Несмотря на цыганское проклятие и пережитую в юности трагедию, соседи Бринн не чурались. Женщины охотно общались с ней, она им даже по большей части нравилась. Но при этом они видели в ней угрозу для своих сыновей. Своих мужчин они к ней не допускали, особенно тех, для кого пришла пора жениться.

Обменявшись парой реплик со стоявшими рядом женщинами, Бринн замолчала, предоставив говорить другим, а сама погрузилась в размышления, озадаченная тем неожиданным воздействием, что оказывал на нее лорд Уиклифф.

Его глаза, прозрачные и искристые, его соблазнительная полуулыбка были все так же неотразимы, как и тогда, когда они встретились впервые. Но это не извиняло ее поведения. Бринн стыдилась непроизвольных реакций своего тела, которое предательски повело себя тогда, в убежище среди скал, да и сейчас ответило на его пожатие жаркой чувственной дрожью.

Что на нее нашло? Еще ни один мужчина так на нее не действовал. Когда-то она пережила девическую влюбленность, о чем горько пожалела, но даже тогда она не теряла контроль над собой. Но с лордом Уиклиффом она вела себя как развратница…

Она не могла постичь, что было такого особенного в графе, отчего ее так непреодолимо влекло к нему. Вообще-то она не испытывала особого уважения к такого рода господам – богатым бездельникам, да и надменность и зазнайство тоже всегда ей претили.

Хотя те дамы, в компании которых она сейчас оказалась, похоже, не разделяли ее неприязненного отношения к почетному гостю хозяина бала.

– Ах, будь я лет на двадцать моложе… – с вздохом прошептала у нее за спиной овдовевшая миссис Прескотт.

– Двадцать лет все равно бы тебя не спасли, Гонория, – с ехидной улыбкой заметила ее подруга, миссис Стобли. – Таким, как он, есть из кого выбирать, я имею в виду богатых красавиц, а ты, моя дорогая, с сожалением должна сказать, никогда не была ни богатой, ни красивой.

– Что-то мне не верится, что ты говоришь мне об этом с сожалением, Эллис.

Посмотрев туда, куда смотрели подруги, Бринн нахмурилась. Граф Уиклифф танцевал менуэт с престарелой герцогиней Хеннеси. На танцевальной площадке Уиклифф смотрелся потрясающе – гибкий, элегантный, но при этом с крепким мускулистым телом атлета. К нему были устремлены взгляды всех присутствующих дам, включая и ее, Бринн.

И тут, к несчастью, Бринн перехватила устремленный в ее сторону взгляд юного сквайра, воспылавшего к ней нежными чувствами месяца три назад.

Мистер Риддинг уже шел к ней через зал. Бринн метнулась было в сторону, но Риддинг успел ее перехватить. Он поклонился, несмело улыбаясь Бринн:

– Мисс Колдуэлл, я надеялся… нет, я молился о том, чтобы вы пришли. Я умоляю вас оказать мне честь танцевать со мной следующий танец.

Когда он попытался дотянуться до его руки, Бринн в тревоге отдернула руку.

– Мистер Риддинг, вы знаете, что ваша матушка этого не одобрит, – не дающим надежды тоном сообщила ему Бринн.

– Вы мне снились сегодня. И в моих снах вы были ко мне куда благосклоннее…

И как раз в этот момент мамаша Риддинга подоспела к нему на выручку.

– Орлан! Немедленно отойди от этой юной леди!

– Мама, я всего лишь пригласил ее на танец…

– Я не позволяю. Ты очень хорошо знаешь, что тебе грозит.

Миссис Риддинг схватила сына за рукав и потащила его прочь, к большому облегчению Бринн. И все же щеки ее зарделись от пережитого унижения и боли, когда она почувствовала на себе, осуждающие взгляды престарелых дам. Они винили ее в преждевременной трагической смерти того единственного ухажера, которому Бринн готова была ответить взаимностью, и это преступление не имело срока давности. Бринн не могла винить их за это, поскольку сама так и не смогла простить себя.

Не желая продлевать неприятные минуты, Бринн, натянуто улыбнувшись компаньонкам, принялась сквозь толпу пробираться к выходу из зала. Она решила укрыться в библиотеке. Там она найдет себе книгу по душе и с толком проведет время, пока брат ее не сочтет, что пора уходить.

Пошарив глазами по полкам, Бринн обнаружила учебник латыни Бекфорда. Удача, решила Бринн. На следующей неделе она собиралась проверить, насколько хорошо Тео освоил спряжение глаголов. Бринн училась вместе с братом, вернее, старалась держаться на два урока впереди. Тео был на редкость смышленым ребенком, и ей приходилось изрядно напрягаться, чтобы он уважал свою учительницу.

Она получила образование, типичное для девушки ее круга – французский, итальянский, география, арифметика. Латынь и греческий, история и алгебра с геометрией считались доступными лишь мужскому уму, и никто не обучал ее этим наукам, но с тех пор как Колдуэллам из-за нехватки средств пришлось распрощаться с гувернером, Бринн начала осваивать эти науки самостоятельно по учебникам, чтобы потом обучать им младшего брата.

Бринн с комфортом уселась на кушетке и погрузилась в латинскую грамматику. Она очнулась, только когда услышала за спиной приятный мужской голос:

– Так вот где вы прячетесь.

Вздрогнув от неожиданности, Бринн выпрямилась и обеспокоено оглянулась через плечо.

– Пугать меня вошло у вас в привычку, милорд. Уиклифф, как ни в чем не бывало, вошел в библиотеку.

Он чувствовал себя здесь хозяином. Он обошел вокруг дивана и остановился перед Бринн, окинув ее оценивающим взглядом.

– Мисс Бринн Колдуэлл, дочь баронета, рода знатного, но обедневшего. Представьте мой восторг, когда я обнаружил, что вы не служанка, и мое удивление, когда я узнал ваше настоящее имя.

Бринн почувствовала, что краснеет, но продолжала молчать.

Он пожирал ее глазами, заставляя ее остро ощутить свою принадлежность к слабому полу. От одного его присутствия пульс ее участился, а от этого ленивого взгляда ей внезапно стало жарко.

– Зачем вы меня обманули? – спросил он.

– О чем вы?

– Вы сказали, что вас зовут Бет.

– Так и есть. Я – Бринн Элизабет.

– Почему вы скрыли это от меня?

– Почему? – осторожно переспросила она. – Потому что я боялась скандала. Плохо уже то, что вы… что я позволила себе быть застигнутой вами в столь компрометирующем положении. Я не видела причин еще больше все осложнять, сообщив вам мое настоящее имя.

– Значит, вы обманывали меня в том, что у вас есть покровитель.

– У меня действительно есть покровитель. Мой брат. На самом деле у меня пять братьев. Как правило, они отлично справляются с тем, чтобы защищать меня от нежелательных авансов со стороны незнакомых джентльменов.

Глаза Уиклиффа весело блеснули.

– Изобретательный способ скрыть правду. Но, если память мне не изменяет, вы дали мне понять, что служите гувернанткой.

– И в этом я не солгала. Я действительно выполняю роль гувернантки. Обучаю моего младшего брата.

Темная бровь Уиклиффа недоверчиво приподнялась…

– Это так, – продолжала настаивать на своем Бринн. Она протянула ему учебник, кивнув на заголовок.

– Латинская грамматика?

– Я пытаюсь учить моего брата классическим языкам, хотя, боюсь, учитель из меня не слишком хороший, поскольку меня саму обучали лишь французскому и итальянскому.

– Почему вы просто не наймете ему преподавателя?

– К сожалению, моя семья не может позволить себе такую роскошь, – холодно ответила Бринн. – Не все так богаты, как вы, милорд.

Лицо его приняло виноватое выражение. Он явно раскаивался в своей бестактности.

– Простите.

Она подумала, вернее, понадеялась, что он сейчас уйдет, оставит ее в покое, но желание ее не исполнилось. Он продолжал изучать ее, разглядывая из-под длинных полуопущенных ресниц.

– Вы не устаете меня удивлять. Вначале вы предстаете в виде чарующего морского создания, затем в виде синего чулка. Вы ужасно меня заинтересовали.

– Уверяю вас, я не ставила перед собой такой цели. У меня нет никакого желания провоцировать ваш ко мне интерес.

– Сколько вам лет? – вдруг спросил он. Бринн посмотрела на него в недоумении:

– Я считала, что интересоваться у женщины, сколько ей лет, не вполне прилично, но если вам так важно это знать – двадцать четыре.