Так Артемида бежала и плакала, стрелы покинув. Вестник Аргусоубица тогда обратился к Латоне: "Я, о, Латона, с тобой не намерен сражаться. Опасно Против супруг выступать собирателя туч Олимпийца. Ты ж, наперед похваляясь в собраньи богов вечносущих, Можешь твердить, что меня победила великою силой". Молвил. Она же изогнутый лук подбирала и стрелы, Что разлетелись повсюду средь вихря поднявшейся пыли. Их подобравши, богиня за дочерью вслед зашагала. К Зевсу в чертог меднозданный взошла на Олимп Артемида. Плача, прекрасная дева к коленям отцовским прильнула, И благовонный покров на ее голове содрогался. К сердцу привлек ее Зевс и спросил, от души рассмеявшись: "Кто из бессмертных тебя незаслуженно, дочь дорогая, Так оскорбил, словно ты перед всеми дурное свершила?" И отвечала прекрасно-венчанная бурная дева: "Это супруга твоя, о, родитель, меня оскорбила, Кто меж бессмертными сеет раздор — белорукая Гера". Так, обращаясь друг к другу, они меж собой говорили. Вскоре затем Аполлон удалился в священную Трою. Он опасался за стену и благоустроенный город, Как бы в тот день аргивяне, судьбе вопреки, их не взяли. Все же бессмертные боги вернулись в чертоги Олимпа, Гневом пылая одни, а другие гордясь беспредельно И на престолы уселись близь тучемрачителя Зевса. Сын же Пелея троянцев губил и коней быстроногих. Точно к пространному небу возносится дым от пожара, Ежели боги во гневе обрушили пламень на город, Всех повергая в тревогу, а многим готовя страданье: Так причинял сын Пелея тревогу и горе троянцам. Старец Приам той порою на башне стоял богозданной И Ахиллеса узнал исполинского, перед которым В бегстве метались троянцы, не видя нигде подкрепленья. Тяжко вздыхая, спустился он с башни высокой на землю И приказал пред стеною стоявшим привратникам славным: "Вы отоприте ворота, в руках их держите, покуда Все в Илион не спасутся бегущие дети троянцев. Близко от них Ахиллес — не случилось бы нынче несчастья. После ж, как только они за стеною вздохнут с облегченьем, Быстро заприте ворота, сомкните тяжелые створы. Сильно боюсь, как бы в город сей пагубный муж не ворвался". Молвил: и, снявши запоры, они распахнули ворота, Войску являя спасенье. И Феб Аполлон Дальновержец Ринулся битве навстречу, чтоб гибель отвлечь от троянцев. Те же, покрытые прахом, терзаемы сильною жаждой, С поля бежали стремглав к высокой стене Илионской. Следом Ахилл догонял их с копьем. Пламенело в нем сердце Яростью дикой. Он мчался вперед, чтобы славой покрыться. Взяли б тогда аргивяне высоковоротную Трою, Если бы Феб Аполлон не внушил Агенору сражаться, Богоподобному воину, сыну вождя Антенора. В сердце ему он вдохнул дерзновенье, а сам подле мужа Стал, прислонившись к стволу и окутавшись тучей густою, Чтобы избавить героя от Парок мучительной смерти. Тот же, как только завидел Ахилла, крушителя башен, Стал неподвижно и сердце в нем страшно от дум волновалось. Тяжко вздохнув, говорил он с собой в своем сердце отважном: "Горе мне! Если теперь побегу перед мощным Ахиллом Той же дорогой, какой в беспорядке мятутся другие, Буду, как все, им настигнут и так же бесславно зарезан. Если ж, другим предоставив бежать перед сыном Пелея, Сам я в другом направленьи помчусь по Илийскому полю, В сторону взяв от стены, и достигну лесистой вершины Иды, обильной ключами, и в частый кустарник проникну, — Вечером мог бы тогда я в священную Трою вернуться, В светлой реке искупавшись, и тело очистив от пота… Только зачем мое сердце такие лелеет надежды? Вдруг он заметит меня, как из города мчусь по долине, Вдруг он помчится вослед и настигнет ногами, проворный. Не избежать мне тогда ненавистных мне Парок и смерти. Всех земнородных людей превосходит он силой. Уж не остаться ли здесь и его перед городом встретить? Кожа на нем, как на всех, уязвима для меди блестящей, В теле душа у него лишь одна и зовут его смертным. Славою только его возвеличил Зевес Олимпиец". Молвив, он весь подобрался и стал ожидать Ахиллеса. Храброе сердце его так и рвалось в опасную битву. Точно из дебрей лесных выступает пантера навстречу Мужу ловцу и ни разу бестрепетным сердцем не дрогнет И не помыслит о бегстве, хотя бы и лай услыхала, Хоть бы ловец, обойдя, ее ранил стрелой или дротом; Даже пронзенная медью, она не смиряет отваги, Прежде чем с грозным врагом не сойдется иль вовсе погибнет: Так Агенор богоравный, прославленный сын Антенора, С поля бежать не хотел, не померявшись в битве с Ахиллом. |
