"Славный Приам Дарданид! Успокойся душой, не пугайся, Ибо я с вестью сегодня к тебе прихожу не дурною, С добрым являюсь советом: посланница я от Зевеса. Он и вдали озабочен тобой и тебя сожалеет. Зевс Олимпиец велит тебе выкупить Гектора тело И Ахиллесу дары отвезти, чтоб смягчить его сердце. Только один поезжай, не сопутствуем стражей троянской. Вестник старейший пусть едет с тобой, чтобы мулами править И колесницей прекрасноколесной и в город обратно Тело доставить героя, убитого дивным Ахиллом. Смерти не бойся, о, старец, и страхом в душе не волнуйся, Ибо с тобой провожатым отправится Аргоубийца. Будет тебя провожать он, пока не доставит к Пелиду. Но и потом, когда бог приведет тебя в ставку Ахилла, Тот не убьет тебя сам и дружине убить не дозволит. Не безрассуден Ахилл, не неистов и не беззаконен: Мужа молящего он пожалеет и примет радушно". Кончивши речь, быстроногая прочь улетела Ирида. Царь Дарданид приказал сыновьям приготовить Новую, дивной работы повозку для мулов и кузов. Сам же вернулся в покой благовонный, высоко покрытый, Сделанный пышно из кедра, имевший немало сокровищ. Вместе с собой он Гекубу позвал и промолвил супруге: "Друг мой! Посланница с неба от Зевса пришла и велела К флоту ахеян идти, чтобы милого выкупить сына И отвезти Ахиллесу дары, чтоб смягчить его сердце. Только поведай, супруга, какого ты мненья об этом? Ибо меня самого непреклонно душа побуждает В лагерь обширный ахеян, к судам быстроходным поехать". Так вопрошал он. И женщина плач подняла и сказала: "Горе! Куда рассудительность делась, которой ты прежде Славу снискал среди пришлых людей и царил над своими? Как, одинокий, дерзнешь ты отправиться к флоту ахеян И на глаза показаться тому, кто зарезал столь многих Славных твоих сыновей: у тебя, знать, железное сердце. Чуть лишь заметит вдали, чуть завидит твое приближенье, Не пожалеет тебя этот муж вероломный и лютый, Старость твою не почтит. Во дворце нам сидеть бы и плакать. Гектору, видно, судьба на роду так назначила раньше, Выпряла нитку в тот день, как его я на свет народила, Чтобы он съеден был псами, вдали от родителей милых, Подле жестокого мужа. О, если бы печень Ахилла Вырвать могла я и съесть! Лишь тогда бы ему отплатилось Все, что он Гектору сделал. А Гектор погиб не позорно, Но защищая троянцев и жен полногрудых троянских, Страха не зная в душе и не вспомнив ни разу о бегстве". И, отвечая, промолвил ей старец Приам боговидный: "Нет, не препятствуй желанью идти и не будь мне в чертоге Птицей вещуньей дурною, — меня убедить ты не сможешь. Если б идти мне велел кто из людей земнородных, Даже провидец грядущего, жрец или птицегадатель, Я бы сказал, что он лжет и совсем от него отвернулся. Ныне ж, когда я узрел и услышал бессмертного бога, Смело иду, ибо верю, что слово его не напрасно. А суждено умереть близь судов аргивян меднобронных, Рад я и смерти. Пускай обезглавлен я буду Ахиллом, Сына в объятьях держа, утоливши желание плакать". Так говоря он откинул покрышки с ларей драгоценных, Дюжину вынул оттуда больших покрывал тонкотканных, Дюжину платьев простых и столько ж ковров разноцветных, Столько ж красивых плащей и двенадцать в придачу хитонов, Золота десять талантов принес, предварительно взвесив, Пару треножников светлых, четыре прибавил к ним таза И драгоценнейший кубок — великий подарок фракийцев, Данный в то время ему, когда к ним он с посольством явился. Не поскупился старик, не оставил подарка в чертоге: Так ему сильно хотелось любезного выкупить сына. После он бранною речью прогнал из сеней всех троянцев: "Прочь, о, негодные люди! Иль мало вам слышно рыданий Каждому в доме своем, что явились ко мне, досаждая? Или вы рады тому, что Кронид покарал меня горем, Сына отняв дорогого, храбрейшего в сонме героев? Только потерю мою почувствовать всем вам придется: Легче со смертью его, убивать вас ахеянам станет. Пусть же умру я скорей и укроюсь в обитель Аида, Раньше, чем очи мои разграбление Трои увидят". Так говоря, он их посохом гнал, и рассеялись мужи Пред наступающим старцем. А он, упрекая обидно, Начал сзывать сыновей: Агафона, Гелена, Париса, Храброго в битвах Полита, бойца Антифона, Паммона, Славного Дия, равно Деифоба вождя с Гиппофоем. Он обратился ко всем сыновьям и воскликнул: О, недостойные дети, негодные! Быстро за дело! Лучше бы все вы погибли, а Гектор в живых оставался! О, я отец злополучный! Детей произвел я бесстрашных, |
