Сарвар малышку вырастит, я знаю, В ее упорство верю до конца. Ведь дочерям страна моя родная Дарует материнские сердца. Октябрь 1943 ПОСЛЕДНЕЕ ВОСПОМИНАНИЕ У милого взгляда Волшебная сила. Ты нежной улыбкой Меня покорила. Но я ведь не молод. Зачем старикану Волнения, страсти?.. Я сохну, я вяну. К тебе на свиданье Спешу я украдкой. Меня, словно юношу, Бьет лихорадка: То пламя сжигает, То холод по коже. А ты всех красивей, А ты всех дороже. Для счастья довольно Улыбок лучистых И чтоб ты коснулась Седин серебристых. Далекая юность Тебя мне послала. Засмейся, родная! Я счастлив немало, Я счастлив немало. Октябрь 1943 БЕЗ НОГИ Вернулся я! Встречай, любовь моя! Порадуйся, пускай безногий я: Перед врагом колен не преклонял, Он ногу мне за это оторвал. Ударил миной, наземь повалил. «Ты поклонился!» — враг торжествовал. Но тотчас дикий страх его сковал: Я без ноги поднялся и стоял. За кровь мою разгневалась земля. Вокруг в слезах склонились тополя. И мать-земля упасть мне не дала, А под руку взяла и повела. И раненый любой из нас — таков: Один против пятнадцати врагов. Пусть этот без руки, тот — без ноги, Наш дух не сломят подлые враги. Сто ног бы отдел, а родной земли И полвершка не отдал бы врагу. Ценою рабства ноги сохранить?! Как ими по земле ходить смогу? Вернулся я!.. Встречай, любовь моя! Не огорчайся, что безногий я, Зато чисты душа моя и честь. А человек — не в этом ли он весь? Октябрь 1943 ВАРВАРСТВО Они их собрали, Спокойно до боли, Детишек и женщин… И выгнали в поле. И яму себе Эти женщины рыли. Фашисты стояли, Смотрели, шутили… Затем возле ямы Поставили в ряд Измученных женщин И хилых ребят. Поднялся наверх Хищноносый майор, На этих людей Посмотрел он в упор. А день был дождливый, Касалися луга Свинцовые тучи, Толкая друг друга. Своими ушами Я слышал тогда, Как реки рыдали, Как выла вода… Кричали ручьи, Словно малые дети… Я этого дня Не забуду до смерти. И солнце сквозь тучи (Я видел всё это!), Рыдая, ласкало детей Своим светом. Как ветер ревел, Бессердечен и груб, С корнями тот ветер Вдруг вывернул дуб. Дуб рухнул огромный Со вздохом тяжелым. И в ужасе дети Вцепились в подолы. Но звук автомата Сумел вдруг прервать Проклятье, что бросила Извергам мать! У сына дрожали Ручонки и губки. Он плакал в подол Ее выцветшей юбки. Всю душу ее На куски разрывая, Сын будто кричал, Уже всё понимая: «Стреляют! Укрой! Не хочу умирать!» Нагнувшись, взяла его На руки мать, Прижала к груди: «Ну не бойся, сейчас Не будет на свете, Мой маленький, нас… Нет, больно не будет… Мгновенная смерть… Закрой только глазки, Не надо смотреть. А то палачи закопают живьем. Нет, лучше от пули Мы вместе умрем». Он глазки закрыл, Пуля в шею вошла… Вдруг молния Два осветила ствола И лица упавших, Белее, чем мел… И ветер вдруг взвизгнул, И гром загремел. Пусть стонет земля, Пусть рыдает крича; Как магма, слеза Будет пусть горяча! Планета! Живешь миллионы ты лет, Садам и озерам Числа твоим нет. Но видела ль ты Хоть единственный раз Позорнее случай, Чем тот, что сейчас? Страна моя, Правда на знамени алом! Омыто то знамя Слезами немало. Огнями той правды Громи палачей За детскую кровь И за кровь матерей! Октябрь 1943 |
