— Хорошо, хорошо, — остановил его судья Ярбер, — а как же все это происходит?

В зале установилась мертвая тишина. Все присутствующие старались не пропустить ни единого слова.

— Современная фондовая биржа устроена таким образом, что подобное случается довольно часто. Ведь речь идет о первоначальном выбросе ценных бумаг на рынок.

— Мы знаем, что такое фондовый рынок, — недовольно буркнул судья Бич и посмотрел на Спайсера, который уж точно ничего не знал ни о фондовой бирже, ни о фондовом рынке.

Уиз с облегчением вздохнул и заметно успокоился. Ему удалось отвлечь внимание судей от существа дела, а теперь надо было просто-напросто запудрить им мозги заумными терминами и понятиями.

— Фондовой политикой компании «Вэльюнау», насколько мне известно, занимается небольшая инвестиционная фирма «Бэйкин — Клайн», штаб-квартира которой находится где-то на окраине Сан-Франциско. На фондовый рынок выбросили пять миллионов акций, значительная часть которых была распродана по закрытым каналам, то есть друзьям, знакомым, партнерам по бизнесу, сотрудникам и так далее и тому подобное. Именно поэтому большинство крупных инвестиционных компаний так и не смогли добраться до этих акций. И такое на фондовом рынке происходит довольно часто.

Все судьи и присутствующие с почтением внимали каждому слову знатока финансовых махинаций, стараясь не пропустить ни слова.

— Было бы глупо думать, — продолжал меж тем воодушевленный полным вниманием к своей персоне Уиз, — что какой-то узник федеральной тюрьмы, увлекающийся чтением старых номеров журнала «Форбс», может запросто выйти на фондовый рынок, купить столь многообещающие акции и при этом еще получить навар в тысячу долларов.

Откровенно говоря, сейчас это действительно выглядело чрезвычайно глупо и наивно, что было понятно даже самым недалеким обитателям тюрьмы.

— А вы действительно купили акции этой компании? — проявил вполне уместное любопытство судья Бич.

— Разумеется, нет! — возмутился Уиз. — Я же сказал, что и близко не мог подобраться к этим акциям. Кроме того, большинство современных высокотехнологичных компаний, работающих в режиме «он лайн», создаются не на реальные деньги, а на их виртуальные заменители, а я всегда стараюсь держаться подальше от таких дел.

— Что же вы предпочитаете? — не унимался судья Бич, даже не пытаясь скрыть от присутствующих свое любопытство.

— Истинные ценности, — коротко отрезал обвиняемый. — Все то, что имеет реальную стоимость, а не вымышленную. Я никогда не гоняюсь за легкими деньгами, а стараюсь обзавестись реальными ценностями. Вот посмотрите на этих хитрецов, которые пытаются обвинить меня во всех смертных грехах. — Он показал на Рука и других приунывших членов так называемого инвестиционного клуба. — Эти парни решили сделать бизнес на пустом месте и погнались за бешеной прибылью, а в результате остались с носом. Я же предпочитаю надежные связи, надежные контракты и надежные платежные средства. Вот, собственно, и все.

Его последние слова прозвучали настолько убедительно и доходчиво, что все присутствующие весело захихикали, напрочь отказав истцу в каком бы то ни было сочувствии. Всем вдруг сразу стало ясно, что дело «Рук против Уиза» яйца выеденного не стоит, так как основано на непроверенных слухах, сплетнях и досужих вымыслах известного своей склонностью к вранью Пикассо.

— У вас есть свидетель? — на всякий случай спросил судья Спайсер.

— Я в нем не нуждаюсь, — коротко ответил Уиз и с чувством собственного достоинства уселся на свое место.

Все судьи заскрипели перьями, что-то записали на своих листочках. А потом важно передали их в руки председателя суда. Тот набычился, встал и торжественно объявил решение суда:

— Голосами двух судей против одного обвиняемый признан невиновным. Решение суда окончательное и обжалованию не подлежит. Переходим к следующему делу.

Вообще-то все судьи отказали Руку в поддержке, однако в силу сложившейся традиции вердикты суда выносились, как правило, с одним голосом против, чтобы оставить каждому из судей возможность для маневра в случае выражения протеста в дальнейшем. Вместе с тем репутация собратьев среди заключенных тюрьмы «Трамбл» была настолько прочной, что подобные опасения сейчас казались совершенно излишними. Их решения всегда были быстрыми, мудрыми и в высшей степени справедливыми.

Что же до Спайсера, то он уже несколько лет председательствовал при рассмотрении несложных дел, используя свой огромный опыт работы в сельском магазине отца. К примеру, он мог раскусить лжеца на расстоянии пятидесяти футов, а его коллеги Бич и Ярбер провели едва ли не всю жизнь в залах суда и были весьма искушены во всех юридических тонкостях своего дела.

— На сегодня все, — торжественно сообщил Т. Карл, вставая из-за стола. — Повестка дня исчерпана, господа. Суд прекращает свою работу до следующей недели. — С этими словами Т. Карл тряхнул завитушками антикварного парика и поднял вверх руки. — Встать, суд покидает зал заседания.

Разумеется, никто даже не пошевелился, а собратья тем не менее стали медленно выходить из зала, храня гордое достоинство членов высокого суда. Друзья Рука тут же сгрудились вокруг лидера и стали немедленно разрабатывать планы дальнейших действий. По их напряженным лицам было ясно, что вскоре они снова предъявят иск своему недругу. А Уиз тем временем покинул столовую, не обращая ни малейшего внимания на происходящее. Он был доволен и мог хоть какое-то время посвятить своим любимым занятиям.

Последними из зала заседания ушли секретарь и охранник, однако как и когда они это сделали, никто не заметил.

Несмотря на четырнадцать лет беспрерывной работы в конгрессе США, Аарон Лэйк по-прежнему колесил по Вашингтону за рулем собственной машины. Он давно отказался от личного шофера, обходился без помощника и даже пренебрег услугами телохранителя. Правда, время от времени Лэйка сопровождал юный студент-практикант, записывавший каждое его слово, однако большую часть времени Аарон предпочитал находиться в своей машине один и, простаивая в пробках на запруженных улицах Вашингтона, наслаждался мелодичными звуками классической гитары, лившимися из динамиков стереосистемы.

Конечно, многие из его близких друзей уже достигли положения председателя или вице-председателя и пользовались огромными служебными автомобилями с персональными шоферами, а то и наслаждались удобствами персонального лимузина, но Лэйк никогда не завидовал им, так как прекрасно понимал: за все приходится платить. Это требует огромных усилий, времени, денег, а в результате человек лишается привилегий частной жизни. Если бы он захотел, то давно бы имел и личного шофера, и шикарный лимузин, но ему претила мысль, что он постоянно будет на виду, на нем повиснет огромный груз в виде выряженного в униформу шофера. А для Аарона Лэйка наивысшую ценность представляло ощущение личной и ничем не ограниченной свободы. Хватит и того, что он в своем офисе сходит с ума от шума и сплетен. Офис вообще напоминает сумасшедший дом. Вокруг постоянно суетятся пятнадцать человек — они болтают по телефону, шуршат папками с бумагами и то и дело связываются с какими-то людьми из штата Аризона, которые, собственно, и послали его в Вашингтон защищать их интересы.

А еще в его офисе постоянно околачивались два бездельника, которые не имели никаких иных обязанностей, кроме как доставать для него деньги. Правда, с этой нелегкой задачей они справлялись отменно. Да еще несколько студентов, которые в буквальном смысле слова преследовали его по пятам и приставали с идиотскими расспросами, отнимая у него больше времени, чем следовало.

С некоторых пор Лэйк был одиноким вдовцом и жил в небольшом собственном доме в районе Джорджтауна, с которым не расстался бы ни за что на свете. Он вел тихую, спокойную жизнь одинокого и умудренного жизнью человека, лишь изредка выбираясь на светские рауты, которые так любил в те годы, когда жена была еще жива. Сейчас он ехал по слегка припорошенной снежной пылью окружной дороге. Движение было медленным из-за выпавшего снега.