В землю, в то время, как взоры окутались черною ночью. Но между тем как Тидид средь передних бойцов направлялся Вслед за копьем полетевшим, воткнувшимся в землю поодаль, Гектор очнулся и, быстро вскочив на свою колесницу, К войску троянцев погнал и погибели черной избегнул. Длинным копьем потрясая, воскликнул Тидид знаменитый: "Снова, собака, ты смерти избегнул теперь, хоть опасность Близко была. Аполлон из беды тебя вызволил снова! Видно, взывая к нему, ты вступаешь меж копий свистящих. Только покончу с тобой и потом, среди битвы столкнувшись, Если средь вечных богов у меня хоть один есть заступник. Но устремлюсь я покуда на прочих, кого ни настигну". Молвив, оружье совлек с Пэонида, метателя копий. Тою порой Александр, муж Елены прекрасноволосой, Начал натягивать лук против пастыря войска Тидида, Прячась за мраморный столб, на могильном холме рукотворном Ила, потомка Дардана, старейшины древнего Трои. И между тем как Тидид с груди Агастрофа героя Панцирь блестящий снимал, также щит с его плеч и тяжелый Шлем с головы, Александр нажимал рукоятку от лука. И не напрасно стрела из руки Приамида помчалась: В правую ногу в подъем он попал и, насквозь пролетевши, В землю воткнулась стрела. И ликующим смехом залившись, Выскочил он из засады и слово сказал, похваляясь: "В цель я попал, не напрасно стрела полетела. О, если б В пах угодил я повыше и жизни лишил тебя ныне! После всех бедствий, быть может, тогда бы вздохнули троянцы, Ибо как лев среди блеющих коз, ты внушаешь им ужас". Духом не дрогнув, ему отвечал сын Тидея могучий: "Тоже стрелок и обидчик! На дев бы глядел, а не хвастал Луком блестящим своим! Вот осмелься в оружии выйти И убедишься, насколько твой лук и все стрелы помогут! Ныне, подошву ноги оцарапав, ты так расхвалился, Я ж и не чувствую, точно ребенок ударил иль дева. Ибо тупой долетает стрела малосильного труса. Быстрые стрелы мои, даже если немного заденут, Рану наносят не так: они мужа кладут бездыханным. С горя по нем и супруга ногтями лицо раздирает, Дети его сиротеют, и, прах обагрив своей кровью, Сам он гниет, а кругом больше птиц соберется, чем женщин". Так он сказал. И тогда Одиссей копьеносец, приблизясь, Стал впереди, а за ним сын Тидея, присев, из подошвы Быструю вынул стрелу, его тело пронзило страданье. На колесницу вскочив, он соратнику дал повеленье Гнать к углубленным судам, ибо сердцем от мук обессилел. Тою порой Одиссей был себе самому предоставлен. Не находилось при нем никого, ибо все устрашились. Тяжко вздохнув, к своему обратился он храброму сердцу: "Горе мне, что предприму я? Позорно, толпы испугавшись, Прочь побежать иль ужасно с толпой одному состязаться, Ибо всех прочих данайцев Кронид устрашил Олимпиец. Только зачем я теперь вопрошаю об этом свой разум? Знаю и так хорошо, что из битвы лишь трус убегает. Кто же в бою первенствует, тот должен стоять непреклонно, Сам ли наносит удары, другие ль его поражают". Но между тем как он это обдумывал в мыслях и в сердце, С разных сторон подоспели ряды щитоносцев троянских И оцепили его, окружили свою же погибель. Точно как стая собак и юноши, полные силы, Выследят вепря, когда из глубокой выходит он чащи, Белые зубы остря меж изогнутых челюстей крепких; Псы налегают кругом, и хоть слышно, как лязгают зубы, Всеж не отходят от зверя, ужасного силой и видом: Так Одиссея, любезного Зевсу, теснили троянцы. Он же, на них наскочив с длиннотенным копьем заостренным, Первым в плечо поразил беспорочного Деиопита, После того умертвил и Фоона бойца и Эннома, Керсидамаса потом, с лошадей соскочившего наземь, Снизу ударил в живот под щитом округленным. В прах повалился троянец, хватая ладонями землю. Их покидая, он ранил копьем Гиппасида Харопса, Брата родного Сокоса, бойца, знаменитого родом. К брату на помощь тогда устремился Сокос богоравный, Близко он стал, подошедши, и слово сказал Одиссею: "Славный герой Одиссей, неустанный в трудах и обманах, Ныне тебе предстоит иль Гиппаса детьми возгордиться, Двух умертвивши подобных мужей и забрав их доспехи, Иль самому под моим же погибнуть копьем заостренным". Так произнесши, ударил он в щит равномерно округлый. Через блистательный щит копье тяжело пролетело. И, через панцирь проникнув, отделанный с дивным искусством, С ребер оно отделило всю кожу, но в чрево героя Глубже проникнуть ему помешала Паллада Афина. Понял герой, что копье не на место смертельное пала. Быстро назад отступил он и слово промолвил Сокосу: |
