Достигнув почтенного возраста, изобретатель продолжал жить в мире тайных встреч, резидентов конкурирующих разведок и паролей. Среди его новых знакомых были даже анархисты — люди, не признающие ни эксплуатации, ни иерархии, ни государства, зато свято верящие в террор. В их число входил Титус де Бобула — венгр по происхождению, архитектор по образованию, анархист по убеждениям и торговец оружием, с сомнительной репутацией по роду занятий. Де Бобула долго переписывался с Теслой, консультируясь по прикладным вопросам, вроде усовершенствования газовой бомбы, и всячески раздувал в своем корреспонденте искру надежды на скорое возрождение обновленной «передающей башни».

Сквозь призму опыта и амбиций проект усовершенствованной башни виделся ученому еще более фантастическим, чем прежде. Теперь башня не просто перераспределяла энергию, полученную от внешнего источника (гидро- или тепловой электростанции), но и сама могла получать и аккумулировать энергию буквально из ничего — точнее из солнечного света и открытых Теслой «космических лучей», присутствующих в любой точке атмосферы и в любой момент времени.

Новая конструкция, запечатленная в проекте Бобула, была похожа одновременно на мощную башню феодального замка и иллюстрацию из фантастического романа для подростков, оборудована сложной радарной системой, лазерной пушкой и уникальными генераторами электрического тока для создания защитного щита.

Реальность, в которой жили стареющий Тесла и авантюрист де Бобула, сильно отличалась от проекта идеального оружия — ученому приходилось судиться за каждый доллар роялти, его долг перед гостиницей рос как снежный ком, а де Бобула, зарабатывая полулегальным экспортом и откровенной контрабандой оружия в молодые государства Европы и неспокойные страны Латинской Америки, мало заботился об уплате налогов. Чтобы впечатлить генералиссимусов «банановых республик», он с легкостью упоминал имя знаменитого ученого Николы Теслы. В результате рискованной коммерции де Бобула угодил в списки «неблагонадежных лиц» как налогового ведомства, так и ФБР.

Но последние годы жизни ученого скрашивали не только талантливые авантюристы и откровенные проходимцы. В это время он сближается — насколько это вообще возможно для человека, добровольно избравшего одиночество, — со своим племянником — Саввой Косановичем, толковым молодым политиком, представлявшим интересы Югославии в США. Политическая ситуация на далеких Балканах, как всегда, была запутанной: серия государственных переворотов, низложений монархов и переход власти к самопровозглашенным военным правителям, разжигание национальной розни, прогерманская политика «этнически монолитных» государств — все это вызвало неоднозначный отклик и у иностранных дипломатов, и у населения Балкан. Многие представители местной интеллигенции поддерживали идею формирования единого государства сербов, хорватов и словенцев, которую проводил лидер повстанческого антифашистского движения Иосип Броз Тито. Участник «Восточноевропейского комитета», сербский дипломат Савва Косанович расценивался американцами как влиятельная фигура, близкая к Тито, а значит, человек прокоммунистической ориентации, и по определению заслуживал настороженного отношения, даже несмотря на союзнические отношения с СССР в период Второй мировой войны.

В отличие от племянника его дядя Никола Тесла слишком долго прожил на чужбине и не имел однозначных политических пристрастий на родине. Он, по совету племянника, отправил полное надежды письмо Иосипу Броз Тито, но в то же время искренне сочувствовал опальному королю Петеру и находил время для встреч с членами королевского дома.

Следует отметить, что королевский дом не только представил прославленного естествоиспытателя сербского происхождения к высшим государственным наградам, но и снабдил главным регулярным денежным поступлением. С 1937 года по приказу короля Петера ученому выплачивалась почетная ежемесячная пенсия в сумме 600 долларов. Влияние Косановича на дядю росло с каждым годом — теоретически он тоже мог выступить как посредник между мечущимся в поисках платежеспособных покупателей ученым и коммунистическими режимами. Прежде всего технические новшества могли заинтересовать Советский Союз — у разрушенной затяжной войной Югославии попросту не было собственных ресурсов и технических возможностей для реализации крупных технических проектов. Следует особо подчеркнуть, что племянник Теслы получил свободный доступ к архивам ученого еще при его жизни — именно он спас документы и личные вещи Теслы, хранившиеся на манхэттенском складе, от аукционной распродажи. Пожилому ученому надлежало ежемесячно выплачивать 15 долларов за хранение своего архива в одном из складов Манхэттена. То ли заносчивый Тесла находил такую сумму оскорбительно низкой или попросту забыл о ней по причине незначительности, но арендная плата не вносилась длительное время. Когда сумма долга приблизилась к 300 долларам, администрация склада известила ученого, что его имущество будет продано с аукциона, а вырученные средства пойдут на погашение долга. Косанович сразу же оплатил дядин долг в сумме 297 долларов и продолжал вносить ежемесячную плату за дальнейшее хранение вплоть до дня смерти ученого и в течение еще нескольких лет, пока продолжалось разбирательство о правах на наследство ученого.

Информация об инвентаризации или проверке архива, которую Тесла лично проводил в течение складского хранения, отсутствует. Возможно, обладатель феноменальной памяти, способный в считаные минуты восстановить любое из своих изобретений или патентов, он попросту не нуждался в частых обращениях к старым записям или мало дорожил архивами, считая былые достижения пройденным, больше не нужным этапом. В любом случае научное наследие ученого не было защищено подобающим образом и могло стать объектом хищений уже при его жизни.

Кто мог заинтересоваться этим поистине бесценным архивом?

Прежде всего представители разнокалиберных сомнительных «заказчиков», с которыми Тесла был вынужден контактировать в последние годы. Его разработки интересовали и нацистскую Германию, отчаянно нуждавшуюся в «оружии возмездия», и Советский Союз, стремившийся немедленно разработать технику, гарантирующую перевес в наступательных действиях, и набиравшие силу латиноамериканские диктатуры. Значительную ценность документы представляли для транснациональных промышленных корпораций, искавших способа преуспеть в конкурентной гонке или желавших блокировать изобретения, потенциально опасные для развития целых отраслей.

Но было еще одно заинтересованное лицо — государственный департамент США.

Специфические контакты Николы Теслы неизбежно попадали в поле зрения американских спецслужб. На склоне дней, сам того не желая, выдающийся изобретатель добился того, к чему стремился долгие годы, — военные наконец-то обратили внимание на его исследования. Прагматичные армейские чины задались вопросом: если разработки стареющего эксцентричного человека манят резидентов иностранных разведок, так же как хлебные крошки в старческих ладонях привлекают стаи голубей, — возможно, эти проекты больше, чем плод изощренной фантазии, и представляют стратегический интерес не только для журналистов на ежегодных пресс-конференциях?

Началось пристальное наблюдение за каждым шагом ученого.

Бинокли подрагивали в руках федеральных агентов, а телефонные трубки откликались тревожным зуммером, когда на их глазах в конторе Теслы приступили к упаковке документации. Чемоданы с архивом вынесли из офисного здания, погрузили в автофургон, машина отбыла в неизвестном направлении…