Лусиан уставился в бокал. Зачем Бог наделил его столь живым воображением? Бринн не была наемной убийцей. Если она и представляет для него угрозу, то лишь тем, что своей красотой может околдовать его настолько, что он забудет о долге и очертя голову броситься в бездну страсти.

Но он не допустит этого. Он постарается держать ее на расстоянии, чтобы между ними не возникла эмоциональная близость.

Он все еще очень хотел, чтобы она родила ему сына, но физическое наслаждение, предваряющее момент оплодотворения, он вполне мог испытывать и не будучи влюбленным в нее по уши.

Как бы там ни было, при мысли о том, что эту ночь он проведет в постели с Бринн, им овладело беспокойное нетерпение. Лусиан допил бренди. Он не мог дождаться, когда вновь увидит жену. Он представлял, как заставит ее улыбнуться ему, как, возможно, даже заставит ее рассмеяться. Он соскучился по ней. Ему не хватало ее остроумия, ее острого язычка, ее живости.

Лусиан понимал, что в этой манящей жизненной силе его жены и кроется, скорее всего, смертельная ловушка. Жизнь притягивала смерть. Она была для него угрозой благодаря проклятию или независимо от него, это уже не важно.

Лусиан все понимал, но, несмотря на данную самому себе клятву держаться с женою отчужденно, не мог заставить себя перестать ее желать, перестать мечтать о ней и представлять ее в своих объятиях, изнемогающую от страсти.

– Лорд Уиклифф ожидает вас в своем кабинете, миледи, – сообщил дворецкий, пропуская Бринн в дом.

Она замерла, протянув дворецкому плащ. Лусиан здесь? На мгновение ее охватила паника. Она готова была броситься наверх и закрыться в своих апартаментах. Но он все равно узнает о том, что она вернулась домой, а она не считала себя трусихой… При обычных обстоятельствах. Однако теперешняя ситуация обычной не была. Ей предстояло испытание, к которому она оказалась не готова. Глаза в глаза встретиться с мужчиной, который принудил ее к браку и оставил в первую же брачную ночь.

Всю неделю в Лондоне она старалась не думать о неизбежной встрече. Собравшись с силами, Бринн направилась в кабинет. Она застала Лусиана сидящим перед незажженным камином. Он поднял глаза, и сердце ее забилось чаще. У нее перехватило дыхание от его взгляда.

На мгновение ей показалось, что лицо его осветилось радостью при виде нее, но он тут же надел маску бесстрастности. Лусиан поднял бокал в приветственном салюте:

– Ну, здравствуй, моя сладкая. Бринн заметила, что голос у него немного нетвердый, да и вид несколько растрепанный – не такой, к какому она привыкла. Он был без сюртука, и шейный платок был завязан небрежно. Уж не пьян ли он?

Бринн осторожно прошла в кабинет, избегая приближаться к мужу.

– Вот так ты встречаешь меня. А где же полагающаяся по случаю радость? – спросил он тихо и вкрадчиво.

– Ей неоткуда взяться, – ответила Бринн ледяным тоном. Если он рассчитывал на теплый прием, то зря. Она не станет ломать лед между ними. И дело не только в том, что он больно задел ее чувства, бросив ее в первую же ночь.

Лусиан окинул ее задумчивым взглядом. Бринн увидела, как он прищурился, скользнув взглядом по глубокому декольте ее вечернего платья из бледно-голубого шелка.

– Новый наряд?

Бринн замерла. Лусиан уставился на ее грудь.

– Я надеюсь, вы не станете возражать. Рейвен сказала, что мне необходимо обновить гардероб, чтобы соответствовать тому положению, что должна занимать в обществе ваша жена, графиня Уиклифф. И перед своим отъездом вы ничего не сообщили мне о том, сколько я могу тратить и на что…

Лусиан пренебрежительно махнул рукой:

– Я ничуть не возражаю. Я бы не позволил своей жене ходить в отрепьях.

Бринн поджала губы. Она подавила в себе желание высказаться в защиту своих прежних нарядов.

– Как прошел вечер? – спросил он после затянувшегося неловкого молчания.

– Так себе.

– Так себе?

Бринн зябко повела плечами.

– Некоторые ваши друзья очень милые, – сказала она, наконец. – Ванесса Синклер, например. Но другие… Другие отнеслись ко мне куда более предвзято. Если бы не Рейвен, мне пришлось бы нелегко. Я очень ей благодарна за то, что она пришла мне на выручку как раз в тот момент, когда я чувствовала себя так, словно меня бросили в яму с голодными львами.

Лусиан опустил ресницы.

– Я прошу прощения за то, что столь внезапно тебя покинул.

– Едва ли я могла бы удовлетвориться вашим извинением, – холодно ответила Бринн. – За всю неделю я не получила от вас даже записки. Вы могли бы найти способ проинформировать меня хотя бы о том, где находитесь.

– Дэвис знал, где меня найти.

– Как это приятно слышать. Слугам о вас известно больше, чем жене.

Лусиан молчал. Лицо его сделалось непроницаемым.

– Вы закончили свои дела? – сочла нужным спросить Бринн, стараясь не выдать голосом того, что чувствовала.

– В основном, – скупо ответил Лусиан.

– Жаль. Я не стала бы возражать, если бы вы решили вновь отъехать.

Бринн поняла, что задела его за живое. Глаза его вспыхнули, и он угрюмо поджал губы. Однако она не собиралась останавливаться на достигнутом. Их дальнейшие отношения зависят от того, сумеет ли она оказать ему сейчас достойное сопротивление. Если она позволит себе слабину и даст ему понять, что ей не все равно, куда он уезжает и на какой срок, она утратит контроль над ситуацией.

Выдержав паузу, Бринн решила, что, отвоевав кусочек территории, можно отступить в безопасное укрытие.

– Я вижу, вы сегодня не в настроении, да и я устала. Я, пожалуй, пойду отдыхать. Если вы хотите, мы можем продолжить эту дискуссию утром.

– Я так не думаю, – тихо сказал Лусиан.

Бринн уже хотела развернуться и уйти, но его негромкие слова заставили ее замереть. По спине побежали мурашки. Она бросила на мужа вопросительный взгляд.

– Поднимайся наверх и готовься лечь в постель. Я скоро к тебе приду.

Бринн почувствовала, как от обиды руки сжались в кулаки. Как он смеет так ею распоряжаться?

– Если вы думаете, что я готова принять вас в постели после того, как вы со мной обошлись…

– Я не думаю, что мне требуется на то твое разрешение, моя дорогая, – ответил он с леденящей усмешкой на губах. – Я твой муж – это на случай, если ты забыла.

– Как я могу забыть? – процедила Бринн сквозь зубы и стремительно вышла.

Оставшись один, Лусиан уставился в бокал. Бренди показался ему безвкусным. Все получилось не так, как он хотел. Он мог бы догадаться, что после того, как он, не удостоив ее и словом, уехал, Бринн затаит на него обиду. Но, похоже, он был слишком занят тем, чтобы оградить себя от растущего влечения к ней, и не подумал о ее оскорбленном самолюбии.

Возможно, не стоило сейчас на нее давить. Наверное, лучше было подождать, пока она остынет, а там уже требовать от нее исполнения супружеских обязанностей. Но с другой стороны, неизвестно, сколько она будет остывать. А ему все еще хотелось зачать сына. И еще его не отпускало ощущение, что времени у него осталось немного, что рок уже навис над ним.

Нет, ожидание слишком большая роскошь.

Он угрюмо допил остатки бренди. Алкоголь придаст ему храбрости перед единоборством с красавицей женой. Ясность сознания была ему ни к чему. Пусть лучше мозг будет затуманен алкоголем, чем страстью. Сегодня Бринн не сможет его околдовать.

Бринн была вся комок нервов. Она сидела за туалетным столиком как на иголках, пока сонная Мег расчесывала ей волосы. Они обе вздрогнули, услышав голос Лусиана. Он стоял у горничной за спиной.

– Довольно, можешь идти, – приказал он Мег. – Я хочу остаться с графиней наедине.

Бринн поняла, что Лусиан попал в ее комнату из собственной спальни – вошел в смежную дверь. Меган положила щетку на столик и проворно выбежала вон.

Оставшись наедине с мужем, Бринн опустила глаза. Она не могла равнодушно смотреть на его гибкое красивое тело, прикрытое халатом из темно-синей парчи. Этот взгляд, как, впрочем, и наряд, ясно говорил о том, что ночь он намерен провести в ее постели. Даже спиной к нему Бринн чувствовала на себе его раздевающий взгляд, словно ощупывающий ее сквозь тонкую ночную сорочку.