Всюду, тебя окружая, все поле сраженья пылает. Храбрые сердцем троянцы, чрез ров перешедши и стену, Частью стоят в стороне под оружием, частью воюют В меньшем числе против многих, рассеяны пред кораблями. Лучше теперь отступи, собери всех героев храбрейших. Вместе тогда и обсудим, какое принять нам решенье, Приступом взять ли суда многогребные храбрых данайцев, — Ежели кто из богов даровать пожелает нам силу, — Или назад от судов многогребных уйти невредимо. Сильно боюсь, что вчерашний нам долг возместят аргивяне. Муж ненасытный в сраженьи, у них на судах пребывает; Он, опасаюсь, недолго захочет остаться вне боя". Так он сказал, и понравилось Гектору мудрое слово. Тотчас с своей колесницы на землю он спрыгнул в оружьи, И, обращаясь к герою, крылатое слово промолвил: "Полидамас, ты бы сам всех собрал здесь храбрейших героев. Я же отправлюсь туда, беспощадному бою навстречу. После назад возвращусь, как все нужные дам приказанья". Молвил и вдаль устремился, похожий на снежную гору, Зычно крича, полетел меж троянских дружин и союзных. Гектора окрик услышав, герои толпой поспешили К Полидамасу, душою отважному сыну Панфоя. Гектор пошел по переднему ряду, ища, не найдет ли Славного силой Гелена царя и вождя Деифоба, Азия сына Гортака. И сына его Адамаса. Только нигде их не мог отыскать невредимых и целых. Ибо одни на Ахейских кормах корабельных лежали, С милой душою простясь под оружьем отважных данайцев, А остальные страдая от ран за стеной находились. И повстречался ему от плачевного боя налево Богоподобный Парис, муж прекрасноволосой Елены. Милых товарищей он ободрял, побуждая сражаться. Гектор, к нему подошедши, обидное вымолвил слово: "Горе — Парис, женолюбец, прекрасный лицом обольститель! Где, говори, Деифоб, где Гелен, благородный владыка, Где Азиад Адамас и сам Азий, сын храбрый Гиртака? Отрионей где воинственный? Ныне высокая Троя К гибели мчится стремглав, — и твоя несомненна погибель". И, возражая ему, Александр боговидный промолвил: "Гектор, отрадно тебе обвинять и того, кто невинен. Некогда я уклонялся от битвы, но только не нынче. Ибо почтенная мать и меня родила не бессильным. Ныне все время, с тех пор как дружины повел ты в сраженье, Мы здесь стоим, и даем аргивянам отпор неустанно. Те же герои убиты, о ком ты меня вопрошаешь Только один Деифоб да Гелен, благородный воитель, С поля вернулися живы, тяжелыми копьями оба Ранены в руку, от смерти сберег их Кронид Олимпиец. Ты нас теперь поведи, куда сердце тебя направляет, Мы же последуем все за тобою, усердия полны. Только хватало бы сил, недостатка не будет в отваге. Свыше же сил воевать, как бы кто ни желал, — невозможно". Так говоря, успокоил он сердце могучего брата. Ринулся Гектор туда, где сраженье кипело сильнее Вкруг Кебриона вождя, беспорочного Полидамаса, Фалка, Орфея, Аскания и Полифета героя, Пальмиса, также Мориса, от Гиппотиона рожденных. Все из Аскании тучной с вчерашней явились зарею, Воинам прежним на смену: Зевес побуждал их сражаться. Точно великая буря при встрече бушующих ветров С громом Зевеса отца устремляется вниз на долину, Падает с грохотом страшным на воды морские, и тотчас Волны покроются пеной среди многошумного моря И серебрятся, вздуваясь, и скачут одна на другую: Так и троянцы, сплотясь, подвигалсь одни за другими И за вождями стремились, покрыты сверкающей медью. Гектор шел первым, похож на Арея, губителя смертных. Перед собою держал он свой щит равномерно округлый, Крепкой обтянутый кожей и толстою медью обшитый. Шлем у него над челом пламенел, меднояркий и веял. Все обошел он фаланги ахейских дружин, испытуя, Сможет ли он их прорвать, под прикрытьем щита наступая. Только души не смутил он в груди непреклонных данайцев. Первый, широко ступая, Аякс вызывающе крикнул: "Ближе ступай, горемычный. Зачем понапрасну пугаешь Войско ахеян? И мы не без опыта в деле военном. Но смирены аргивяне бичем беспощадным Зевеса. Верно, надеешься в сердце предать корабли разграбленью? Руки же есть и у нас для защиты судов быстроходных. Раньше, надеюсь, погибель настигнет ваш город богатый, Нашими взятый руками, разрушенный до основанья. И для тебя, уповаю, уже недалеко то время, Как, убегая ты взмолишься Зевсу и прочим бессмертным, Чтобы скорее, чем соколы, кони твои полетели, В город с тобою спасаясь и пыль по долине вздымая". |