— Насколько я понял, Гилберт неизменно присутствовал при том, как вы или Бакли открывали университетский сундук, — медленно проговорил Бартоломью. — Он был осведомлен о летописи, над которой работал Николас из Йорка. Вместе с вами он обнаружил в сундуке тело мертвого монаха. Он помогал нам достать тело Фруассара, спрятанное на колокольне. А теперь выясняется, что лишь у него имелся ключ от подвала, откуда непостижимым образом исчезло тело убитой женщины.

— Все ваши подозрения не имеют под собой ни малейших оснований! — гневно возвысил голос де Ветерсет. — Не знаю, доктор, из каких соображений вы возводите на моего клерка напраслину. С таким же успехом можно утверждать, что за этими отвратительными деяниями стоите вы сами.

— Я полагаю, сейчас для нас нет смысла препираться и вступать в пустые споры, — вмешался Майкл, бросив на Бартоломью предостерегающий взгляд. — Самое разумное, что мы можем сделать, — немедленно поговорить с Гилбертом. Идем в церковь.

С этими словами Майкл двинулся вверх по лестнице. Остальные последовали его примеру.

Де Ветерсет направился прямиком к часовне Богоматери, где оставил Гилберта. Однако ни клерка, ни отца Катберта там не оказалось. Канцлер в недоумении окинул пустую церковь взглядом.

— Возможно, они вышли на улицу подышать свежим воздухом, — предположил он.

Однако и в церковном дворе Гилберта не было. Де Ветерсет подозвал служку, подметавшего дорожки. Тот торопливо подошел.

— Ох, боюсь, мастер Гилберт не на шутку захворал, — сообщил он в ответ на вопрос канцлера. — Он вылетел из церкви так быстро, словно она охвачена пламенем, и припустил прямиком в кусты. Вчера он имел неосторожность поужинать в таверне «Кардинальская шапка». Я предупреждал его, что добром это не кончится.

Де Ветерсет бросил негодующий взгляд на Бартоломью.

— Вы довели беднягу до расстройства желудка! — заявил он.

Бартоломью внимательно оглядывал заросли, куда указал служка.

— Думаю, моей вины тут нет.

Он стал выискивать взглядом два могильных камня и дерево — приметы, по которым можно обнаружить тропу, соединяющую церковный двор с улицей Примроуз. Де Ветерсет и Майкл недоверчиво наблюдали, как Бартоломью копошится в кустах. Наконец доктор издал торжествующий вопль.

Когда Майкл и канцлер подбежали к нему, он указал на тропу, едва различимую в разросшихся кустах. Тем не менее можно было не сомневаться, что путь этот часто использовали.

— Не понимаю, что вы доказывали? — пожал плечами де Ветерсет. — Гилберт! — окликнул он, вглядываясь в заросли. — Вы здесь?

Не дождавшись ответа, канцлер решительно двинулся по тропе. Майкл последовал за ним. Бартоломью прекрасно помнил, чем закончилась его собственная попытка воспользоваться потайной тропой, и схватил Майкла за сутану.

— Погоди! — непререкаемым тоном заявил он. — Прежде необходимо позвать проктора и педелей!

Нагнав де Ветерсета, он остановил того почти так же бесцеремонно, как и своего друга-монаха.

— Подождите!

Тут в воздухе раздался свистящий звук, и вслед за ним — глухой удар. Де Ветерсет в изумлении уставился на стрелу, вонзившуюся в ствол дерева всего в нескольких дюймах от его головы. Не проронив более ни слова, он повернулся и, оттолкнув Бартоломью, тяжеловесной трусцой припустил в сторону церкви. Бартоломью последовал его примеру, хотя и без особой поспешности. Он не сомневался, что стрела служила лишь предостережением. Если бы люди Джанетты намеревались убить канцлера, выстрел попал бы точно в цель. Судя по всему, сбежавший Гилберт и правда был предан своему патрону — по крайней мере, не желал ему смерти.

Выбравшись из зарослей, Бартоломью перевел взгляд с бледного де Ветерсета на растерянного Майкла.

— Боюсь, несчастный Гилберт уже мертв, — дрожащим голосом изрек де Ветерсет. — Или тяжело ранен.

— А я полагаю, что стрелка прислал именно он, — заявил Бартоломью.

Де Ветерсет с неожиданным проворством подскочил к нему и тряхнул за плечо.

— Воздержитесь от вздорных обвинений, доктор! — взревел он. — Иначе университет будет вынужден отказаться от ваших услуг.

Полоснув Бартоломью злобным взглядом, канцлер выпустил его и зашагал к церкви, на ходу приказывая одному из клерков сбегать за проктором. Майкл задумчиво проводил его глазами.

— Ты и в самом деле подозреваешь Гилберта? — обернулся он к Бартоломью.

— Я не стал бы утверждать с уверенностью, что убийства — его рук дело, — сказал Бартоломью, поправляя висевшую на плече сумку. — Но то, что он замешан по самые уши, по-моему, очевидно. Вспомни, ведь он помогал нам извлечь разлагающийся труп, приколоченный гвоздями к колокольному стану, и при этом держался молодцом. А сегодня моя просьба открыть гробы едва не довела его до истерического припадка. Я нахожу этому одно лишь объяснение. Он знал о подмене.

— Да, судя по всему, ты прав, — после недолгого раздумья кивнул головой Майкл. — Кстати, я давно предполагал, что один из церковных клерков — пособник злоумышленников. Гилберт подходит для этой роли лучше всех. Канцлер безоговорочно ему доверяет и посвящает в свои тайны. Именно поэтому наши усилия так долго не приносили результата. Все планы, действия и намерения незамедлительно становились известны преступникам!

— Помнишь, мы едва не раскопали могилу мистрис Эрчер, поскольку именно на ней оказалась метка, — задумчиво потирая подбородок, припомнил Бартоломью. — Метку оставил Гилберт.

— Да, тогда он заявил, что все это проказы мальчишек, игравших в церковном дворе, — подхватил Майкл. — Но, скорее всего, мальчишки здесь ни при чем, и Гилберт сам пытался ввести нас в заблуждение.

— К тому же он прекрасно осведомлен о существовании потайной тропы, — заметил Бартоломью, оглядываясь на заросли. — Он устремился по ней без всяких колебаний. На улице Примроуз он предупредил своих сообщников об опасности, и они выслали нам навстречу стрелка, вооруженного луком.

— Хотел бы я знать, что за темные дела творятся на этой улице Примроуз, — сказал Майкл. — Неспроста тамошние обитатели столь ревниво оберегают свои владения!

Если бы только удалось проникнуть в тайны, что скрывают жалкие хибары и лачуги, теснящиеся за церковью… Бартоломью вздохнул. Возможно, тогда они наконец узнали бы, кто виновен в смерти Фруассара и Николаса и кому понадобилось исчезновение Бакли.

— Откровенно говоря, я в полной растерянности, — заявил он, разводя руками. — Мы не можем попросить Талейта разобраться с жителями улицы Примроуз, ибо шериф вызывает серьезные подозрения. Университетские прокторы бессильны предпринять какие-либо действия, ибо обитатели трущоб не имеют отношения к университету. И наконец, мы не можем сунуться туда сами, ибо в этом случае тамошние головорезы не оставят нас в живых.

На церковном крыльце появилась дородная фигура отца Катберта. Когда священник приблизился к Майклу и Бартоломью, те с удивлением увидали, что на щеках его блестят слезы.

— Это правда? — дрожащим голосом вопросил отец Катберт. — Там, в подвале, лежит тело Николаса из Йорка?

Майкл молча кивнул, не сводя с отца Катберта подозрительного взгляда.

— Последнюю неделю Николас провел в моем доме, — пояснил священник. — Признаюсь, я едва не лишился рассудка, когда передо мной предстал восставший из гроба мертвец. Но Николас сказал, что его преследуют и он был вынужден измыслить собственную смерть, дабы ввести врагов в заблуждение.

— Преследуют? — переспросил донельзя заинтересованный Бартоломью. — И кто же его преследовал?

— Этого я не знаю, — вздохнул отец Катберт, громко всхлипнул и утер лицо рукавом. — Николас сказал, что мне лучше ничего не знать о его врагах. Для моей же безопасности. Я видел, что он испуган, очень испуган.

— Господи боже, но почему вы ничего не рассказали нам? — возмущенно возопил Майкл.

— Потому что Николас умолял меня не делать этого. Сказал, если я проговорюсь хотя бы одной живой душе, то навлеку на него смертельную опасность. Да и на себя самого тоже. Я не сомневался, что он говорит правду, — возвысил голос отец Катберт. — Я знаю Николаса давно, но никогда прежде не видел его в таком смятении.