К Гектору, кинув Ахилла, помчалась Паллада Афина, Образ приняв Деифоба и голос его неустанный, Близко к нему подошла и крылатое молвила слово: "Брат мой, жестоко тебя удручает Ахилл быстроногий, Вслед за тобою гоняясь вкруг славной твердыни Приама. Стань, подождем его вместе и будем вдвоем защищаться". И, отвечая, сказал шлемовеющий Гектор великий: "О, Деифоб, ты и раньше был прочих мне братьев дороже, Всех сыновей от Гекубы и старца Приама рожденных. Ныне же больше, чем прежде, тебя почитаю душою. Ибо, увидев меня средь напасти, один ты решился Выйти вне стен, между тем как другие внутри ожидают". И синеокая так отвечала богиня Паллада: "Брат мой! Почтенная мать и отец, и друзья дорогие, — Все умоляли меня, чредой обнимая колени, С ними в твердыне остаться: таким они страхом объяты. Но безутешною скорбью внутри мое сердце терзалось. Стань, неуклонно сразимся и не пощадим своих копий. Ныне изведаем, нас ли убьет Ахиллес быстроногий И на суда возвратится с оружием, кровью покрытым, Или он сам упадет, твоим острым копьем усмиренный". Молвила так и лукавством на бой повела Приамида. После ж того, как сошлись они, друг наступая на друга, Первый Ахиллу сказал шлемовеющий Гектор великий: "Больше не стану, Пелид, я тебя избегать, как доселе. Трижды кругом обежал я твердыню Приама, не смея Ждать твоего нападенья. Теперь же душа повелела Противостать тебе грудью, а там — победить иль погибнуть! Но обратимся вначале к бессмертным богам, и да будут Боги свидетели нам и блюдут соглашение наше. Не оскверню я тебя непристойно, когда над тобою Даст мне Зевес одоленье, и душу из тела исторгну. Только доспехи с тебя совлеку, Ахиллес богоравный, Труп же верну аргивянам. Ты также поступишь со мною". Но, исподлобья взглянув, отвечал Ахиллес быстроногий: "Гектор, зачем, ненавистный, ты мне предлагаешь условья? Нет договорных союзов у хищного льва с человеком, Мирного нет соглашенья меж волком и слабым ягненком, Но беспредельной враждой они друг против друга пылают. Так между мной и тобою нет места приязни и клятвам, Прежде чем в битве из нас не падет кто-нибудь умерщвленный, Кровью своей не насытит Арея, воителя злого. Вспомни теперь все искусство войны. Надлежит тебе ныне Быть ратоборцем искусным и воином с храброй душою. Больше тебе не спастись. Усмирит тебя вскоре Афина Этим копьем моим острым. Теперь, наконец, ты искупишь Горе друзей моих милых, тобою, свирепым, убитых". Так он сказал и с размаха копье длиннотенное бросил. Впору заметив удар, уклонился блистательный Гектор, Быстро присел, озираясь, и медь над плечом пролетевши, В землю вонзилось. Паллада копье извлекла и вернула Сыну Пелееву, тайно от Гектора, пастыря войска. Гектор воскликнул тогда беспорочному сыну Пелея: "Ты промахнулся, Ахилл богоравный. Тебе от Зевеса Жребий мой не был известен, однако ты этим хвалился Праздным витием ты был и обманщиком словообильным, Чтоб, испугавшись тебя, я забыл про отвагу и силу. Нет, не бегущему вслед, ты не в спину вонзишь мне оружье. В грудь поразишь меня прямо, идущего храбро навстречу, Ежели бог тебе даст. А пока берегись моей меди Острой. О, если б ее целиком в свое тело ты принял! Верно со смертью твоею война бы для нас облегчилась, Ибо для войска троянцев ты — бедствие, злейшее в мире". Так он сказал и с размаха копье длиннотенное бросил. Не промахнувшись, Пелида в средину щита поразил он, Но отскочило обратно копье. И разгневался Гектор, Видя, что дрот быстролетный помчался из рук бесполезно. Стал, головою поникнув, другого копья не имея. И светлобронного начал он звать Деифоба на помощь, Острого дрота прося, но того уже не было близко. Понял тогда Приамид, что случилось, и слово промолвил: "Горе! Теперь несомненно, что боги зовут меня к смерти Я уповал, что герой Деифоб здесь стоит недалеко. Он же внутри за стеной, а меня обольстила Афина. Близко — зловещая смерть, недалеко стоит за спиною. Нет мне спасенья. Так, видно, давно уже было угодно Зевсу и сыну его Дальновержцу. Они благосклонно Прежде хранили меня, а теперь вот судьба настигает. Но да погибну в бою не без тяжкой борьбы, не без славы. Подвиг великий свершу, поколеньям грядущим на память". Слово такое промолвив, он меч обнажил заостренный, Длинный, тяжелый весьма, при бедре его мощном висевший, И налетел дерзновенный, что кречет высокопарящий, Если из черных как ночь облаков на долину бросаясь, Нежного хочет увлечь он ягненка иль робкого зайца: |
