за рекой, в Угорье. А там и дома, и дачи. В основном — дачи. Может, кто-то и лошадей держит?

Катя снова улеглась на полотенце и закрыла глаза. Солнце пекло, речка плескалась рядом, звенели стрекозы.

Лето!

Хорошо у речки, когда никого нет — ни шумных компаний, ни малышей с бабулями и мамами. Тишина, благодать! Чуть позже, когда потянется народ, здесь уже так не посидишь. Придется идти на дальний пляж. Там тоже хорошо, но очень уж долго идти — минут сорок, не меньше. Зато народу почти никого.

Но пока и здесь тихо…

Тишина длилась недолго. Подружки успели искупаться и даже обсохли, лежа на полотенчиках на горячем песке, Катя стала дремать… Как вдруг на всю речку раздался треск мотора.

Девочки подскочили и сразу увидели, кто шумел.

За рекой, по тропинке над берегом, там, где совсем недавно шли лошади, ехал мотоциклист. То ли мотор у него был неисправен, то ли он, следуя какой-то моде, снял глушитель, только треска от его мотоцикла было — на всю округу.

— Ну, народ, — поморщилась Томка. — Ни о ком не думают! Вон, дыма от него, шума, а считает, наверное, что самый крутой!

— Может, просто починить не может? — заступилась за мотоциклиста Катя.

— Не можешь — не езди! — отрезала Томка.

Мотоцикл скрылся в лесу. А вот это было странно — что в лесу с мотоциклом делать? Тропинка есть, на велосипеде проехать можно, а на мотоцикле…

— Вот треснется в дерево — будет знать, — мстительно сказала Томка и снова улеглась на полотенце.

Катя ложиться не стала. Она сидела, обхватив коленки руками, и смотрела за реку. Лошади, потом мотоцикл… В самом деле, что мотоциклист в лесу забыл? В соседний поселок поехал, а может, в Одинцово? Есть такой город, километров пятнадцать в ту сторону.

Но зачем ехать по лесу? Там ведь шоссе есть, правда, разбитое, но вполне приличное.

Не прошло и двадцати минут, как со стороны дач — откуда и приехал мотоциклист — по полю запрыгал автомобиль. И не джип, а какая-то иномарка, к поездкам по кочкам и ухабам малоприспособленная.

— Ох, разобьют сейчас машину, — вслух сказала Катя.

— Какую? — заинтересовалась Томка и тоже села рядом.

Солнце палило с высоты, но уже не так сильно, как час назад. Скоро жара спадет, и нахлынут мамы с малышами. Придется уходить. И куда потом идти? Может, в лес? Или на дальний пляж? А может, еще куда-то…

Катя вдруг подумала, что просто так отдыхать — купаться, собирать ягоды и гулять с друзьями — неинтересно. Нет, это тоже неплохо, но все-таки чего-то не хватает. Приключений? Опасностей?

Вот уж опасностей у них за эти каникулы было предостаточно! То они бандитов разыскивали, то те их искали… За это время девочки даже одного парня спасли — его бандиты в заложниках держали. От такого количества всяких бед и забот можно бы и устать — ан нет! Прошло всего несколько дней беспечной мирной жизни, и Катя с удивлением поняла, что скучает по тем временам, когда они с Томкой разгадывали страшные тайны.

Вообще-то Томку на самом деле тоже звали Екатериной. Но в школе девочки были неразлучны, ходили всюду вместе, и сообразительные одноклассники быстро сократили фамилию одной из подружек — Истомина — до короткого и ясного Тома. И Томка не обижалась, охотно отзывалась — Тома и Тома. И даже Катина мама звала подружку дочки Томочкой, как будто она Тамара. Ну, в самом деле, не Катину же фамилию — Звягинцева — сокращать? Ведь это же ужас до чего можно было досокращаться!

И только Томкина бабушка Екатерина Павловна упорно не признавала никаких сокращений и называла обеих девочек Катями. И странное дело — всем сразу становилось ясно, какую из подружек она зовет. Вот такие чудеса. У Томки есть еще младший брат Николка, но сейчас он остался в Москве воспитывать щенка золотистого Лабрадора по имени Чак. Щенка им подарили совсем недавно, и везти малыша за город было нельзя — еще не все прививки сделаны.

До сих пор девочки отсутствием Николки не огорчались. Без него спокойнее, а то следи за ним, в самом деле, чтобы в какую-то историю не попал. Правда, теперь Катя подумала с удивлением, что ей самой хочется поскорее попасть в какую-нибудь историю…